и поддержать. Малыш, утомленный бессонной ночью, уснул у нее на руках.
Дженни не двигалась, уставившись куда-то перед собой в одну точку, раздавленная обрушившимся на нее горем, а по щекам ее продолжали медленно катиться безмолвные слезы. Она успела полюбить свою новую семью, добрую заботливую Дороти, прекрасного и мягкого Рэя, забавных близнецов...
Что же это за мир такой, в котором происходят такие страшные и несправедливые события? В котором есть такие люди, убивающие так безжалостно невинных и хороших людей? За что, как можно было убить Дороти, безобидную, добродушную старушку? А Присцилла, няня? Чем она заслужила такую страшную преждевременную смерть? А помощница Дороти, молодая и веселая Вуд?
Они все стояли у Дженни перед глазами, и она не могла избавиться от этого навязчивого видения.
Дороти и Вуд она видела живыми, а Прис такой, как видела ее в последний раз, уже мертвой.
Дженни часто видела во сне мертвых в черном тумане. Эти сны всегда ее пугали. Дженни казалось, она способна была чувствовать смерть, словно у нее была какая-то странная, сверхъестественная связь с миром мертвых. Она никогда и никому не рассказывала об этом. Но ее странность все равно замечали. Ее тетя косо стала на нее смотреть, потом Дженни стало казаться, что тетя даже ее боится. Но Дженни не могла понять - почему. И когда тетя отказалась заботиться о ней после операции, отдав Кэрол, Дженни почти не удивилась, зная, что давно уже в тягость тете, и что болезнь не была тому основной причиной. А вот что именно было причиной, Дженни так и не поняла.
С тех пор, как поселилась в доме Рэя, Дженни перестала видеть мертвых и черный туман. Необъяснимые тревоги и предчувствия больше не тревожили ее. Словно мрак вокруг нее развеялся впервые за всю жизнь, ей стало легко и спокойно. Умиротворенно.
Теперь все вернулось. Не совсем так, как было раньше, но все равно она чувствовала, что свет померк, а тьма вокруг сгущается. Словно она снова погружается в свою прошлую жизнь, безрадостную и темную, наполненную страхом и отчаянием. Ей даже стало казаться, что вернулась тяжесть в груди. Снова тяжело было дышать, как тогда, до операции.
Ее лекарства остались в доме.
- Мои лекарства... - тихо прошептала она, протягивая руку к Джеку.
- Я привезу. Съезжу прямо сейчас, сразу, как довезем вас домой, - поспешно сказал Шон. - Не волнуйся. Одежду, лекарства, все, что нужно, только напиши. И малышу тоже. Джек, ты сможешь устроить, чтобы меня туда пропустили и позволили взять вещи?
Джек кивнул.
- Вот видишь, все хорошо, - Шон взял в ладонь изящную девичью кисть и нежно сжал. - Сейчас приедем, ты ляжешь, поспишь, а когда проснешься, все твои вещи будут уже у тебя.
- Спасибо, - шепнула девушка и тоже пожала его руку.
Джек снова покосился на них в зеркало.
И грустно улыбнулся.
