Где я, там смерть. Глава 11.

Наблюдающий за ними хозяин выпрямился, не веря глазам своим. Презрительный и пренебрежительный взгляд, которым он смотрел на молодого человека с изувеченным лицом, удивляясь, что он делает рядом с такой красивой роскошной женщиной, и та насмешливая жалость, с которой он слушал советы парня о том, как стрелять, воспринимая как тщетные попытки произвести на свою спутницу впечатление знатока, что он здесь наблюдал постоянно, вдруг сменились растерянностью и недоумением. Вручая обрадованной девушке приз, хозяин снисходительно улыбнулся. Если в его тире кто и попадал по мишеням, то случайно.

- Превосходно стреляете, - заметил мужчина, скрывая насмешку. - А вы, молодой человек, будете? Или боитесь посрамиться перед дамой?

- Боюсь, - улыбнулся Тим. - Но рискну. Еще мальчиком я мечтал выиграть у вас главный приз.

- Пожалуйста. Один выстрел триста долларов. Приз часы «Роллекс» или золотой браслет для дамы, на ваш выбор.

Тим выложил на стойку требуемую сумму.

- Один выстрел?

- Два, - уверенно ответил Тим, заряжая ружье. - На часы и на браслет.

Довольный хозяин спрятал в карман шестьсот долларов, радуясь неожиданной прибыли. Не часто к нему захаживают такие самоуверенные и отчаянные простофили, выкидывающие на ветер деньги. Девушка ответила на его широкую радостную улыбку, почему-то посмотрев так, будто это он был простофилей.

Вскинув ружье, Тим выстрелил два раза подряд, даже не целясь, как показалось Кэрол. Хозяин смертельно побледнел, пораженный, и подошел поближе к мишеням, чтобы убедиться в том, что парень действительно попал, и зрение его не обманывает. Потом с невыразимой обидой и возмущением на лице выложил на стойку призы.

Тим с улыбкой надел на запястье Кэрол браслет.

- Это тебе.

- Ой, не надо. Уж лучше Даяне подари…

- Нет. Тебе. Пусть это будет символом моей благодарности за то, что ты помнила меня… что ты сделала ради меня, - сказал он, имея ввиду Кейт Блейз. - Сегодня я понял, что у меня есть не один настоящий друг, а два. И один из них - ты.

- А другой - это тот, кто приехал с тобой из Израиля?

- Да, - Тим присмотрелся к часам. - Как ты думаешь, они настоящие?

- Не знаю, я в часах не очень разбираюсь. Вот браслет настоящий, дорогой, это точно.

- Значит, мы не зря отвалили за это шесть сотен?

- Не знаю, как часы, но этот браслет стоит намного больше того, сколько ты отдал за два выстрела, - Кэрол улыбнулась. - Спасибо. Можно тебя поцеловать?

- А? - почему-то испугался он.

- Просто поцеловать… это не страшно.

Он страшно смутился, застеснялся, но все же наклонился. Кэрол поцеловала его в щеку, на которой были шрамы, не позволив ему подставить другую, что он попытался сделать, когда понял, куда она собралась поставить свой поцелуй.

- Зачем ты… - прохрипел он, но не договорил и замолчал, отвернувшись с какой-то горечью на лице.

- Наверное, это не честно. Ну, я имею в виду то, как мы получили эти вещицы, - заметила Кэрол, сделав вид, что не заметила его поведения.

- Нечестно? Почему это?

- Ну, потому что ты хорошо стреляешь.

- А что, в тире должны стрелять только те, кто не умеют?

- А вдруг мы его разорили?

- Не переживай, пока он не выпрямит стволы, ему это не грозит. Он мошенник. И он дурил меня, когда я был ребенком и еще ничего не понимал в оружии. И не меня одного. Всех. Так что носи браслет со спокойной совестью, я его заработал более, чем честно, потому что стрелял из подпорченного ружья.

- Ты молодец, - восхитилась Кэрол. - Как у тебя получилось, ведь сам говоришь, что стволы погнуты?

Он лишь улыбнулся в ответ уголком рта.

- Это ты на войне научился так стрелять? Сам или научили? Правда, что ты был первоклассным снайпером? - не сдержала любопытства Кэрол.

Он изменился в лице, остановив на ней вдруг ставший тяжелым взгляд.

- Откуда ты это знаешь?

- А что? - растерялась Кэрол, расстроившись. - Ты делаешь из этого тайну? Зачем?

- Я не делаю тайну, - сухо сказал он. - Но ты верно заметила - я был… солдатом. Больше нет.

- Но ведь ты… ты же по-прежнему отлично стреляешь. Почему же тебе нельзя вернуться в армию?

Он с еще большим настороженным удивлением посмотрел на нее.

- Послушай, откуда ты все знаешь?

Кэрол опустила взгляд.

- Извини, Тимми. Я лезу не в свое дело. Больше не буду, прости.

Некоторое время они молча шли по аллейке. Тим шел напряженный и настороженный, Кэрол это не столько видела, сколько чувствовала.

- И все же, - прервал он затянувшееся молчание. - Откуда тебе все обо мне известно?

- Ну, совсем не все. Только то, что тебя очень ценили в армии, а после ранения… комиссовали, - сконфуженно ответила Кэрол.

- И кто тебе об этом сказал? Даже Даяна не знает.

- Джек.

- Какой еще Джек?

- Мой муж.

Тим заиграл гневно желваками.

- А он откуда знает?

- Он всегда все знает, - тихо ответила Кэрол, низко опустив голову. - Я его не просила, он сам… Ты сердишься?

Он помолчал.

- Нет, не сержусь. А муж у тебя не простой, это я уже понял. И слишком любопытный.

- Да, есть немного, - извиняющимся тоном сказала Кэрол. - Но он удовлетворил свое любопытство и забыл. А то, что я знаю… тебе это так неприятно? Почему? Ведь… ведь ты должен гордиться тем, что ты мастер, профессионал, что добился успеха, стал значимым. Ведь, наверное, на войне это гораздо тяжелее сделать, чем в мирной жизни, так ведь? Почему же ты ведешь себя так, как будто стыдишься?

- Нет, я не стыжусь. Я горжусь… собой и своим умением. Но здесь не война и не армия. Не военные, которые понимают, ценят и восхищаются подобным мастерством. Здесь мирные люди, для которых снайпер значит только одно - убийца. Я не хочу, чтобы так обо мне думали. Я не убийца. Я солдат. А здесь вряд ли увидят в этом разницу.

- Я понимаю… я знаю. И я горжусь тобой, тем, что ты стал настоящим профессиональным военным. Или как это говорится, я даже не знаю…

- Теперь я никто. Я не нужен, я стал профнепригоден. Меня выкинули, как никчемную вещь, даже не предоставив мне шанса доказать, что я не безнадежен.

- А почему бы тебе не вернуться? Может быть, проверят, что ты по-прежнему мастер своего дела, и возьмут назад. Не хочешь попробовать?

- Нет. Я не вернусь, - в его голосе послышалась упрямая обида. - И меня не допустят в армию. Потому что у меня действительно проблемы со здоровьем.

- Но ведь ты отлично стреляешь!

- Да, случается. А бывает, что я промахиваюсь, когда хочу взять стакан, - напряженно и резковато сказал он. - Мне горько, но я понимаю, что в армии мне действительно больше не место, а на войне - тем более. Потому что это может стоить жизни не только мне, но и другим.

Кэрол сочувствующе помолчала, а потом тихо спросила:

- Тебе здесь плохо?

- Не то чтобы плохо, Кэрол. Просто мое место не здесь. Я себя нашел, и потерял. Война, винтовка… это моя жизнь, это мое… я рожден для этого. Там я жил. Был собой. А здесь я… как рыба, выброшенная на песок. Я не знаю, кто я, зачем я здесь и как мне жить. И дело в том, что мне и не интересна эта жизнь. Мне скучно, тоскливо. Я просто скис от этой однообразной и скучной жизни, как молоко. Я снова потерялся. В этом мире я не могу найти свое место. Я стал просто никем, бродягой, ни кола ни двора… каким был до того, как пошел служить. И опять брожу, не зная куда и зачем мне идти, как неприкаянный какой-то.

- Ну, зачем ты так? - Кэрол погладила его по плечу. - Все наладится, ты привыкнешь.

- Нет. Я просто знаю. Я понимаю, тебе тяжело меня понять. Война… она одних ломает, других затягивает, как трясина. Ты пропитываешься ею до мозга костей, и отдаешь ей свою душу, как дьяволу, и иначе жить уже не можешь и не хочешь. И это то, что происходит со мной. Я здесь, а моя душа осталась там. А здесь… я не чувствую вкуса жизни, сердце не бьется, кровь не играет, дух не захватывает от ощущения опасности или победы… и не интересно, и не страшно, и силами и смелостью меряться не с кем… в общем, там я жил, а здесь я существую.

- Тимми, но мирная жизнь не так уж скучна и неинтересна, как тебе кажется. Ведь миллионы людей так живут. Ты просто еще не освоился, не привык. Твоя растерянность пройдет. Ты найдешь себя и здесь, и поймешь, что любая жизнь прекрасна. Не будь так категоричен. Строй свой мир заново, другой, если прежний разрушился. Например, я как раз и собираюсь это делать, хоть мне и кажется, что жизнь моя разбита… и жить не хочется, и сердце не бьется, и чувствуешь себя мертвой.

Тим внимательно посмотрел на нее.

- Твой мир разрушился?

- Да… и мне не впервые так кажется.

- Но почему? Из-за измен мужа?

- Нет… с этого только начался мой крах, - она горько, с сарказмом улыбнулась. - Я тоже ощущаю себя потерянной, неприкаянной и одинокой… одной, во всем мире. А если у меня отберут и сына… тогда и жить незачем.

- Ты так плакала… Расскажи мне, Кэрол. Я подумал, ты помирилась с мужем, раз вернулась к нему…

- Я не вернулась, я просто жду, когда приедет сын, чтобы забрать его и уехать.

- Ты хочешь уехать? Куда?

- Далеко. Очень далеко. Я пока не знаю. Не знаю такого места, где Джек не смог бы меня найти.

- Так выходит… ты бежишь от него?

- Он не отпустит меня. А я с ним жить не хочу. Я уже пленница.

- Но, может, тебе с ним поговорить… ну, он же человек, в конце концов, не будет же он тебя заставлять.

- Он уже это делает. И он не человек. Только я слишком поздно это поняла. Но мы говорили о тебе, а не обо мне. Я просто хотела тебе сказать, чтобы ты не опускал руки, чтобы пытался жить так, как вынужден. Постепенно все наладится. Когда умер Мэтт, мой муж, мне казалось, что я умерла вместе с ним. Но оказалось, что нет. Я пережила, с трудом, но пережила. И с тех пор мне кажется, что теперь я переживу все, что угодно.

- Даяна рассказывала… что ты очень его любила. Что любишь сейчас и будешь любить всегда.

- Да.

- А… Джек?

Кэрол ответила не сразу.

- А Джек был моей ошибкой.

Тим не стал больше пытать ее вопросами.

- А чем ты занимаешься? - спросила у него Кэрол, чтобы отвлечься от себя и своего опустошенного внутреннего мира. - Даяна мне говорила, что вы с другом, вроде бы, нашли работу.

- Да нет, не то, чтобы работу… так, то там, то сям, друг подкидывает работенку. Не на что мне здесь рассчитывать. Без гражданства, без образования… я ведь и школу не окончил. Я же говорю, нет мне здесь места. Да и с таким лицом меня вряд ли возьмут на приличную работу.