вседневные. Злодей, умертвя человека, бросается в церковь, откуда его, по здешним законам, никакая власть уже взять не может. В церкви живет несколько месяцев; а между тем, родня находит протекцию и за малейшие деньги выхаживает ему прощение <…> Честных людей во всей Италии, поистине сказать, так мало, что можно жить несколько лет и ни одного не встретить. Знатнейшей породы особы не стыдятся обманывать самым подлым образом” (с. 532-533).
“В комнате, которую нам отвели и которая была лучшая, такая грязь и мерзость, какой, конечно, у моего Скотинина в хлевах никогда не бывает <…> Рады мы, что Италию увидели; но можно искренно признаться, что если б мы дома могли так ее вообразить, как нашли, то конечно бы не поехали” (с. 537).
“В Венеции и в Вене, всеконечно, не заживемся и из Вены, по большей части, и днем и ночью хотим ехать, потому что в сей части Германии, так же как и в Польше, трактиров нет или скверны” (с. 544).
“… хозяин мой с женою своею повздорил, и они, по римскому обыкновению, выдернув ножи, бросились друг на друга” (с. 547).
И вот, для сравнения, воспоминания испанца, четыре года прожившего в России:
“… Русские отличаются живым воображением, большой талантливостью и проницательностью и замечательною способностью к образованию. Ни одна европейская нация не научается так быстро и в таком совершенстве иностранным языкам; в Петербурге не найдешь Русского, который не знал бы французского, или по крайней мере, немецкого языка, а многие говорят на шести и семи. Они страстны и порывисты, церемонно-вежливы в обращении: посещая друг друга, мужчины и женщины целуются – обычай, легко усваиваемый иностранцами <…>
Многие убеждены и утверждали, что пища Русских дурна и не обильна, но они ошибаются. У Русских хороший хлеб; несколько раз в неделю они едят и мясо и рыбу, которой много у них водится; пьют хорошее пиво, водку, кислые щи, квас, мед и другие напитки (zerbeza, aguardi ente, kislischi, kuas, ojimeil) спасаются от холода в овчинных тулупах, и хорошо натопленных избушках. Бедности нет; следует во всяком случае заметить, что народ большую часть года постится, питаясь рыбой и овощами, но в остальное время нужды не терпит, что и не мыслимо в стране, которая богаче произведениями природы, чем количеством жителей <…>
Развлечение русских – горячая паровая баня, в которой они обыкновенно моются раз в неделю, по субботам, а иные два и три раза под предлогом здоровья, но более ради ощущаемого ими удовольствия <…>
До Петра Великого так мало писалось на этом языке (не смотря на то, что письменность была с древнейших времен известна на Руси), что лишь наиболее выдающимся людям было известно это искусство. Со времени этого царствования, столь счастливого для Русских, не только переведено было множество сочинений лучших иностранных авторов, но и написано было много оригинальных трудов, и с этих пор русский язык утратил свою прежнюю грубость. Это богатый, красивый и звучный язык; сотни уменьшительных делают его одним из самых выразительных и приятных, и хотя большое количество согласных звуков заставляло бы предположить его грубым и неблагозвучным, он тем не менее чрезвычайно мягок”
(А.Н. Веселовский “Исполин Илья Муромец у Луиса де-Кастильо”, ЖМНП, ч. CCXXVI, СПб, 1883, с. 217-219)
От зависти и жадности европейцы лезут туда, где есть возможность пограбить. Азиаты, правда, тоже, но в Европе вдобавок придумывают всяческие отмазки, дабы прикрыть свою пакостную натуру. Они, дескать, освобождают христианские святыни, насаждают на Руси “истинную веру” (а кто их спрашивал?), защищают демократические ценности (знать бы, что это такое?). На деле война означает для них тотальный грабёж. Это только в России принято, что солдат не разбойник, а во всём остальном мире солдаты – это именно разбойники. Там главная и единственная цель войны – грабёж, ну а политические рассуждения служат лишь дымовой завесой для бандитов. Европейское сообщество представляет из себя стаю стервятников, которые объединились против нас только потому, что у них самих грабить уже нечего. Веками на нашу страну накатывались иноземные орды: татарская, польская, немецкая, французская, и всегда это означало для нас тотальный грабёж и массовые убийства. И никакой разницы не было – польская это орда, немецкая или татарская. Итог всегда один. Достаточно взглянуть, в каких нелюдей переродились украинцы, присоединившись к натовцам. Вот только опасно воевать с нами, сильны мы даже и сейчас, после ельцинского разорения. И тогда против нас используют другое оружие – ложь.
Ложь призвана скрыть от русских их коренные интересы, внушить им чувство вины невесть за что, заставить безропотно содержать зажравшихся паразитов. И начинает работать целая фабрика лжи: лгут иностранцы, чтобы захватить нашу землю и присвоить наши природные ресурсы, лгут инородцы, чтобы перехватить управление страной и перетянуть на себя её богатства, лгут историки, чтобы вымолить у оккупантов уютный уголок для себя, лгут журналюги, потому что это их работа. Жизнь сложилась так, что доверять печатному слову, как и слову, изречённому с экрана, мы уже не можем. Чтобы не быть обманутыми, надо самим искать факты и включать логику. Или против демагогии может помочь обычный здравый смысл.
III
Даже солидное научное исследование не даёт гарантии, что нам не будут вешать лапшу на уши. Профессиональный историк имеет национальные пристрастия, подчиняется политическому руководству, наконец, его элементарно можно купить. Достаточно просмотреть научные работы, чтобы определить, что объективностью там и не пахнет.
— Я. Зутис “Русско-эстонские отношения в IX-XIV вв.” // “Историк-марксист”, 1940, №3.
Автор безапелляционно изображает эстонцев как равноправных соперников Руси, постоянно разглагольствует про “эстонские племена” и даже бездоказательно приписывает им участие в походе князя Олега на Византию. Он игнорирует общеизвестный факт, что эстонцы никогда не имели своего самоназвания, и теперь прикрылись именем совершенно постороннего кельтоязычного народа эстиев, в незапамятные времена действительно обитавшего на побережье Балтики. А значит, в принципе не существовало никаких “эстонских племён” и тем более их общего мира, а имелось всего лишь разнородное население, различавшееся языками, обликом и обычаями. Только в XVIII веке уже в рамках Российской империи из них была искусственно слеплена общность, получившая чуждое им название за отсутствием своего. И не следует эстонцам приписывать себе летописный термин “чудь”. Слово это имеет расплывчатое значение и тёмное происхождение, в любом случае применение его многократно шире, нежели население Эстонии, никогда не принимавшее участие в событиях на Руси. Так что, нечего примазываться к походу Олега. Утверждения о равноправных отношениях эстонцев с Русью заведомо несостоятельны уже потому, что они, эти отношения, стояли для Руси не на первом плане, не на втором и даже не на третьем, а где-то во втором десятке. У Руси имелось много агрессивных и опасных соперников, на противодействие которым и были направлены основные усилия страны. А на прибалтов обращали внимание разве что, когда те принимались чересчур борзеть, и тогда их требовалось вразумлять. Для Я. Зутиса такое положение дел выглядело обидным, и он пытался представить жителей Прибалтики в наиболее выгодном для них свете, пусть даже и в ущерб исторической правде. Интересная особенность биографии автора: Я.Я. Зутис получил кандидатскую и докторскую степени без защиты диссертации. Кто же его продвигал наверх?
— В.С. Патрушев “Финно-угры России”, Йошкар-Ола, 1992.
Автор, мариец по национальности, считается специалистом в финно-угроведении. Его книжонка заполнена безудержным восхвалением финнов и площадной руганью в адрес русских. Автор показал себя злобным шовинистом и расистом. Конечно, во времена Горбачёва стало позволительно нарушать общепринятые нормы морали, но в сочинении, претендующем на научность, следует пользоваться проверенными фактами, а не выплёскивать на читателей личное раздражение. Можно ещё простить автора, когда он выдаёт за бесспорные истины то, что бесспорным не является, когда он ссылается лишь на тех историков, которые его устраивают, но зачем же превращать научный труд в пошлую прокламацию? Финнов он считает истинными хозяевами всех земель проживания, вот фатьяновская, балановская, абашевская культуры – это пришлые, а финнов он представляет исконными обитателями, и они будто бы существовали уже во II тыс. до н.э., ну не могли не существовать. Славян, мол, тогда точно не было, а вот финны были всегда. Когда же они сформировались? А бог весть. Но автор на 66 странице провозглашает существование в XII-VI вв. до н.э. финноязычного суперэтноса. Доказательства, как всегда, отсутствуют. Ладно бы он просто высказал предположение, так ведь утверждает с апломбом. Ну, ещё он охотно пользуется сомнительными ссылками на готского историка Иордана, чтобы убедить читателей в глубокой древности своих сородичей. Удревняет, как может.
Но вот, что он ляпнул н 160 странице: “Финноязычные народы стояли на пороге наивысшего могущества и расцвета культуры. Однако дальнейшее развитие народов Поволжья было остановлено русской колонизацией. Она была страшной трагедией для финно-угров”. Сколько желчи! Ну-ка, что за наивысшее могущество, что за расцвет? Русские построили города, создали промышленность, науку, а чем могут похвалиться финны? Примитивными посёлками? Если верить Патрушеву, так финны существуют аж со II тыс. до н.э. Что же они за несколько тысячелетий не удосужились создать государство, построить города? Или Патрушев врёт в очередной раз?
Далее на 180 странице он продолжает свои заклинания: “Мы можем только предполагать, какое величественное будущее ожидало финно-угорские народы на этих обширных пространствах с богатейшими природными ресурсами”. Да никакого будущего для них не просматривалось, потому что окрестные народы были сильнее, а сами финны ничего путного не создали. Русские вели смертельную схватку с татарами за своё выживание и тут было не до амбиций недружественных соседей. Со своими бы проблемами разобраться. На следующей странице автор скатывается к пещерному расизму. Сначала он заявляет, что русские должны “почувствовать моральную ответственность за свой народ”, потом признаётся, что у него “такой народ должен вызвать, мягко говоря, чувство неприязни”. И ещё один перл: “… непонимание характера культуры завоеванных народов из-за низкого уровня завоевателей, постоянно занятых войной…”. Так и появляется перед глазами физиономия с усиками и чёлкой. Значит, по его мнению, финская культура превосходила славянскую? Так он предъявил бы доказательства: что создано славянами, а что – финнами и в чём это выражается финское превосходство. Нет, опять ограничился голословными заявлениями. Очевидно, чтобы его не поймали на вранье.
Автор проклинает русское завоевание, при этом о татарском нашествии совсем не упоминает. Своих сородичей он изображает несчастными жертвами, но
