Школа «релятивистов» Сепира-Уорфа (и Д.Эверетт с ними) наоборот, постулирует связь языка и сознания. Изучая язык первобытного племени Пираху, Эверетт пришел к выводу, что «культура порождает грамматику», что «культурные ценности на местном и глобальном уровне могут влиять на формирование предложений, словообразование и словоизменение, фонологию»[2]. Что кстати перекликается с работой Мельникова Г.П о стадиальной перестройке языков, которая показывает, что строй языка, активный, эргативный и номинативный связаны со стадиями исторического развития коллективов – микро, макро и мега-коллективы (соответственно племя, село/город, государство/империя) [3].
На основе исследований Эверетт приходит к тому факту, что для грамматики не нужно особой генетической предрасположенности, он предполагает, что биологическим базисом грамматики может быть что угодно, а общей первоосновой, как кажется ученому, можно считать человеческое мышление. То есть, сознание и культура формируют язык. Отсутствие очевидной рекурсии в языке Пираху (вопрос пока дискуссионный), врожденных категорий времени, счета и цвета свидетельствуют против теории Хомского. Здесь видно явное влияние культурных табу самого племени – решительный отказ от любых категорий, которые могли бы их «окультурить»!
Про культуру и язык «релятевист» Э.Сепир писал так: "Культуру можно определить как то, что данное общество делает и думает. Язык же есть то, как думают". Язык, таким образом, выступает как реализованная внутренняя форма выражения культуры, как средство аккумуляции знаний культуры. Некоторое подтверждение тому можно найти в примерах, когда например в доколумбовой Америке не было лошадей, и после знакомства с этими животными (т. е. после появления такой реалии и такого явления в культуре) коренные народы или позаимствовали обозначение из языков колонизаторов (например, в современном науатль – потомке языка ацтеков – лошадь называется cahuayoh от исп. caballo), или создали на основе уже существующих слов (ср. лакота sunka wakan, букв.: «собака священная»). Это типичный пример того, как культура оказывает влияние на язык [4].
Если культура и язык связаны, и часто культура влияет на язык, то как связаны язык и сознание? Согласно «теории лингвистической относительности» Сепира-Уорфа, язык определяет мышление. Остается понять, как язык формирует сознание.
Известно, что мозг предназначен прежде всего для обработки графической информации. На её обработку уходит 80% ресурсов, остальное на обработку звуковой информации и управление телом. Можно заметить, что нам почти всегда легко вспомнить лицо человека по имени, но часто трудно вспомнить его имя по лицу, особенно если это малознакомый человек, которого видели давно и мельком. Эта асимметрия может быть объяснена тем, что слова в нашем сознании образуют древовидную папку вложенных файлов имен, которая образует своеобразное Дерево Знаний. Лицо малознакомого человека мы еще помним, но не помним, кто он и при каких обстоятельствах он нам явился, и самое главное, под каким именем! Раз он нам неважен, то и его имя нам тоже не важно, и его внешность никак не ассоциирована ни с каким именем. Его просто нет в нашем Дереве Знаний, файловой системе Имен, и только внешность запечатлелась в массиве слабо-структурированной информации - «что то там и где то, и при каких то обстоятельствах»… Видимо, это особенность древовидной файловой системы имен и знаков проявляется и в системе счета. Нам легко слагать и умножать, но трудно вычитать и делить в уме. Поэтому опытные продавцы предпочитают прибавлять к цене товара нужное число до данной покупателем суммы, чтобы отсчитать сдачу. Это конечно очень упрощенное представление, которое, тем не менее, связано с древовидной структурой нейронной сети.
Для того, чтобы обработать огромное количество информации, мозг вынужден тормозить деятельность нервных импульсов – иначе наступит перевозбуждение нервной системы. Которое иногда наблюдается при нервных расстройствах. Так например лобные доли являются командным пунктом головного мозга, и их поражение приводит к изменчивости поведения с импульсивностью и недостаточным поведенческим торможением, отвлекаемости, слабости активного внимания, двигательной расторможенности и повышенной возбудимости, затрудняет принятие решений, планирование и мониторинг своей деятельности. То есть, для обработки континуума неоформленной хаотичной информации нужна её последовательная ФИКСАЦИЯ.
Животное просто отображает в своем сознании окружающий мир - пути миграции, наличие кормушек и еды, опасности и препятствия. Мир животного здесь «зрителен» и относительно статичен. Разум же дан человеку для решения нестандартных и зачастую нетривиальных задач. И поэтому ему приходится творить свой мир в своем сознании заново - здесь он является Творцом своего я, ( «по образу и подобию»)) И абстрактные имена (слова) помогают ему фиксировать нужную информацию, выстраивать её в виде системы. Изначально чуждые зрительной информации слова создают новый, как бы параллельный мир, в котором живет сознание человека. Именно так можно понять слова Библии, что «в начале было Слово». Оно творит новый мир в сознании первобытного аборигена). Подобно тому, как наш материальный мир творится Творцом из Хаоса через фиксацию кирпичиков нашей вселенной – элементарных частиц.
Слово это инструмент построения внутреннего мира! Оно систематизатор и каталогизатор огромной графической информации, фиксатор эйдосов из Хаоса информации. Создавая Мир, мы неожиданно открываем новые связи, не замеченные ранее. Это эффект синергетики – объем информации не равен механической сумме её составляющих, что даёт нам источник все новых и новых открытий.
Таким образом, язык это строитель нашего сознания. И он связан с культурой общества, которое его создаёт.
И первобытный язык Пираху этому яркий пример. Одна из интересных его особенностей, это полное отсутствие в нем страдательного залога, который так важен для эргативных языков. Пример эргатива: «Васей рыба ловится», если соблюдать "обычный" cинтаксис SOV. По общепринятому мнению эргативные конструкции делают акцент на действии, выраженном в глаголе, а субъект и объект являются как бы определением этого действия, прилагательным к нему. Согласно теории Мельникова, эргатив отображает ожидаемый результат в макроколлективе, где обстоятельства событий всем известны. Поэтому в таком обществе какие либо сообщения легко конструировать – все всё знают! Это порождает страдательный залог для глагола в эргативе, и даже субъект действия часто имеет особую пассивную форму. Это мир, в котором человек является пассивным винтиком социальной машины. Общества, в котором есть распределение труда, разные профессии и общественные роли, и как следствие, социальное неравенство. Всё это решительно табуировано у Пираху. У них нет также и категорий выбора типа «или», которая нужна в развитом обществе – для маленького племени в природе выбора почти нет. У них нет даже рисунков и мифологии, все то, что противоречит принципу непостредственного восприятия. Все "лишнии" категории убраны как "опосредованная абстракция", и есть даже странный глагол ibipio, который означает одновременно и явление и уход реальности, что тоже связано с принципом непостредственного восприятия! Поэтому их язык состоит только из утверждений, вопросов и приказов. Но есть развитая система аффиксов для глаголов - что, где и как, и каким образом происходит. То есть, эргативность возникает из архаичных «активных» языков (противопоставление активного и инактивного начал) при переходе от микро- к макро-коллективу (по Мельникову), что связано с изменением образа жизни. Наиболее развитый и прогрессивный номинативный язык (противопоставление субъекта и объекта). По Мельникову «номинатив» характерен для мегаколлективов, т его важная особенность это способность составлять сообщения для людей, которые ничего не знают об обстоятельствах событий, которые излагаются рассказчиком. Номинативность индоевропейских языков это явное свидетельства того, что их носители когда то прошли стадию образования мегаколлективов. И даже более архаичный по форме агглютинативный кечуа является тоже номинативным языком, языком мегаколлектива, которым когда то была Империя Инков! Яркий пример образования мегаколлектива - Аккадская Империя, язык которой был номинативный и флективный (почти как индоевропейский!), в отличие от предыдущего в Месопотамии, шумерского. Который был эргативный и агглютинативный.
Таким образом культура явно связана с языком, который определяет сознание.
И язык есть МОСТ между личным сознанием, и сознанием общества (культурой). Он сам есть МАТРИЦА СОЗНАНИЯ "человека общественного"!
1. Дьячков В. В поисках лингвистических универсалий.
www.philosophy.ru/fk/fk-11/v-poiskakh-lingvisticheskikh-universaliy/
2. Костикова А.А., Мулякина М.А., Обзор исследований Д.Эверетта и его полемика с концепцией Н.Хомского // Конференция «Ломоносов 2020», Секция «Философия языка»
https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2020/data/19537/112802_uid207624_report.pdf
3. Мельников Г.П. Системная типология языков: синтез морфологической классификации языков со стадиальной, изд-во РУДН 2000
www.philol.msu.ru/~lex/melnikov/meln_syst/content.htm
4. Дронов П.С., Спор Дэниела Эверетта c генеративистами: насколько несовместимы их точки зрения? Сибирский филологический журнал. 2016. № 4, с 129-141
https://cyberleninka.ru/article/n/spor-deniela-everetta-c-generativistami-naskolko-nesovmestimy-ih-tochki-zreniya/viewer
