Мам-Мыша

слились в восхитительный конгломерат воспитания духа … Но здесь…

Впрочем, в этот день все было вообще не так!
Она увидела своего Александра… Увидела – сквозь кристалл «топаза чистой воды» в 68 кило-граммов. Тридцатисантиметровый в объеме, по форме самородок напоминал октагон. Прозрачный, ни одной трещинки, ни единого постороннего включения – ни суетинки. Экскурсовод тогда заметил, что это – второй по величине топаз. Первый – в 117 килограммов – хранится в Музее естественной истории в Вене. До Вены Люся так и не доехала. Но дело не в Вене, а, скорее, в вине, или в чем-то другом… Короче, она рассматривала каждую грань октагона так, словно пытаясь преодолеть толщу топаза чистой воды, как к кристальной Джомолунгме творения чистой природы.
И за каждой гранью этой чистоты стоял он, чьего имени она еще не знала. Она всмотрелась в пространство кристалла сквозь правую нижнюю часть октагона. Ни одной трещинки – он… в мягких вельветовых брюках и кроссовках.
Она всматривалась в левую нижняя грань окта-гона. В перемычках пояса брюк был вставлен ремень из грубой холщовки болотного цвета с пряжкой, на которой красовалась надпись «вранглер».
Грани кристалла словно притягивали. Она загля-нула в сердцевину. Опять он. Опять он – джинсовая куртка и расстегнутая на одну пуговичку рубашка в темно-синий пупсик.
Она выпрямилась, едва не вытянувшись в струну. И ее взгляд растворился в топазе, как в чем-то гриновском – с парусами, раздуваемыми свежим ветром, и шпилем мачты или мечты, которая в дефиците по жизни… И опять он… короткая шея, плоский подбородок, растянутые насмешливые губы и... глаза – живые-живые… Вроде парень как парень, но он смотрел на нее сквозь тот же кристалл. От осознания этой нечаянности она неловко, как школьница потупила взгляд, но уже через мгновение – подняла вновь.
Александр тоже пристально наблюдал за нею сквозь этот же топаз. Он рассматривал Люсю сквозь кристалл самородка, не замечая важности редкого экспоната, – просто, как мужчина, оценивал молодую женщину, начиная со стройных ножек. И второй по величине топаз в мире, помещенный в университетском музее, явно проигрывал в споре с Люсиными ножками. Впрочем, если бы это был и первый топаз, 117-килограммовый, тот, что в Музее естественной истории в Вене, интерес Александра к конкретно очерченным женским прелестям не изменился бы ни на йоту.
Так бывает! Геологические флюиды! Очнувшиеся пегматитовые жилы Волыни! Сквозь грани октагона магического кристалла Люся и Александр увидели друг друга от ног. И, как топаз чистой воды, родившийся под воздействием горячих кислых флюидов на горных породах, произросло еще одно чудо света. Оно произросло не в гнездах гранитов, под воздействием горячих флюидов на горных породах, а в сердцах двоих, прибежавших в землеройку из двух крупнейших московских книго-хранилищ – Ленинской и Медицинской библиотек.
А потом была ночь. В ее общежитии на Юго-За-падной. Душно и сладковато пахло только что рас-пустившимся кактусовым бутоном. Даже не вери-лось, что этот малыш может дать такой гигантский цветок. Они лежали с открытыми глазами. Было темно. И лишь оконный проем вырисовывался синим молчаливым пологом, соединяющим их с небом. И было так хорошо в этом чудесном пространстве комнаты в общаге, что сама темнота казалась прозрачнее того самого топаза чистой воды. И сладостно цепенели мысли.
А потом налетевшая дрема окутала своей лег-костью, в которой уже совсем размылись границы разума и клубящегося сна.
Какие-то птицы (скорее всего, это были голуби) цеплялись за заржавленный подоконник, взмахивая косыми крыльями, которые в какой-то момент словно перечерчивались в крылья летучих мышей из мультиков. Они шуршали там, за стеклом, задевая перьями арматуры здания. Этот птичий шелест с глухим воркованием сливался со сладким стоном Люси и Александра. Сладость мужского запаха и обволакивающего аромата кактусового цветка заполнили весь мир, будто до рождения двух влюбленных в нем ничего существенного и не было, разве что голуби где-то постукивали коготками о дорожные камни, но были такими сизо-серыми, что могли бы сойти и за мышей, заполонивших мостовую…

Со временем почти все стерлось. Это в музеях – редкостные экспонаты, а жизнь – она землеройка, или вовсе помойка. Неважно, где ты.
Ко времени, когда рухнул железный занавес Со-ветов, как было ни воспользоваться этой возмож-ностью судьбы? Вот ни с того – ни с сего и собрались сменить место жительства? Только где было за этим занавесом постичь еврейские премудрости? Оставал-ся простодушный русский авось.
Ты думаешь, что закидываешь поплавушку, а сам давно запутался в леске. И уже не слышишь гудящего бакена…
Димка оставался в России. Так вышло, что ко времени их отъезда он был на последнем курсе университета. В Сохнуте посоветовали дать парню доучиться… Вот и дали. Остался один, почувствовал свободу. Ну, как же: рухнул родительский железный занавес. Благо, вообще-то доучился, а то ведь в такие запои ударился с дружками-приятелями, которых сразу, ох, сколько объявилось!
А потом… Все так наперекосяк, точнее, по течению, как на реке без плавучих знаков, – без объяснений и логики, с ностальгией и почтовыми рыбками...

12
Прямо с утра Александр, по совету администра-тора, отправился за подарком для Люси в находя-щийся неподалеку от гостиницы «Чайнатаун», то бишь китайский квартал. Честно говоря, даже развол-новался. Шутка ли двадцать с лишним лет вообще не заглядывать в ювелирный отдел… И после того, как выбор был, наконец, сделан и подарок куплен, Александр вдруг почувствовал, что голоден, как волк. Вышел на улицу. И тут же его взгляд упал на плоды тайских райских садов, урожайность которых превосходила всякие ожидания.
Но главное, что венчал всю эту чудо-экзотику – царь фруктов дуриан. А вот здесь «дурианам», не пробовавшим дурианы, предстоит кое-что пояснить.
Само название этого фрукта-ежа происходит от малайского слова “duri”. И произрастает этот колю-чий фрукт, помимо Таиланда, в Индонезии, Индии, Индокитае, на Цейлоне, Филиппинах и других близких по типу климатических зонах. Однако считается, что самые вкусные дурианы в мире выращивают на плантациях близ Бангкока.
Зрелый плод, как правило, имеет 15-20 см в диаметре и 20-30 см в длину и весит два-три килограмма, хотя отдельные экземпляры достигают десяти килограмм-мов и напоминают футбольные мячи с острыми шипами, растет на громадных деревьях, достигаю-щих в высоту свыше 15 метров.
Считается, что созревший плод должен упасть сам, хотя если такой упадет на голову с пятнадцати-метровой высоты… И тем не менее, даже незрелые дурианы тайцы готовят как овощи в вареном виде в составе разных блюд, а зрелые плоды считаются утонченным десертом. В Великобритании, к примеру, им тоже можно полакомиться за 25 фунтов стерлингов. Но даже в Таиланде, в сезон, небольшой кусочек продается не меньше, чем за 70 бат, что составляет около трех долларов США. Не черная икра, но, прямо скажем, не дешевое удовольствие!
Быть в Бангкоке и не отведать главный делика-тес? Когда-то натуралист А.Р. Уоллес утверждал:

«Попробовать дуриан – значит получить кардинально новые ощущения, и поездка на Восток стоит этого!».

Тайцы же заверяют, что, вкусив мякоть дуриана, вы тут же ощутите божественный вкус, напоминающий сладкий крем из яиц и манго-бананово-ананасного молока – вкус, равного которому нет. Некоторые знатоки улавливали в его экзотическом вкусе нечто от нежнейшего привкуса кураги с папайей, взбитыми сливками, шоколадом и ванилью, к которым примешивался легкий оттенок печеного лука. А вот теперь, подумайте, почему не хочется и что это за такие ощущения. А еще…

Легенды гласят, что цветы дуриана распускаются лишь на семь часов в сумерки, и опыляют их летучие мыши.

Александр не удержался. И купил-таки невидан-ный фрукт. Специальным топориком продавец рассек жесткую кожуру колючего плода на две половинки.
И… Что за гадость! – слезы градом хлынули из глаз от распространяющегося гнилостного запаха деликатеса, как из канализационного люка, которому не могло противостоять даже упрямство паломника-первопроходца его попробовать! Александра тош-нило. О вкусе маслянистой пасты внутренностей дуриана Александр уже не помнил. Он вообще уже ничего не соображал, зажал нос, зажмурил глаза, выплюнув деликатесную гниль. Европейский орга-низм устойчиво сопротивлялся азиатскому изыску гурманов, оставляющему ощущение разлагающегося мяса. Но было уже поздно. Тайский фрукт, гордо занимающий одно из самых почетных мест в ряду знаменитых своими «ароматами» деликатесов – покрытому зеленой плесенью сыру «Рокфор», китайским грибам «Сянь-Гу», как говорят в России, «не пошел»…
Вот с этого утонченного десерта все и началось. Закружилась голова. Организм так отторгал непри-вычный деликатес, что Александр чувствовал, как теряет равновесие. Упал на ровном месте Чайна-тауна и тех же фруктово-овощных лавок. Хлестало, как из фонтана, на рубашку, брюки, кроссовки. Выворачивало так, что он словно изрыгал свои внутренности. Машинально пытался очистить одежду пакетом с кулоном для жены. Потом искал воду, чтобы умыться, очистить руки. Запах дуриана душил, как сероводород. Ничего не помогало. До отеля было рукой подать, но Александру было совсем худо. Он попытался остановить такси, чтобы добраться до гостиницы. Все таксисты были едино-душны в своем отказе. Один тук-тук все-таки согла-сился довезти его за тройную цену, оговорив, что потом у него долго не будет клиентов.
Едва держась на ногах, Александр вошел в гости-ницу. Стоявший у стойки администратор понимающе заметил:
- Дольки дуриана тайцам хватает до ужина, а у вас, я думаю, чувства голода не возникнет уже до дома.
- Вообще, это какой-то нечто! Неужели продавец не мог меня предупредить! – с возмущением недоумевал Александр.
- О чем вы говорите? Дуриан – самый дорогой про-дукт в Таиланде. Большинство предпочитают поку-пать его дольками. Не так экзотично, как выпить мя-коть из плода, зато не нужно возиться с угрожа-ющими колючками и толстой кожурою, от которой и исходит этот запах. Или просят помочь продавца за дополнительную плату помочь очистить плод. Думаю, что ваш лавочник просто не говорил по-английски.
- Да-да, он действительно не говорил по-английски, – вспомнил Александр, пытаясь восстановить детали происшествия, припоминая и выставленные в витри-не дольки разрезанного дуриана – прозрачные, с белыми стеночками, в каждой по три-четыре круп-ных блестящих семечка – от бежевого до ярко желтого. – Так что для полунищих владельцев фруктовых лавок клиент вроде вас, покупающий не дольку, а целый фрукт – редкая удача.
Обычная коммерция. Вообще-то у нас в гостинице, как правило, новичков предупреждают относительно дуриана. Кстати, и в проспекте требо-ваний к посетителям, который вы подписали, тоже об этом говорится. – Он открыл буклет и указал на строчку со знаком перечеркнутой колючки. – У нас вход с дурианом воспрещен, поскольку запах после дурианной трапезы не удается выветрить никакими косметическими средствами. Такой значок есть и в лифте, и в такси, во многих общественных местах.
- Честно говоря, я думал, что