как мне далеко до их Света и Святости. Что-то мне подсказывало, что их размеры могли стремительно увеличиваться во время битвы, равно как и боевая мощь. Ко мне подлетели несколько служебных ангелов (их свет я еще мог выдержать, и при этом не грохнуться в обморок, правда, с трудом), они ласково сказали, что Битва еще не началась и отправили к Галатской башне обратно, чтобы замкнуть треугольник. Я хотел спросить: «А как же мое тело как сосуд для помощи во время битвы?»,- но не успел я открыть рот, как на мои мысли сразу же ответили, что я не должен беспокоиться, что Битва еще не началась, и чтобы я шел к башне. Глупо, наверное, было думать, после встречи с Архангелами, что нашим в ходе битвы может понадобиться капелька Света, которую может выдержать мое тело, как сосуд. Наше войско было огромным и мощным, как море, как океан. Зачем морю ещё какая то лишняя капелька? Но иногда и капелька может иметь решающее значение. Иногда и она одна может сделать решающий перевес в битве. У меня было задание от Бога, и я не смел сомневаться. Неведомая сила поставила меня на ноги, и я потопал. За мной тянулась моя светлая ниточка, я завершал сторону треугольника. Наконец-то я всех нашел! Вышел на наших! Со мной даже поговорили! Душа моя пела, и сердце плясало, наконец-то! Наконец-то! Темные чары рассеялись надо мной, я был на своем месте, в своей тарелке, полон света и надежд. Я видел архангелов! Со мной поговорили наши! Ура! Мне кажется, от распирающей меня радости я даже шел вприпрыжку.
40 глава
Внезапно на небо набежала черная туча и послышался гром. До этого я видел это только в ускоренной съемке такое. Чтобы полнеба заволокла чернильная клякса в считанные секунды – да такое возможно только в кино. И тут могильный холод коснулся моей кожи, да так, что встали на руке волосы дыбом и по всему телу поползли мурашки. Я вспомнил, что гром и молния являются предвестниками темных сил. И тут раздался такой мощный раскат грома, что я пригнулся к земле. Небо надвое рассекла огромная молния. «Началось», - подумал я. С крыш сыпались кусочки черепицы, ветер разорил несколько мусорок, и теперь, забавляясь, бросал бумажные стаканчики прохожим в лицо, как будто общего хаоса ему было мало. Прохожие, закрывая головы, торопились к своим машинам или под крыши домов. Как странно, спустя минут всего 5-10 на улицах не осталось никого. Наверное, темное влияние на происходящее было разлито в воздухе и хорошо чувствовалось, поэтому все очень быстро покинули улицы города и попрятались кто куда. «А ты иди», - скорее не услышал, а почувствовал я голос внутри. И я пошел. Я шел по пустым улицам, залитым дождем, ветер бросал мне в лицо пустые пакеты, молния рассекала небо, и гремел гром, а я шел. В один момент я внезапно почувствовал, что наши уже вступили в эту Битву, это вековое противостояние Добра и Зла и понял, что гроза была лакмусовой бумажкой происходящего, и что я должен выполнить свою миссию, даже если мне придется умереть в этом городе. Я должен был сделать это. Битва была в полном разгаре, это было понятно и ежу. Спину мне жгло огнем, энергия покалывала в кончиках пальцев и в пятках, я наполнялся какой то жгучей материей. Нельзя сказать, что я был этому не рад – я понимал, что меня готовят к Битве и благодаря этому огню, я становлюсь сильнее. Я шел, и каждый мой шаг я чувствовал, как чувствует космонавт, делающий шаги по Марсу. Мне показалось, что я и все мои тонкие тела настолько накачались энергией, что стали существовать по отдельности, что при моей походке они просто не поспевали за мной, я шел в каком то тумане. И тут я все понял. Это темные очень не хотели, чтобы я дошел до башни, они уплотняли пространство передо мной, поэтому я двигался как в замедленной съемке, ступая ногами, как в каком то желе, или, чтобы было доходчивее, холодце. И именно поэтому наши накачивали меня энергией, потому что было архиважно, чтобы я все-таки дошел. Я шел все медленнее и медленнее, и оставалось буквально несколько метров до башни, как меня что-то подкосило, и я упал. Я упал и понял, что мне уже не встать. Обида прожгла меня насквозь. Злая скупая мужская слеза показалась в уголке моего глаза: неужели все зря?! Столько усилий, и что, сейчас меня победят какие то темные твари?! Мерзкие противные душегубы?! Враги рода человеческого?! Я начал быстро шептать Иисусову молитву, потому что я отлично понимал, что длинные молитвы я сейчас прочитать не смогу. Просто не вывезу, собьюсь. И в тот момент, когда я прочитал их три, я услышал ровный тихий спокойный голос внутри меня: «Ползи». И я пополз. Кто ползал когда-нибудь по старинным булыжникам кривых вековых улочек Стамбула, поймет, что это не самая лучшая идея. Некоторые из них были истерты, другие же, с отколотыми кусками, были достаточно острыми, и уже через пару метров мои локти и колена были в синяках и кровоподтеках. Но я упрямо полз вперед. Я понимал, что мне уже не встать. Дождь хлестал меня по спине, ветер пригибал меня к земле, то и дело на голову падали какой-то мусор, упаковки из-под фастфуда, но я полз. Потому что никто, никто, кроме меня не мог замкнуть этот треугольник, в центре которого именно в этот момент шла битва века между Добром и Злом. Когда оставалось буквально пара метров, я наткнулся на препятствие. Это было что-то очень хорошо ощутимое, осязаемое, материальное, как невидимая стена. Что-то невидимое и сильное мешало мне. Я попытался протолкнуть это что-то руками – не вышло. Я развернулся на спине ногами вперед и изо всех сил ударил это. Ничего, кроме дикой боли в конечностях, я не получил, и ни на йоту не приблизился к своей цели. Я опустил голову на руки, хотелось рыдать, как двухлетке. Я был почти у цели, и я знал, что никто, кроме меня не может сделать это. В тот самый миг, когда отчаянье взяло меня за сердце, в моей груди загорелась какая-то точка. Что-то очень маленькое и горячее прожигало меня огнем насквозь. Я ойкнул и решил, что каким-то образом получил ожог незнамо от чего. Или укусила какая-то тварь? Я машинально засунул руку в ворот толстовки и вытащил мой серебряный нательный крестик. Не знаю, при какой температуре плавится серебро, но удерживать его в руках я не мог. Он горел огнем. Я не знаю, как это произошло, но я внезапно, по какому то наитию воткнул мой горящий крест в прозрачную стену, которая перекрывала от меня Галатскую башню. Я услышал шипение, как будто что-то расплавилось, треск и грохот. С моей головы как будто кто-то мгновенно снял узкий шлем, все это время больно сдавливающий виски. Я протянул руку – стены больше не было. Сердце мое возликовало, не веря себе, на руках я быстро подтянулся и коснулся стены Галатской башни обеими руками, а потом и крестом. Дождь, гроза и гром резко прекратились, как будто у них был выключатель, и кто-то на него нажал. «Молодец», - услышал я внутри себя.
41 глава
Я медленно встал, ничего больше не мешало мне это сделать. Потихонечку пошел вниз по улице, от Галатской башни, ожидая дальнейших распоряжений. Я чувствовал себя легко, как будто огромный валун упал с моих плеч. Не то, чтобы я чувствовал себя героем, но я был доволен собой. Я знал, что Битва еще не кончилась, но этот треугольник света очень помог нашим. И я знал, что они очень ждали его. Энергия замкнулась, темные оказались окружены тремя сторонами Света. «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа»,- прошептал я. Я сделал все, что мог. Я знал, что 100% моих достижений принадлежат Богу, но я определенно был доволен. Знать бы еще, достаточно ли этого было для нашей победы? На улицы тихонечко выползали перепуганные невиданной грозой люди, было очевидно, что это короткий перерыв в Битве. Светлые хорошенечко прижали врага и темные, офигев, придумывали сейчас свою ответочку. Эх, разнести бы их совсем, заколебали со своими войнами, кознями, ненавистью. Когда же, наконец, это случится? Сколько можно страдать людям на этой планете от тьмы? Заданий не было, я хотел идти обратно к квадрату битвы, но что-то меня останавливало. Каждый раз, когда нам кажется, что команда в мозгу – точно от светлых, нужно особо тщательным образом проверить ее. Потому что именно в этот момент упертой уверенности, можно легко попасть в капкан, выстроенный рогатыми. Все мы знаем, как бесы легко притворяются ангелами, в этом то и заключена самая главная ошибка доверчивых верующих. Я всегда помню о прп. Исаакии, затворнике Печерском, которого затанцевали бесы, явившиеся в его затвор под видом ангелов, да так, что он лежал потом два года, не пил и не ел, пока милостью Божией не встал на ноги. С даром исцеления больных, кстати говоря, поднялся с ложа. Монахи отмолили его, Бог помог подняться на ноги. Поэтому я был осторожен.
Поскольку знаков не было, я решил идти вперед вдоль по петляющим улочкам этого вечного города. Я снова хотел было вернуться к месту Битвы, но опять что-то невидимое преградило мне дорогу, и я понял, что туда лучше не соваться. Я кратко помолился Иисусовой молитвой и понял, что запрет на движение в ту сторону был от наших. Я хотел, чтобы мои стези были прямыми и угодными небу, а не всяким там тварям, которые возомнили себе невесть что и решили, что у них хватит силенок захватить Землю. Не хватит. Не хватит. Не хватит. Видимо, мой треугольник света помог, но не настолько, чтобы Битва закончилась в одно мгновение. Это расстраивало, но, с другой стороны, я выполнил свое задание. Осталось донести свое тело до места Битвы, но, видимо, не сейчас. Я шел бодро и уверенно, единственное что – не понятно в каком направлении. Сделав несколько петель по району вокруг Галатской башни, я решил выйти к Галатскому мосту. Вода всегда меня успокаивала, успокоит и теперь. Ну же, Босфор, успокой мои нервы. Рыбаки стояли на своих местах и, как могли, делали вид, что релаксируют, глядя на синие воды Босфора. Беспокойство было разлито в воздухе, меня было не обмануть. По лицам прохожих я прекрасно видел, что они не знали, но очень хорошо чувствовали, что происходит. Черная тень тяжких дум и тревоги была на каждом из них. Тротуары уже просохли после недавней бури и недовольные дворники убирали мусор. Где-то у кафе работники приколачивали обратно содранные ураганом таблички. Туристы недовольно качали головами – они приехали в этот город для развлечений, внезапный стамбульский ливень вымочил их дорогую одежду и сорвал их тщательно лелеемые планы на продуктивный отдых, целью которых было, как всегда, одно – удовольствие. Ох, эта тварь, удовольствие, по тоненькому льду ведет всех страждущих оного прямиком в пропасть. Это шоссе ко всем грехам сразу, в основе которых лежит оно, как миленькое – удовольствие. Ох уж эти туристы, в поисках удовольствия готовых пересечь океан, лишь бы получить его: поприятнее, поэкзотичнее, повычурнее. Искать то, что удивит больше всего. То, что поразит все шесть органов чувств. Потешить свою душеньку. Попробовать то, что никогда не пробовали, провести ночь в новом отеле, где никогда не спали, испробовать там мягкость матрасов, экзотичность завтраков, покататься на аттракционах, посетить древности, сходить в зоопарк и посмотреть на диковинных животных, попробовать местную еду, погреться в шезлонге на берегу моря, прибухнуть местными напитками, поплавать там, где
