Почти ангел. Первая часть.

вариант и всегда очень жалел об этом. Но не отступлю! Хотя мне ли, разумному небесному существу, лезть в драку и рвать на себе волосы ради признания моего таланта? Что с тобой, Александр? Тебе должно быть стыдно, что ты обращаешь внимание на такие мелочи и пытаешься проучить несмышленого человека. Этому есть только одно оправдание – ты становишься слишком приземленным...  Мишель дотрагивается до меня теплой ладошкой:
- Аарон, хватит витать в облаках! Бери микрофон – твоя партия через пять секунд.
И я отхожу от ступора, продолжая репетицию в обществе обворожительной мисс Нортон и ее дивного голоса.

Уставшие, мы принимаем решение забежать на первый этаж в кафе и перекусить. Сэндвичи и эспрессо приходятся мне по душе, и я отмечаю для себя, что еда, которую корпорация готовит для нас с Томом, значительно хуже той, что делают для остальных. Это странно, однако чай здесь пахнет мелиссой и чабрецом, кофе – настоящими колумбийскими зернами, а вот аромат лесных ягод – добавка в напитке, который заказывает мой руководитель – истинная отрава! Или мне что-то непонятно в современном мире? Неужели химия стала стоить дороже, чем натуральные продукты?

Придя обратно в зал, узнаем, что наше выступление смещается в самый конец и мы с Мишель будем завершать концерт, поскольку все номера уже распределены, да и мистер Адамс впихнул своего любимого ученика в программу незапланированно, «без очереди». С 15:00 и до 21:00 нам предстоит смотреть из-за кулис и переживать. Точнее, трястись и дрожать словно листок на дереве придется только мне – девушка улыбается и с нетерпением ожидает, когда сможет выйти на сцену и блеснуть перед спонсорами. Насколько могу, стараюсь не завидовать ей, но все тщетно – я тоже не хочу волноваться, но кто меня успокоит?

Моя спутница шепчет на ухо, что ей нужно переодеться к выступлению, и убегает, оставляя меня одного в концертном костюме. Немного смущаясь, ежеминутно прикрывая белым плащом черные лосины и переминаясь в балетках с ноги на ногу, мне приходится стоять и ожидать ее возвращения, улыбаясь проходящим мимо конкурсантам. И они с интересом, без стеснения, рассматривают мой внешний вид, точно Аарон Бейли сейчас в разноцветном клоунском наряде! Хотя... Кажется, я действительно... В голове витают мысли, которые немного отвлекают и заставляют забыть о толпе, скапливающейся около меня.

Трудно определить что лучше: выступать первым или последним. В каждой ситуации есть положительные и отрицательные стороны. Рассматривая их невооруженным взглядом думаешь, что быть после всех – не самый худший вариант: главное, конечно, это спасительное время – я очень сильно волнуюсь, поэтому есть возможность привести мысли в порядок до выступления и взять себя в руки; второе – то, что твой номер запомнится каждому, он не будет размешан с остальными, не будет где-то и когда-то. Он будет окончательным! Ну и первым быть не так уж плохо – первый задает планку для всех последующих – это одновременно и минус и плюс: другие будут либо лучше, либо хуже. Иного не дано. А потом понимаешь: поначалу люди смотрят концерт внимательно, сосредоточенно, а к концу устают и вся концентрация рассеивается; последний может и не дождаться своего часа – перегореть еще до события, переволноваться, и еще много этих пере-. Но и на плечи первого ложится сложная задача, нежели просто выступить за всеми – разогрев толпы! А кто думает, что это легко, попробуйте-ка! Это признанным талантам хорошо – вышел, поднял руки к небу, пустил воздушный поцелуй – и народ пал к ногам. А новички выкручиваются, выворачиваются наизнанку. И от финального участника ждут самого интересного – ведь это конец и нужно завершить по-настоящему, мастерски, чтобы запомнилось и отложилось в сердцах. Планка настолько высока, что едва кто-то дотягивается. Последний - значит после всех. В детской игре «Прятки» кто забегает в комнату последним, тот водит, а быть водой (прим. автора - ударение на 1 слог) – значит искать и тщетно пытаться догнать хитреньких и прытких ребятишек! И мы с Мишель должны поймать всех спрятавшихся, разоблачить их. Думается, что Том Адамс приложил свою властную руку и нарочно попросил оставить Аарона Бейли на десерт. А вот, кстати, и он… Разговор начинается с крика, и толпа зевак смотрит на нас с еще большим интересом, чем прежде:
- Ты хоть понимаешь, что творишь? Я чуть тебя из программы не вычеркнул! Где ты был? Я приказал сидеть в гостиной и ждать меня! – кажется, он тренирует связки, и я чувствую себя нашкодившим мальчишкой – мне далеко не все равно, что говорят за моей спиной другие, тем более, что мой организм переваривает чужие мысли так же, как DVD-проигрыватель читает формат MPEG4 или AVI! Да, иногда лучше не слышать того, что думают люди...
- Том, успокойся! У меня все под контролем. Не ори. Я знаю, что делаю.
- А можно было меня предупредить? И вообще, что это на тебе за балетки, что за плащ? Ты в этом выступаешь? О, мне сейчас станет плохо!
- Прости за то, что не смог найти и предупредить. Пусть мой внешний вид тебя не пугает.
- Делай ты что хочешь, но помни: провалишься – костей не соберем! Непризнание коллег – это минимальный ущерб. Ты должен знать, что спонсоры приехали сегодня лишь на тебя взглянуть, и после выступления будут решать, что с тобой делать. От твоего выхода теперь зависит не только твое будущее, но и мое тоже! – он скрещивает руки, точно я виноват в сложившейся между ним и спонсорами договоренности.
- Ах так! А зачем было харахориться? И вообще, - я не выдерживаю, начиная кричать еще громче руководителя, и мне безразлично, наблюдает ли кто-то сейчас интереснейшее зрелище. Наверное, этой толпе конкурсантов не хватает лишь поп-корна с колой для полного счастья. - Спасибо за слова поддержки, Том!
- Даш на даш, мистер Бейли! – с раздражением в голосе выдавливает мой друг. Оглядывая презрительным взглядом зевак, он исчезает за дверью концертного зала. «Язва!», - думает мой Хранитель, и я с ним соглашаюсь. Разворачиваюсь на сто восемьдесят, распихивая плечами подростков, столпившихся в коридоре, нарочно мешающих беспрепятственному проходу, и ухожу в неизвестном направлении – подальше от еле сдерживающих смешки людей, ставших частью драматического спектакля.
- Аарон, подожди! – прорываясь сквозь живую преграду, ко мне спешит моя партнерша. Она догоняет меня и, хватая за руку, останавливает. - Куда ты уходишь? Пойдем за кулисы. Сейчас представление начнется.
- Я не собирался далеко уходить, просто мне некомфортно здесь. Видишь, тут представление получше, чем на сцене! – я не скрываю раздражения и огрызаюсь в адрес толпы.
- Не переживай, все будет хорошо.
- Спасибо, Мишель, но Том уже передал слова напутствия перед выступлением, и очень громко их передал. Ты не слыхала случаем?
- Не стоит накручивать! Бери пример с меня – я совсем не волнуюсь!
Я натягиваю уголок рта, пытаясь изобразить улыбку, но выходит прескверно.
- О, ты – сама уверенность! Пойдем, прогуляемся по этажам, не хочу тут стоять! – я тяну девушку за руку, которую она так и не убрала с моей, и махаю головой в сторону лифта. Мишель стоит на месте.
- Нет, мы идем за кулисы и точка! – она хмурится, а я любуюсь ей – стройная фигурка, обрамленная красивой грудью, прикрыта обтягивающим сверху и струящимся снизу красным шифоновым платьем; светлые волосы вымыты оттеночным шампунем цвета темная вишня; открыты спина и плечики, демонстрируя общественности ровный бронзовый загар, на ножках – лакированные туфельки, а глаза – немного детские и наивные. Чего-то не хватает… Колечки огня вспыхивают ярким светом, Мишель слепнет на миг, и, очнувшись, теряет волю. Взявшись за руки, мы мчимся по коридору прочь, оставляя позади толпу зевак, которая только и слышала, как звонко стучат каблучки моей спутницы, соприкасаясь с паркетом.

♫   ♪   ♫   ♪   ♫

Прошло немало времени, и два почти преступника пробираются сквозь толпу за кулисы. Уже без пятнадцати девять… Ведущий с любопытством изучает мой внешний вид и, приподнимая левую бровь, шепчет:
- Где вас носило? До вашего выхода пять минут! Директор уже хотел объявить вас в розыск!
Сердце бешено стучит, а слова все еще летают в голове эхом. Внизу живота растет беспокойство – через пять минут решится судьба: Тома, Мишель и моя в последнюю очередь. Чувствуя ответственность, я дрожу: что же сделать, чтобы не бояться сцены, чтобы перестать ощущать веревки, которыми опутан мой организм? Сегодня Аарон Бейли должен быть раскован, энергичен и силен, а это жалкое подобие, что трясется сейчас и боится сделать шаг, нужно спрятать подальше. Словно читая молитву, шепчу: «И в ритме танца да будет похоронен прежний герой – тихий, скромный, незаметный».
- Пять минут, - выпускают в пустоту воздух губы – ведущий уже вышел на сцену и поднял микрофон, чтобы объявить о нашем выходе, о финальном выступлении, о конце света… Больше тут ничего нельзя добавить.

Мишель толкает меня в бок, отвлекая - мой лазерный едва не прожег дыру от напряжения в надетых на ноги балетках.
- Ты готов?
- Почти. Выглядишь сногсшибательно! – на белоснежном от грима лице появляется смущенная улыбка, а щечки, на которых алой краской нанесены строгие «Черви» - карточная масть, багровеют еще сильнее.
- Спасибо, «Пик»… Пойдем! – она берет меня за руку и ведет на сцену, но тут же отталкивает...

«Пламенный цветок и мотылек в ночи. Демон и ангел. Мишель Нортон и Аарон Бейли… «Don’t stop»», - доносится голос партнерши из динамиков, и я прижимаюсь к стене. Своей красотой и дерзостью девушка заставляет меня страдать, забывать о законах, из-за которых мне приходится быть осторожным, она манит, завораживает и окрыляет… Нет больше сил держать эмоции. Еще чуть-чуть, и скромный ангел сдастся, околдованный демонической силой любви.
Я хочу ее всем своим скованным организмом, я больше не хочу терпеть и ждать. Хватит!
Резким движением срываю с себя неудобный плащ, веками мешающий свободе, и за спиной словно вырастают крылья… Под белой мантией на мне черные майка и трико, они обтягивают натренированное тело. На моих плечах вытатуированы «Пики» - перевернутое темное сердце, вулкан, дремлющий столетиями и живущий в скитаниях, но освободившийся теперь и готовый отдаться ей без остатка. И больше нет скромности, и не будет никогда тишины, а лишь страсть и сила станут вечными спутниками. Мой голос теперь не дрогнет, а тело не затрясется в страхе перед неизвестностью. Лишь бесформенный плащ останется лежать на полу, символизируя мое падение в пустоту, в омут под названием «любовь». Беру девушку-огонь за талию, вознося ее над землей и воспаряя в темноту, становясь черным рыцарем, кружась над обыденностью мира в танце, и горячим потоком лавы льются наши синхронные голоса, исполняя припев. Но я оступаюсь - и Мишель падает вниз. В последний момент удерживаю ее и опускаю на паркет.
Девушка зажимается в угол и со страхом смотрит в мои глаза, умоляя уйти, не подходить и тем более не прикасаться – я причинил ей боль. Но меня теперь нельзя потушить, теперь Аарон Бейли – тьма… Наклоняюсь над жертвой, гипнотизирую ее голосом, околдовываю взглядом, опьяняю горячим дыханием. Рукой дотрагиваюсь до ее точеного подбородка и поглаживаю, едва касаясь