Цвет зеленой травы

космическими телами. «Крылья» тоже были подвижными и поворачивались к источникам света, аккумулируя энергию. 

Роу Мей с нескрываемым восхищением – запрещенная эмоция! – глядела на картину Вселенной, забыв об отдыхе, еде и окружающих предметах, в том числе о Симпле. Что тому не понравилось.
- Мей, у тебя двадцать три минуты на разгрузку, - сообщил он вслух, вероятно, побоявшись, что телепатическое напоминание она проигнорирует.

Его металлический голос показался ей недовольным. Роу Мей отвлеклась от экрана и долгим, изучающим взглядом посмотрела на робота, будто увидела впервые. Какое пугающее отчуждение на лице! Что ему от нее надо? Пусть отстанет со своими приказами, он ей не командир. Вообще не человек, хоть и похож. Бесчувственная, пустоглазая машина, с которой вместе - ни поговорить, ни помолчать, ни посмеяться, ни поплакать. Которая не посочувствует и не пожалеет - как та женщина во сне, которая теплой рукой дотронулась до ее шишки на лбу и с жалостью в голосе спросила:

- Больно, Мей?
Но это во сне. Там свои - люди. А здесь чужие – машины: универсальные компьютеры, интеллигентные аппараты и примитивные роботы. Здесь ее никто не пожалеет и не спросит, как она себя чувствует.

Почему так устроено? Кто решил за людей, что эмоции проявлять опасно?
Внезапно в голове возникли картинки из прошлых снов – или это проснулась генетическая память? Роу Мей вспомнила: та добрая женщина была ее мама. Она - мастер чайной церемонии, замечательно готовила жасминовый чай: сперва обдавала кипятком внутренность тяжелого, пузатого чайника, потом заливала высушенные цветки и листья жасмина, давала настояться и разливала по чашкам без ручек.

Пока она колдовала над напитком, члены семьи располагались на циновках из тростника возле низкого столика, стоявшего в крошечном саду возле их крошечного, будто игрушечного домика из бамбука. Сидели, слушали журчание ручья, вдыхали аромат цветущих магнолий, любовались на лиловые цветки орхидей. Неспешно пили чай – по глотку, чтобы насладиться вкусом и спокойно переварить съеденное за ужином.

А за ужином они ели не питательные таблетки или витаминные смеси из тюбика. Они ели настоящую еду. Папа приготовил суп из акульих плавников – по рецепту двухтысячелетней давности. Такой готовили еще для императоров династии Цинь. Семья Роу Мей ела и облизывала палочки.

Бабушка приготовила копченых водяных змей, которых сама поймала. Она – одна из немногих пловчих, знающих места их обитания, и даже в восемьдесят лет не прекратила своего занятия. Мясо – чуть присоленное, с запахом дыма и приправ таяло во рту, и не верилось, что змеи считались ядовитыми. Семья ела и облизывала губы.

Дедушка приготовил суши из филе лосося. Он поймал его утром, разделал на тончайшие – до прозрачности ломтики и положил на склеенные  комочки белого, круглого, гладкого риса. Семья ела и облизывала пальцы.
- Вкусно, Мей? – спрашивал дедушка. – Вот когда вырастешь, выйдешь замуж, родишь детей – я их тоже научу делать такие суши…

Вроде, ничего особенного не сказано, а сколько заботы в простых словах… сколько любви в родных глазах… сколько тепла в их уютном, бамбуковом доме…
А здесь?
Ни тепла, ни любви, ни заботы…
Только одиночество и холод в глазах робота. А вместо дома среди ароматно цветущих магнолий – космолет среди бездушно сверкающих звезд.

На Роу Мей навалилась вселенская печаль, придавила к полу. Она ощутила себя заброшенной, крошечной, ничтожной и неважной - метеоритной пылинкой в галактическом пространстве, которую когда-нибудь пропылесосят и забудут. Она - затерявшаяся в безвоздушной пустыне, сбившаяся с пути комета, одиноко летящая по жизни, подобно их кораблю, который, напрягаясь, маневрируя и отстреливаясь, пробирается через черную пустоту. Куда, зачем - неизвестно.

- Куда мы летим, Симпл?

Симпл не ответил. Ему стала надоедать девушка, выбившаяся из общепринятой системы и сама себя поставившая в разряд претендентов на «выбывание». Еще два пункта, и ему придется принять меры защиты. По всему видно – ждать недолго.
Роу Мей не сумела прочитать мысли на застывшем от неиспользования лице робота, не уловила предупреждения в глазах-камерах. Она не чувствовала страха. Она подошла к нему вплотную, притронулась к руке и тут же отдернула, словно обожглась. Приложила ладонь к своей теплой щеке и обиженно проговорила:
- Ты холодный, как лед, Симпл. Разве это не странно? Вас сделали похожими на людей, но не дали тепла. Почему?

«Потому что мы роботы - машины, предназначенные решать проблемы, не требующие эмоциональности. В век технических отношений чувства нецелесообразны», - ответил бы ей Симпл, если бы умел рассуждать по-человечески.  Он снова промолчал, а в голове задрожала третья сторожевая лампочка, готовая загореться. Предпоследняя...
Не подозревая об опасности, Мей продолжала:

- Интересно, вам снятся сны? Мне сегодня приснилось что-то необыкновенное. Зеленая трава и дождик. Будто я, маленькая девочка, бегу по траве и падаю ничком. Вскочила шишка на лбу... А у тебя бывают шишки? Или головная боль? Ты вообще знаешь, что такое боль? А удовольствие? Поцелуй меня вот сюда, - она показала на собственный лоб. - И скажи «до свадьбы заживет». Но так, чтобы я поверила.

Симпл не двигался. Тогда Роу Мей приблизила лицо к роботу, прикоснулась губами к его губам, вернее – к тому месту, где они должны располагаться. Ее живое тело пронзила металлическая стужа, пробрала до кончиков пальцев на руках и ногах. Мей испугалась, что тоже превратится в кусок металла, отпрянула от робота.

Она не знала, что «успешно» миновала следующий пункт «Неадекватное поведение». Третья лампочка вспыхнула, и одновременно загудел предупреждающий сигнал, впрочем, не слышный за пределами конструкции. В черепной коробке Симпла зашевелились... нет, не мозги, а электроны, активируя защитную программу. Роу Мей стояла у последней черты и не догадывалась об этом.

Она с недоумением глядела на робота. Почему она его так испугалась? Он же тупой исполнитель заложенных в пустую голову программ, не способный самостоятельно соображать и, тем более, обижаться. Значит, можно над ним поиздеваться, выплеснуть раздражение, недовольство положением человека, подчиненного машинам - все равно не поймет.

Симпл никогда не поймет простой вещи - она живая! Она хочет быть окруженной не запрограммированными роботами, а такими же, как сама, людьми - с теплыми губами, добрыми руками и сердцем, полным заботы о ближнем.  Людьми, которые ощущают чужую боль и умеют сочувствовать. Которые могут нежно прикоснуться и сказать - непонятно, но ласково:
- Не плачь, до свадьбы заживет!

Но – невозможно, потому что образовалось странное общество: роботов сделали внешне похожими на людей, а людей – внутренне похожими на роботов. Техническая ограниченность, оправданная целесообразностью. Тоскливо сознавать, но Роу Мей никогда не будет жить среди «своих». Не испытает великого чуда любви, не познает счастья материнства. Не порадуется успехам друзей, не опечалится смерти близких. И так и не узнает, что же означает это странное слово «свадьба».
Никогда...
Тогда для чего она живет?

Почему ее лишили простых человеческих эмоций и возможностей?
Решать за себя, совершать ошибки, плакать от тоски, смеяться без причины. Восхищаться, удивляться, любопытствовать, наслаждаться. Ходить босиком по траве зеленого цвета, любоваться на лиловые цветы, бегать наперегонки со стрекозами, по-доброму завидовать птицам, улыбаться навстречу солнцу, делиться радостью с другими – такими же живыми…

А вместо этого заставили жить одиноко и умирать одиноко.
Вселенская несправедливость! Роу Мей возмутилась про себя.  Потом разозлилась - по-настоящему, хотя раньше не подозревала, что способна что-то сильное ощущать. Внутри закипала ненависть, губы сжались. Она исподлобья посмотрела на Симпла. Это он во всем виноват! Тупой, холодный и безжизненный, хотя умеющий разговаривать и передвигаться. Ходячий парадокс. Кому он нужен?

- Ты ничтожество, жалкое подобие человека! – крикнула она и сжала кулаки. – Ничего ценного из себя не представляешь. Не умеешь ни думать, ни ощущать. Только следовать программе да отдавать команды. Мнишь себя выше человека, ты - идиот с манией величия. Вот тебе, куча бесполезного металлолома! – Мей замахнулась, чтобы дать противнику в неподвижный, неживой глаз.

В тот же миг сработал последний пункт «Агрессия против робота». Тонкий, острый, лазерный луч выскочил из головы Симпла и поразил Роу Мей в середину лба. Она рухнула на пол, не успев догадаться, что с ней произошло и не испытав боли.
Глазные камеры робота засвидетельствовали факт предотвращенной опасности. В голове отметилось количество людей на борту «минус один». Предупреждающие лампочки потухли и затаились до следующего раза.

Симпл отвернулся от трупа и отправился за новой Мей, которая должна была навести порядок в рулевой кабине до прихода капитана.