Почти ангел. Первая часть.

такая неосторожность.
- Так чем же? – я злюсь и кричу, но не на Питера, а на себя. - Расскажите мне все, что знаете, прошу!
- Для того я и пришел, ангел, – он мнется и замирает, делая паузу. - Аарон. Я не позволю, чтобы из тебя сделали марионетку.
- Питер, почему вы мне помогаете? – тишина. - Не вынуждайте копаться в вашей голове, не стоит недомолвок, мне сейчас не до шуток!
Мистер Грейт останавливает бегающие зрачки на моем лице.
- Мой Хранитель открыл мне тайну.
- Как Хранитель мог допустить, чтобы человек узнал правду? Этого не может быть. Это же прямое нарушение, и за него... Постойте-ка, что он пообещал вам?
- Александр, это тебя не касается!
Меня бьет дрожь – ангел Грейта помогает мне. Нарушая законы Божии, он заставляет того, кому я противен, искать со мной встречи.
- Питер, вы подписали себе приговор. Допустим, я верю, что вы в курсе о том, кто перед вами, но зачем вы согласились? Зачем вы пожертвовали собой?
- Ты хороший человек, Александр, и я лично убедился в этом. Прости, что обидел тебя когда-то. Но Адамс потерял рассудок, ведь это его шанс, а Чарли просто хочет заработать побольше денег. Они превратят тебя в послушного раба и ты будешь выполнять их приказы.
Слыша очевидную глупость, я заливаюсь смехом.
- Помилуйте, Питер. Вы, кажется, меня недооцениваете! Я же не тряпка, тоже кое-что умею. Они сами-то не боятся мне послужить в качестве рабов до скончания их жизни? Меня невозможно заставить что-либо делать против моей воли, это научно доказано и весьма опасно. Даже Господь в свое время отчаялся что-либо со мной сделать. Я никому не подвластен.
- Ты слишком самоуверен, мой мальчик. Тебе доводилось что-нибудь слышать о приборе, способном стереть память и перепрограммировать мозг? Стоит лишь ввести нужные команды, как человек превращается в марионетку и полностью подчиняется хозяину, забывая о прошлом.
- Мистер Грейт, при всем уважении к Небесам, я ведь не человек. На меня ваши земные страшилки не распространяются.
- Да послушай же ты, наконец, упрямый полуангел, все гораздо страшнее. Это уже не игра, и поэтому я пришел на помощь. Предупредить. Ты не понимаешь, Кто стоит у вершины заговора и ты не знаешь своей истории. Тебе сказали когда-то что-то, и ты живешь, напичканный легендами, враньем от начала и до конца, но ты даже не знаешь, чья кровь течет в твоих жилах. И ты наделен человеческим обликом, человеческим мозгом, человеческой памятью, пусть и с расширенными возможностями, нравится тебе это или нет!
- Как ты меня назвал? – я не совсем понимаю, о чем говорит мистер Грейт, но ощущаю злобу, которая накрывает и собеседника. Одной из самых обидных вещей на земле, способных меня вывести из равновесия сторон, является напоминание о том, что я неполноценен. И то, что Александр – не от мира сего – истинная правда, хотя настоящие ангелы никогда не смели дразнить меня, а, наоборот, называли по имени, что для них означает высшую степень уважения и старшинство. Почти никто из Хранителей и Помощников не имеет имени, и это связано с безликостью, с нежеланием открывать свою душу, но я почему-то открыт для всех.
- Александр, прости, но ты не должен недооценивать врага. Я иду на эту жертву, чтобы ты жил. Мне нечего терять, - последние слова он произносит уже не своим голосом. - Рождественский концерт – последнее из испытаний и оно станет катализатором, поднимет школу на нужную высоту, ослабит твой щит неприкосновенности. Твое Предназначение в другом, Александр, и ты должен бежать отсюда, бежать что есть мочи прямо сейчас!
- Но как же ребята? Они не участвуют в спектакле «МИРА», так ведь? Значит, я их не покину.
- Аарон, они тоже пешки в этой игре, как и все мы. Правителю нужен только ты, он не остановится перед возможностью уничтожить тебя.
- Но я бессмертен.
- Ты глуп, слишком глуп, Аарон Бейли. Если не хочешь испытать агрегат – беги. Беги и не оглядывайся! Смелее! – Грейт ждет, что я сорвусь с места и исчезну в неизвестном направлении, но мои ноги словно прирастают к земле.
- Я не могу! Я не могу подвести класс и сбежать, поджав хвост! Если ребята не виноваты, то мне не следует подводить их.
- Ты привязался к ним, это тебя и погубит. Но, поверь мне, они справятся и без поддержки! Ты же научил их всему, написал песни и поставил прекрасные номера. Подумай о себе, пожалуйста. В твоих руках сила Земли, а ты расходуешь ее на всякую ерунду! – Питер кладет руку на мое плечо и сочувственно поджимает губы – ему известно чувство, которое я испытываю сейчас – преданность любимому делу, невозможность покинуть дорогих сердцу людей, но его задача – убедить меня уйти, а глупый Александр опять все делает по-своему.
- Вы не понимаете, мистер Грейт. Я обещал поддержать ребят на выступлении, я дал им слово, что не брошу их! И даже не просите меня совершать предательство! – закрываю глаза и вижу голубые маячки, моя далекая мечта... Я встречу на концерте свою любовь, а после – уйду вместе с ней куда угодно.
- Это ты не понимаешь! После концерта будет уже поздно. План начнет действовать!
- После концерта я исчезну, обещаю.
Мистер Грейт махает рукой и бросает мне в лицо:
- Делай как знаешь, Александр. Видно, зря я пожертвовал собой... Я тебя предупредил, остальное – в твоих руках.
- Спасибо, Питер. Спасибо за все.

Грейт надевает кепку, опускает ее на лицо, закрывается воротником и уходит прочь. Он не обманывал, и это меня пугает. Никто, кроме ангелов, не знает моего настоящего имени, а угадать невозможно. До корпорации я бреду словно в тумане. Внутри разгорается тот самый жар, который уже пробирается сквозь поры наружу. Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать от боли и сожаления. Поднимаюсь в свою комнату и вижу Тома Адамса. Мне не до церемоний и длинных речей.

- Том, зачем я вам нужен?
Адамс отрывается от газеты «Лос-Анджелес ЭКСПРЕСС», медленно опуская ее на журнальный столик, переводит взгляд на меня и убаюкивает спокойным ровным голосом, раздражая еще сильнее.
- Аарон, здравствуй. К чему такие вопросы прекрасным зимним вечером? Ты нужен корпорации потому, что ты очень талантливый, смелый, инициативный! Грех не использовать твои способности во благо.
- Ты не ответил на мой вопрос, - держу за узды дракона, однако он все меньше подчиняется моей воле. Процеживаю сквозь зубы: - Повторюсь: ЗАЧЕМ Я ВАМ НУЖЕН?
- Не злись, мой мальчик. Ты нашел Питера? Я ведь предупреждал охрану, что ваша встреча не сулит ничего хорошего. Ладно, не хотел все это ворошить, но теперь придется. Да, признаюсь, я его уволил. Уволил, чтобы поставить на его место лучшего сотрудника – Аарона Бейли. Такова цена. Если человек перестает справляться со своими обязанностями, то его заменяют другим, более современным, более грамотным! Но, поскольку ты не захотел добровольно становиться руководителем группы «В», пришлось пойти на маленькую хитрость. Теперь все хорошо, теперь ты знаешь правду.
Он вновь бросает на газету отрешенный взгляд, точно исход этого разговора уже предопределен.
- Питер не успокоился и стал искать с тобой встречи, чтобы заставить тебя покинуть корпорацию. Он прекрасно знал, что если ты нас покинешь, то мы попросим его вернуться. Что мой друг тебе наплел? Все про какие-то коварные планы, про машину, способную стереть память? И ты в это веришь? Аарон, определись, пожалуйста, кому тут стоит верить: человеку, обманувшему тебя в первый же день или человеку, заменившему тебе отца!
Он швыряет газету, на первой странице которой напечатан заголовок «Новый директор бьет все рекорды» и весьма достойная фотография этого самого «нового директора». Мой руководитель встает с кресла и совершенно спокойно берет меня за руку. Я кладу ладонь поверх его пальцев и тихонько сжимаю.
- Ладно, Том, я понял, прости, - почти спокойствие. Мой взгляд не выражает ровным счетом ничего, но из ноздрей уже вырывается пламя. Тело накаляется и вспыхивает как факел, и директор хочет отдернуть руку, но я сжимаю ее все крепче, слыша хруст. Пахнет палеными волосами и кожей. – Прости, но мистер Грейт оказался куда убедительнее, чем ты, друг мой сердечный. Знаешь, сегодня ты не прошел экзамен по вранью. Больше я не позволю вам меня дурачить. Ушел бы прямо сейчас, но я не могу бросить ребят. Передай и Чарли тоже, что демон по имени Александр не сдается без боя. А теперь пошел к черту!
Швыряю человека в сторону, и он бьется об угол стола из массива красного дерева.

Я никогда не переступал черту, не заходил за грань зла, но именно сегодня и именно сейчас мне больше всего на свете хочется отомстить человечеству за все те унижения, за все те недопонимания и за все то безразличие к доброму и заключенному в плен собственных чувств существу. Из угла доносится блеяние овечки:

- Ты не сможешь уйти, у тебя никого нет, кроме нас. Мы – твоя семья, Александр.
Том замолкает, и глаза застилает красная пелена – завеса огня. Я смеюсь, смотря на человека.
- Ты считаешь, глупое пресмыкающееся, что мне кто-то нужен в этой жизни? У меня никого нет, но лишь потому, что я плевать хотел на вас и на ваши законы, по которым вы обязаны ползать по земле и даже не мечтать о полете. Вы мне противны до глубины души – злые, черствые, алчные. Была бы Моя воля, Я бы размазал по стенке каждого, Я БЫ УНИЧТОЖИЛ ЭТОТ МИР И НА ЕГО ОБЛОМКАХ ПОСТРОИЛ НОВЫЙ! – кричу, и пламя в животе разгорается все сильнее, в воздухе летает запах гари. Мне страшно от своих слов. Тот, пришибленный и скромный Аарон Бейли, прячется за меня и дрожит от ужаса. Он боится Меня, он боится признать Свою истинную силу и потому беспомощно рыдает, моля остановиться. Передо Мной стоит маленький, презренный червяк, и Я чувствую его тонкую душонку, затаившуюся в глубине тела. Ловлю зрением прозрачный комочек величиной чуть меньше сердца, мысленно сжимаю его, заставляя ощущать жгучую боль и нехватку кислорода. Мой руководитель хрипит от боли в животе, он опускается на корточки, обхватывая себя руками. Жалкое зрелище – некогда строящий грандиозные планы железный титан и этот мелкий зверек, корчащийся на полу. Подхожу к нему вплотную и сажусь рядом, горячей рукой беру за подбородок и поднимаю голову. Адамс вырывается – объятые огнем пальцы обжигают плоть, но я не отпускаю.
-  Неужели ты все еще думаешь, что способен управлять Мной в своих целях? Неужели ты думаешь, что кучка мерзких лживых ублюдков способна приручить Меня?
- Ты… раз-ру-ши-тель, – хрипит он кровью сквозь зажатые зубы. На лице Тома высечена маска ужаса. Я убираю руку и отворачиваюсь, остывая – мне противно от себя самого. Больно смотреть, когда кому-то больно… Больно видеть страдания, больно, больно, БОЛЬНО! Обжигая кого-то, обжигаю себя. У этого человека есть душа. Она черная от грязи, но она живая.

Я впадаю в отчаяние и глубокое раздумье. Что-то шуршит за спиной - Том почувствовал, что боль прошла. Поднимаясь с колен, тихо как мышка открывает дверь и бежит прочь. Мой взгляд останавливается на речке – разбиваясь на несколько маленьких ручейков, издали она кажется букетом цветов с озерцами-бутонами. Огонь исчез, затаился в глубине организма и обещал впредь вести себя спокойно... Я плачу – мир красив, почему же мне так хочется его уничтожить?

Кидаю в сумку вещи, банковские карты, беру с полки «Золотого соловья» - я его заслужил, выхожу к лифту. Гигантский чек через