В один прекрасный день к нам на занятия пришел новый преподаватель живописи. Звали его Родион Аркадьевич, но мы ему сразу дали прозвище "Надутый индюк". Одет он был в классический костюм-тройку и совсем не походил на художника. Родион Аркадьевич не понравился нам уже потому, что мы очень любили бывшего учителя живописи и руководителя нашей учебной группы. Ивана Петровича мы считали не только преподавателем, но и старшим товарищем.
Уроки живописи учащиеся обычно не пропускали, всем нравилось писать натюрморты в аудитории, обсуждать домашние работы, болтать о предстоящих выставках. Наш руководитель обычно был их организатором и с удовольствием посещал выставки вместе с нами.
У Ивана Петровича была любимая фраза, которую он часто повторял студентам:"Репины в декоративно-прикладном искусстве не нужны".
Училище, действительно, считалось больше ремесленным, чем художественным. Когда я поступала в МШХР, все абитуриенты проходили собеседование с показом своих работ по живописи и рисунку. Далее по тем же предметам сдавали экзамены. В экзаменационной аудитории устанавливались простейшие натюрморты, состоящие из кувшинов, горшочков и яблок. Примерно такие натюрморты мы впоследствии писали и на занятиях. Позже к горшкам прибавились металлические самовары, чайники, корзинки, чучела птиц, сложные геометрические фигуры, капители*. На втором курсе основным предметом стала композиция, где нас учили декоративно перерабатывать цветы и листья, превращая их в цветочные орнаменты и рисунки для вышивки. А практические занятия у нас проходили не только в аудитории, где нас обучали ручной и машинной вышивке, но и на вышивальной фабрике.
- Жерихова, опять вы принесли портрет своей мамы. Репины нам тут не нужны, - слышали мы почти каждое утро громкий баритон нашего преподавателя.
- Ирина, вы художник без последнего штриха, - часто повторял мне Иван Петрович, - неужели нельзя проработать кленовый листик более тщательно. И на моем акварельном эскизе тут же появлялся лист, изображенный преподавателем, с тонкими прожилками, которые он процарапывал толстым концом иголки для шитья.
Но вернемся в аудиторию к новому учителю. "Надутый индюк" ходил между рядами натянутых веревок, на которых простыми прищепками крепились акварельные работы. Взгляд его выражал недовольство.
- Я разочарован. Завтра мы начнем работать по-другому, - сказал он после просмотра наших работ. - Дома всем написать портрет кого-нибудь из родителей.
Мы не поверили своим ушам. Все стали перешептываться и хихикать. Кто-то сказал, что мы не умеем писать портреты. Но учитель был уверен, что каждый человек, занимающейся живописью, должен это уметь. Обрадовалась только Жерихова. У нее скопилось много портретов мамы, которые другие преподаватели в училище смотреть отказывались.
В этот день я пришла домой в приподнятом настроении. Раньше портретов я не писала, но попробовать было интересно. Только вот позировать мне никто не соглашался. Все были заняты своими делами и отмахивались от меня, как от назойливой мухи. Хорошо, что к бабушке приехала подруга, которая согласилась пару часов посидеть неподвижно.
Работала я с большим удовольствием. Старательно прописала мелкие детали шарфика, складочки на шее, седые, забранные в пучок волосы. И тут моя натурщица заявила, что устала и больше позировать не может. Пришлось срочно заканчивать работу. Крючковатый нос, впалые глаза, тонкие губы, бледный зеленоватый цвет лица - вот что было изображено у меня на портрете. Баба - Яга, да и только. Естественно, взглянув на моё художество, тетя Нюша обиделась и стала собираться домой.
Утром я принесла портрет на занятия. Очень хотелось поднять всем настроение, что мне и удалось сделать. Мы прикрепили портрет моей бабы-Яги прищепкой в конце бельевого вернисажа и пригласили учителя. Наш "Надутый индюк" опять с недовольным видом ходил между рядами развешенных картин, среди которых изредка попадались неумело написанные портреты. Как только преподаватель увидел портрет моей старушки, он испугался и отскочил в сторону с криком "О Боже". Потом подошёл к картине поближе, вытянул руку вперед, "продирижировал" ею около лица моей бабули и многозначительно сказал:"А в этом что-то есть". Все студенты громко засмеялись. Даже учитель развеселился и стал хохотать вместе с нами. В этот момент мы поняли, что он не такой уж зануда, как показался нам при первой встрече. А на следующий день, когда преподаватель появился в аудитории в полосатом свитере и берете, мы сразу признали в нем настоящего художника.
