показалось, что у хозяина изо рта выскочил раздвоенный змеиный язык. Минуты через две, Антуан вышел их сковавшего его ступора, уставившись на остатки произведения.
Раздался телефонный звонок, он поднял трубку.
- Здравствуйте Антуан, - донеслось оттуда блеяние его «старого знакомого», устроителя выставки картин, - помните вы хотели у нас выставляться, но вам случайно отказали, за то теперь мы приняли решение отдать вам лучшие зала.
- Правильно сделали, что отказали, - ответил Антуан, - держитесь подальше от мазни.
Он повесил трубку, но телефон тут же зазвонил снова.
- Кто? – бросил Антуан в трубку.
- Здравствуй милый, - то была бывшая пассия, - смотрю твои дела пошли в гору. А я и не сомневалась в твоей гениальности, ушла только для того, чтобы не мешать тебе творить. Давай поужинаем в ресторане…. А помнишь, как мы мечтали полететь на Гоа? А помнишь….
- Найди себе рукастого мужика, - прервал её Антуан, - роди детей и держись от меня и этих картин подальше, мы смертельно опасны.
- Но послушай….
Антуан сбросил вызов, посредством разбивания телефона о стену. Он быстро оделся, направившись в автомагазин, после планировал заскочить на АЗС.
Солнце клонилось к закату, видавшее виды такси тормознуло у главного входа в Гиббон-центр. Водитель помог Антуану достать канистру с бензином из багажника, получив помимо оплаты проезда чаевые, быстро скрылся из виду.
- Добрый вечер, - поздоровался Антуан с охранником на ресепшене.
- Зачем вам канистра? - забеспокоился тот.
- Для инсталляции, - на ходу придумал Антуан, проходя в выставочный зал.
Он начал с «Весеннего дилдохода» и закончил на «Лесных хотелках», это всё, на что хватило канистры. Достал коробок спичек, извлёк одну, зажёг со третьей попытки, бросив в бензиновую лужу. Огонь, весело урча, быстро распространился по помещению, под аккомпанемент тревожной сигнализации начался пожар.
Антуан сидел на лавочке, наблюдая, как пылает Гиббон-центр, как огромные языки пламени пожирают этот притон безумия и деградации, как раскатывают по асфальту пожарные рукава бравые брандмейстеры. Рядом с рисователем сел совершенно спокойный Йэс и сказал:
- Вы понимаете, что натворили?
- Да, - ответил Антуан, - сделал единственное благое дело в жизни. Хороша инсталляция.
- Вы могли бы стать законодателем новой художественной моды, владельцем многомиллионного состояния, влиятельным гением, легендой.
- Я видел, что делают эти картины с людьми. Никогда бы не подумал, что подобное дерьмо способно на такое, всегда считал мазню, мазнёй, а не средством отравления разума.
- Хозяин не простит отречения от него, - вздохнул Йэс, - а главное не простит объединение с хемасфорией. Она не защитит тебя.
- Я, как и многие другие, составляем с ней единый организм, так что не стоит пугать меня смертью, а вот тем, кто ходит под хозяином, стоит задуматься о своей судьбе, - Антуан пристально посмотрел в глаза Йэсу от чего тот вздрогнул.
Устроитель поднялся и не прощаясь ушёл, а Антуан остался сидеть на лавочке не понимая, почему прибывшая полиция не интересуется им. Он достал телефон из кармана, вошёл в интернет, посмотрел свежие новости, которые гласили, что в Гиббон-центре произошло самовозгорание проводки, от чего погибли все полотна знаменитого художника. Так же там упоминалось о беспокойстве за здоровье Антуана после такой потери. Рисователь усмехнулся, поняв намёк журналиста, явно писавшего под диктовку хозяина.
Антуан взглянул на пожар, ему показалось, что в клубах густого дыма ворочается гигантское змеиное тело вроде того, что он видел в сновидениях.
Когда пожар был потушен, он лёг на лавочку забывшись тревожным сном.
***
В угольно-черном ночном небе, пропитанном гарью и пеплом мелькнул огромный змей. Он метнулся вниз, подняв прах с обожжённой, вздрогнувшей под его массой, земли.
Антуан изо всех сил бежал по мёртвой пустыне, покрытой остывающим песком, за ним бежали вооружённый преследователи. Внезапно ногу обожгло, Антуан упал, в ней торчала стрела.
Его обступила группа пышущих злобой людей, кто-то из них приставил копьё к его груди в месте, где билось возбуждённое погоней сердце. Из поднятого змеем праха вышел мужчина в тоге из тонкой чёрной кожи, Антуан тут же узнал в нём хозяина.
- Неужели ты решил отказаться от славы и денег, ради эфемерной хемасфории? – спросил он у Антуана, когда подошёл ближе. – Неужели даже власть не мила тебе?
- Мне это уже не надо, - произнёс рисователь, - но я хотел бы знать зачем это тебе в таком количестве?
- Если совсем упростить, то власть необходима для того, чтобы хорошо питаться, не утруждаясь в добычи питания, - ответил хозяин. – Еда должна сама идти в пасть, ликуя и вознося хвалы. Очень плохо, что отвернулся от меня, твои полотна могли бы принести много пользы. Однако тех, кто ушёл к хемасфории невозможно переубедить и вернуть назад, они становятся одержимы ей.
- Нет, ты лжёшь, - огрызнулся Антуан, - они, наоборот приходят в себя, становясь единым организмом с местом, переданным нам. Оно просыпается после тяжёлого ранения, оно восстановилось и скоро раздавит червя, считающего себя великим змеем.
- Людям не стать единым организмом с ним, вы распылены, эгоистичны и завистливы. Я же это культивирую и развиваю с ещё большей силой, поэтому никто не даст отпора, ни вы ни хемасфория. Прощай.
Человек, приставивший копьё, поразил Антуана остриём в сердце.
***
Утром, лежащего на лавочке, пронзённого Антуана, обнаружил дворник. В новостях же написали, что знаменитый Герц не смог пережить трагедию потери картин, сердце великого «художника» не выдержало тяжёлой утраты.
2022.
