Разумеется, эти «рациональные» учения философов Нового времени противоречили средневековым представлениям о человеке, и особенно о Боге, который все еще мыслился не только как покровитель человека, но и как создать всего сущего, в том числе и субстанции. Правда, в отношении последней мало кто задумывался. А если и задумывались, то полагались на Аристотеля, утверждавшего, что субстанций существует бесконечное множество. Но учение Декарта сделало понятным, что античный мудрец под субстанцией подразумевал вещества, из которого состоят предметы.
Так вот, Спиноза в своей онтологии, как будто, находит некий компромисс и с Декартом, и с Лейбницем, и с Церковью, но при этом всех опровергает. Отсюда, вероятно, и его сознание собственного величия, и представление своей доктрины в виде «амбры».
Считается, будто Спиноза свою новаторскую идею подчерпнул из тайного учения Каббалы. Но это вовсе не обязательно. Ведь еще у древнегреческих мудрецов имелось знание о нусе, разумном духе, все создающем и всем движущий. Так что, Спиноза не сделал никакого открытия, а лишь вернул на сцену философских представлений этот самый нус в качестве автора и режиссера мироздания.
Однако можем ли мы быть уверены, что Бог Спинозы – тот самый нус? Ведь Спиноза нигде не сообщает о сущности этой субстанции. Он лишь доказывает, что субстанция в природе может быть только одна. Мол, будь их две, то какая-то из них более фундаментальна, и значит, истинная. При этом он повторяет известное мнение, что Бог абсолютен, совершенен и бесконечен. И это исключает возможность его постижения с помощью разума человека.
Последнее замечание обязывает нас верить только Спинозе. Но если мы его ослушаемся, то вдруг обнаружим первое «рябое» пятно в его концепции.
Дело в том, что «совершенное» в обычном понимании означает нечто завершенное, то, что не подвержено улучшению, и значит, оно не бесконечно, то есть, ограничено, закончено. О каком же тогда совершенстве Бога может идти речь?
Поэтому мы вынуждены внести первую поправку в трактат Спинозы:
В «креативной философии», под субстанцией мы понимаем творческую энергию Вселенной. Энергия и в самом деле творит мир и участвует во всех процессах бытия. При этом она разумна, поскольку подчиняется творческим принципам, таким как «принцип дополнительности (любви)», «принцип преодоления», «принцип рациональности», «принцип новизны» и пр. Так что, сущность животворящей энергии заключается в созидательном творчестве. А творчество, как известно, бесконечно и стремится к совершенству в гармонии. Однако, стремление к совершенству еще не означает его достижение. Притом гармония в природе не представима без постоянных обновлений.
Зато отсюда ясно, как можно согласиться с другой странной идеей Спинозы, идеей о «бесконечном разуме». Ведь разум и бесконечность в обычном смысле несовместимы. «Разумным» мы называем какое-то решение, поступок, поведение, что никак не сопрягается с бесконечностью. Но когда под разумом мы понимаем творческий процесс, бесконечность тут вполне уместна.
Как видите, есть впечатление, будто Спиноза чувствует, что истина где-то рядом. Вдобавок он говорит: «Бог во всем. Нет ничего вне Бога. Бог изливает себя в этот мир». В свете нашей поправки такое можно сказать только про энергию. И все же, представление о Боге как о совершенной субстанции при ее бесконечности оставляет нас в некотором недоумении.
4.
Недопонимание сущности первоосновы бытия закономерно приводит Спинозу к новому недоразумению, к новому «рябому пятну». Он начинает говорить об атрибутах Бога. Наверное, иному читателю странно слышать об «атрибутах Бога». Но в философии много понятий, которые нормальному человеку «режут слух».
Чтобы выяснить, что имеется в виду под словом «атрибуты», представьте клюшку, коньки, шайбу и шлем. Это атрибуты хоккеиста. А атрибутами Бога Спиноза называет то, в чем проявляется божественная субстанция. Таковыми, по мнению Спинозы, являются «мышление» и «протяженность». При этом Спиноза не уверен, что этих атрибутов всего два. Ведь, если Бог бесконечен, то и принадлежностей у Бога может быть бесконечное множество. Поэтому он замечает, что нам дано познать только два атрибута Бога из всего их арсенала. Впрочем, даже и в этих «двух соснах» Спиноза умудряется заблудиться.
Как известно, полноценное мышление присуще только человеку. Животные и растения не мыслят. Правда, они разумны в силу того, что их разум гармоничен творческим силам природы. Но во времена Спинозы разум не отделяли от мышления. Поэтому под мышлением Спиноза, быть может, подразумевает разум. Спиноза даже говорит, что все в природе разумно, поскольку все пребывает в Боге. Но вспомните, приведенный здесь отрывок из его трактата. В нем, говоря о невозможности ума «постигнуть все сразу», и потому ум «не может ничего понять» и «познать», Спиноза явно имеет в виду мышление, которое, действительно, не способно строить свои логические цепочки умозаключений без совокупности знаний, приемов и творческих способностей разума.
Остается предположить, что Спиноза ошибается, когда называет мышление атрибутом Бога и на том основании приписывает этому атрибуту совершенство и бесконечность. Решения с помощью логики вполне конечны, и потому могут считаться совершенными, что и отражается в понятии Спинозы «конечный ум». Зато творчество разума воистину беспредельно, хотя и не совершенно, как всякое творчество. Поэтому разум человека и есть та самая инстанция, которая, по словам Спинозы, является «чем-то вне себя», то есть, вне сознания и мышления.
Конечно, мы можем признать мышление атрибутом разума человека, как можем признать топор атрибутом лесоруба. Ведь мышление – инструмент разума. Но мы не можем признать мышление атрибутом Бога. На эту роль, скорее, годится более высокая инстанция, сам разум человека. И если по условиям Спинозы в атрибуте должна содержаться сущность субстанции, то сущностью животворящей энергии Вселенной является творчество, свойственное разуму.
Объявив атрибутом субстанции мышление, Спиноза, вынужден решать вопрос о сущности души. В креативной философии душа представляется в ее традиционном виде, то есть, в виде разумной энергии, которая гармонична животворящей энергии Вселенной. И это предполагает творческую свободу разума человека, организованного душой. Но мышление субстанции само является организующей силой и не оставляет места душе как самостоятельной сущности. Поэтому Спиноза решает вопрос в логике своей концепции. Он практически делает душу производным мышления. Он так и говорит:
«Душа - есть идея, заключающаяся в мыслящей вещи и возникшая из существования вещи, находящейся в природе. Отсюда следует, что, смотря по устойчивости и изменению вещи, должна быть устойчива и изменчива душа. При этом душа может быть соединена с телом, идею которого она представляет собой, или с Богом, без которого она не может ни существовать, ни быть понята».
Однако такое странное представление о душе чревато многими вопросами и сомнениями. И с целью как-то разрешить их Спиноза пускается в такие путаные объяснения, что, разбираясь в них, читатель в лучшем случае ничего не поймет, а в худшем повредится в уме. Между тем, приведенный фрагмент все объясняет.
Как известно всякая идея способна к собственному логическому развитию. Вот, и душа в редакции Спинозы, будучи идеей способна к развитию, которое зависит от состояния тела, где она обитает, и от субстанции, с которой она находится в таких же отношениях, как задача и ее решение. Решения души в этом случае могут быть правильными и неправильными. В случае неправильных решений, очевидно, возможны конфликты ошибочных решений с самой идеей души, что является причиной возмущений в организме человека.
Конечно, это простое толкование весьма схематично и не учитывает всех уловок, на какие идет Спиноза для доказательства своей версии души. Он, например, говорит о душе, как об источнике чувств человека, о способности души любить тело, что «она не могла возникнуть сама собой, когда не существовала. И теперь, существуя, она не может измениться или погибнуть» (гл. ХХ111). Но чем более рассуждает Спиноза, тем яснее становится, что его собственное мышление на месте души оставляет все то же «рябое пятно».
Впрочем, при достаточно внимательном изучении головоломных текстов Спинозы становится ясно, что душу он подменяет сознанием.
В представлении «креативной философии» сознание – есть акцентированная идея разума, данная нам в ощущение. Вы зашибли ногу, и разум, принимающий одновременно много решений, направляет ваше внимание на конкретный объкт. Вы осознаете ощущение боли, и как всякая идея, эта идея боли содержит потенциал своего развития. То есть, идея инициирует и организует процесс мышления, которому свойственна логика с диалектикой. Вы устанавливаете причину травмы, ее серьезность, возможность продолжать путь и пр. Здесь сознание соединено и с телом и с разумом. «без которого она (осознание) не может ни существовать, ни быть понята(-о)».Точно, как в определении Спинозы. Вдобавок, фраза Спинозы «смотря по устойчивости и изменению вещи, должна быть устойчива и изменчива душа» показывает, что речь идет именно о сознании, которое меняет свои показатели с появлением новой идеи.
Между тем, как вы знаете, мышление способно противостоять разуму посредствам сознательных волевых актов. В этом проявляется свобода воли. Но эти воления человека зависят не только от мышления, но и от желаний, источником которых обычно мыслится сфера чувств, разум. Кажется, это должно поставить Спинозу перед необходимостью отделить душу от сознания, а сущность мышления от сущности разума. Но он проявляет удивительную находчивость. Он говорит, что желания образуют сами вещи с которыми душа имеет дело. В нашем переводе это означает, вещи образуют в сознании необходимые идеи, которые развиваются мышлением. Отсюда следует, что желания и воля – дети одного гнезда, и потому во многом похожи. Тем не менее, по мысли Сптнозы они отличаются. И если с желанием теперь все понятно, то воля во многом теряет свое значение для человека. Спиноза низводит волю едва ли не до уровня аппендикса.
[justify] «Воля – говорит он, - есть лишь произведение разума (читай, «мышления»), при помощи которого мы утверждаем или отрицаем
