Пролог
Трудно, неимоверно трудно передать читателю первое впечатление от сна, когда еще не помнишь себя. Кто я такой в первый момент времени пробуждения? Это Я или не-Я? Если не-Я, то Оно или нет? Вероятно, Я, ибо Я – этот тот или та, кто думает о себе как о Я. То есть, я есть субъект, который предицирует себя в качестве того (той), кто есть Я. Я еще не ведаю того, что есть тот или та, но знаю, что есть и есть Я. Другими словами Я есть кто, о ком я знаю, что и это что есть Я. Но в таком случае, еще до выяснения того, кто я в смысле пола, - он или она, - я как Я есть Оно.
Прошло несколько секунд, в ходе которых я вот так размышлял, пока не припомнил, что я есть он. «Он» ко мне пришел на ум вместе с моим собственным именем «Петр». Как только я понял, что меня зовут «Петр», так сморщил губы в недовольстве: мне никогда не нравилось мое имя, которое мне дали в честь неведомого мне то ли святого, то ли апостола – ученика Иисуса. Я что-то когда-то читал о нем, и мне совсем не понравилось то, что он совершил, - предал Христа и не извинился. Правда, потом смертельно пострадал за его дело. Видать, за дело пострадал. Думаю, про него немало придумали последователи Христа.
Но что значит «быть»? Материально существовать только или быть еще и сознательно, то есть, в сознание? Вероятно, да. Ведь человек, а я человек, существует в не меньшей мере не только во внешнем природном и общественном мире, но в своем внутреннем мире тоже. Этот мир можно назвать иным этому, материальному миру. Вот в него после жизни в сем миру мы навсегда и уходим. Но об этом подробно скажу позже. Пока же достаточно того, что я представился самому себе.
Глава первая. Возрождение героя
Я вышел в свет вместе с моим создателем как начинающим писателем. Даже свой литературный псевдоним – Иван Иванович Иванов – он разделил со мною. Поэтому я имею все шансы утверждать, что прославил его имя как писателя, когда он извлек меня из не-бытия. Но потом Иван Иванович, проявив черную неблагодарность, забыл о моем существовании. Так что я влачил жалкое существование в глубинах его творческого Я. И все же я существую. Правда, существую за счет бессознательного моего создателя. Теперь я редко попадаю в поле его сознания. Он охладел к моей персоне, и я потерял всю свою героичность. Но у меня осталось воспоминание о моей героичности, которое стало питательной средой роста уже моего, а не авторского Я.
Насколько воспоминание может являться основой формирования личного Я и служить точкой его сборки и личностного роста? Настолько, насколько оно часто повторяется и становится привычным самочувствием. Вот тогда даже существо из книги начинает жить этим воспоминанием. Именно с ним, - с этим воспоминанием, - связано новое рождение меня как Я, мое личное возрождение. И вот тогда я уже не просто книжный герой, а реальный, нет, не персонаж выдуманной истории, а автор собственной судьбы, подсказывающий и поверяющий автору то, что со мной действительно происходит в мире, пусть не материальном, но сознательном, а не просто бессознательном.
На днях мне представилась возможность доказать себе, что я не марионетка автора, но самостоятельно действующий в реальности герой, точнее, живое и вполне разумное существо. Это стало возможным по причине того, что мой хозяин все чаще и надолго погружался в беспамятное состояние, вызываемое усталостью. Теперь он существовал в качестве уставшего от жизни человека. Хроническая усталость была следствием не столько его преклонного возраста, - он только вступил в пожилую пору своей жизненной истории, - сколько перенесенного на ногах острого короновируса. Автор потерял вкус к жизни и что страшнее всего к своему таланту сочинителя. В результате мои шансы снова попасть на страницы книги и получить новую жизнь в читательском сознании стали превращаться в дымок от исчезающей реальности. И я решил действовать. И тут мне выпал благоприятный случай. Как это уже не раз бывало, мой автор, сев маршрутку по дороге с работы домой, погрузился в обычное для себя беспамятное состояние. И я, наконец, оказался предоставлен самому себе, взяв управление его телом на себя. Мне стоило немалого труда задержать внимание Ивана Ивановича на листке, прикрепленном скотчем к стенке кабины маршрутки. На листке предлагалось обращение за техпомощью к тем пассажирам, у которых барахлил мобильник. Организация-доброхот называлась «КАРТА-КОНЦЕПТ». Она находилась на улице Достоевского 13 в кабинете № 1313. Трижды повторенное двузначное число «13» меня насторожило. И главное само понятие, то бишь, концепт в названии техконторы удивило меня. Я сразу понял, что в этом предложении есть что-то неладное, просто до жути таинственное. Тут же, как только маршрутка тронулась с остановки, мне бросилась на глаза реклама ритуальных услуг похоронных бюро «Память». Иван Иванович разлепил губы и шепотом промямлил «На вечную память». Вероятно, он вспомнил как покупал венок в этом бюро.
«Неспроста», - подумал я, имея в виду сочетание концепта с памятью.
И тут мне пришло в голову, - еще не мою, а Ивана Ивановича, который устало качался в полузабытьи, цепко схватившись за поручень маршрутки, - «А, не посетить ли нам с Иваном Ивановичем «КАРТА-КОНЦЕПТ»? Спросил я и Иван Иванович сделал. Попав на улицу Достоевского, мы дошли до высотного здания. Оказавшись внутри него, я удивился тому, в каком чистом виде оно содержалось, не в пример другим зданиям, стоявшим на этой именитой улице. У меня сразу поднялось настроение. Но Ивану Ивановичу было «хоть бы хны». Сверкающий хромом лифт поднял нас на тринадцатый этаж и мы, точнее, мой автор вышел из лифта и прошел вдоль коридора до нужной двери. И вдруг она сама собой открылась, - ничего себе до чего дошла техника: она уже сенсорит, чувствует, хотя еще не умеет думать. То ли дело я! Я мыслю, следовательно, существую. Техника коротка, искусство вечно! Да, ладно.
Хозяйка кабинета мило улыбнулась задумчивому Ивану Ивановичу, стоявшему на пороге и в недоумении смотрящему на нее. Я подтолкнул его усилием воли и он, наконец, вошел в кабинет.
- Милости просим, - улыбаясь, пригласила Ивана Ивановича в комнату симпатичная шатенка. – Что вас привело к вам?
Я поспешил опередить ошарашенно глядящего во все стороны Ивана Ивановича, всем своим видом показывающего, что он не понимает, как сюда попал и что ему, наконец, надо.
- Меня привело в ваше заведение, так сказать… концептуализация - наобум брякнул я.
Вежливая работница конторы ««КАРТА-КОНЦЕПТ» испытующе взглянула на недоуменную физиономию Ивана Ивановича, затем с пониманием кивнула ему, словно говоря, что ей все с ним ясно, и раскрыла перед ним внутреннюю дверь. Иван Иванович автоматически вошел в следующую комнату и застыл в немой позе, которая говорила сама за себя. Комната походила на детскую тем, что все в ней было малого, если не крохотного, размера. Но еще больше его воображение поразили размеры обитательницы внутреннего помещения. Она был ростом с дюйм, прямо как я сам без своего создателя.
Вопрос обитательницы: «Чем могу служить?» вывел меня из немого оцепенения.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. Итак…
- Да, не знаю почему, но я пришел к вам, чтобы решить свою проблему. Это проблема связана не столько с мобильником, сколько с моим… как бы это сказать, да, связана с моим экзоскелетом… Нет, не то слово. Впрочем, вы не поймете.
- Вы постарайтесь и, может быть, я все же пойму, - сказала «дюймовочка» с внешностью куклы Барби.
- Ну, как бы это сказать, - затянул я.
- Говорите, что есть. Ладно, постараюсь вам помочь. Вы имеете в виду своего носителя, с которым у вас возникли проблемы?
- Откуда вы это узнали? – спросил я, сильно удивившись. Невероятно, каким образом этой кукле стало известно, что я ни много ни мало книжный герой?
- По глазам заметила, - попыталась отшутиться сотрудница тайного отдела фирмы «КАРТА-КОНЦЕПТ».
– Скажу вам по секрету, - призналась она уже шепотом, - вы наш клиент.
Затем она пристально посмотрела прямо мне, точнее, Ивану Ивановичу в глаза, так что у меня похолодело в груди от страха и, наконец, сказала, разделяя слова: «Мы можем даже помочь вам управиться со своим носителем…гм… отправив его в мир иной, прямо к нам: «к черту» и тому подобное. Вы понимаете меня»?
- Вы имеете в виду? – я спросил ее, не договорив, в испуге.
- Ну, да, - это самое. Достаточно только ему прийти в общество ритуальных услуг «Память».
- На вечный покой?
- Можно и так сказать. Но правильнее будет назвать путешествием в мир своих же книг.
И тут мне вспомнилось, что Иван Иванович в разговоре с самим собой признался, что просто мечтает сам оказаться в выдуманном им мире. Он и не ведал, что я, выдуманный им герой, его слушаю. И что бы вы думали, - мне предлагают удовлетворить желание моего автора и поменяться с ним местами. Что со мной после этого стало?! Я вдруг осознал всю сложность моего положения. Как это так произошло, что я стал субъектом сознания, ну, хотя бы стал его субсубъектом (как это странно звучит по-русски: под-под-ъект, то есть, под-под-лежащий). Или, может быть, субъект по имени Иван Иванович погрузился, вернее, стал периодически погружаться не в под-сознание, а еще глубже, ниже под-сознания. Что же находится ниже? Не бессознательное ли? Причем, бессознательное не столько его психики, сколько самого творчества в виде коллективного бессознательного, из которого он выныривает на поверхность сознания уже не в качестве себя лично, но в образе одного из героев его книг. Неужели я – это он же, только не сознающий себя в качестве меня? Но мои удивительные, если не безумные, размышления были прерваны новым вопросом дюймовочки, которая в нетерпении кусала свои ярко накрашенные губы и переминалась с ноги на ногу в ожидании моего ответа.
- Ну, что же вы?
- Что я? – ответил я в недоумении, еще не отвлекшись до конца от своих поразительных мыслей.
- Что - что? Решайтесь!
- На что, интересно, решаться? – ответил я машинально и до меня, дурака, наконец, дошло, - как может быть верным мое предположение относительно того, что на самом деле я – это не я, а мой автор, находящийся в состоянии психической, точнее, когитальной инверсии, то есть. принимающий себя за героя одного из своих произведений, если в Иване Ивановиче признала не его, кого она назвала носителем, а меня, героя одного из его произведений, или, во всяком случае, его творение. Правда, с другой стороны, может быть мне, вернее, Ивану Ивановичу просто кажется, что сейчас он контактирует не с более реальным персонажем, чем я, а именно с «дюймовочкой» (карлицей) из фирмы по обслуживанию смартфонов.
- Ну, ладно, вы хорошо меня поняли. Тогда подумайте, - ответила мне служащая, чей рост был нереально малым.
Не помню, как я вышел из кабинета и оказался вне стен здания на улице знаменитого автора «магических романов». Их магия, сама таинственность заключалась в сюрреалистическом реализме изображения внутреннего состояния психотических героев. Я сам такой.
