которыми стояли шкафы и скамьи, окончившиеся началом коридора — второстепенным пропускным пунктом, дублировавшем более значимый, расположенный у въезда на территорию госпиталя. Подойдя к окну, за которым должны были находиться дежурный врач и охранник, Клавдий сказал:
— А вот и те, в чью непреклонность воли
Ты верил, как в благоуханье поля.
За перегородкой, лицом к мониторам, на одном из которых вещал коммерческий телеканал, а в пикселях других, отвечавших, как объяснил Клавдий, за отображение трансляций с камер внешнего периметра, дрожали чёрно-белые помехи, развалились на бархатных креслах охранник и Интерн, сегодня жаловавшийся Вячеславу Владимировичу о высиживании второго подряд дежурства.
«Нет Интерн, он уже врач, не может так просто заснуть на работе. Он же знает насколько важен этим людям. Он не может… не должен спать!» — пытаясь не разочароваться во втором по значимости для себя человеке в госпитале, подумал учёный.
Совершив попытку удостоверится в том, что работник госпиталя не слышал открытия дверей и торжествующего высказывания Клавдия, и находится в сознании, Вячеслав Владимирович постучал по стеклу ногтями, на что ни один из помещённых с той стороны не ответил, но отреагировал король, сорвав руку со стекла:
— В своём ли ты уме?
Идём. Увидел ты сполна.
— Как ты узнал, что камеры не работают? — отходя от пропускного пункта,
спросил Вячеслав Владимирович.
— Сберечь казну хотят они,
Посредствам отсечения трат.
Узнали мы об этом в сплетни
Бездумных двоих лиц, чьи голоса гремят.
— Заберите. — протягивая Клавдию расчёсанный, растормошённый и размякший во вспотевших руках учёного мешочек с таблетками, брезговал Вячеслав Владимирович.
— Тем самым отрекая клятву,
Не милость нашу признаёшь.
— Признаю.
— Божественный контракт расторгнут наш!
Безотвратимой кары ты познаешь,
В свершенье которой не будет нам позора,
Коль лишние уши прознают о сути разговора.
Оставшийся до «Небуйной» путь прошли в молчании. Открыв дверь с негромким щелчком, приглушённым медленным нажатием на ручку, король и учёный вошли в комнату, и, произведя те же движения, Вячеслав Владимирович закрыл дверь. Отложив вопросы Гертруды, ожидавшие их зова с улицы, Клавдий возложил своё тело на кровать, а учёный упал на свою.
«Какая бренная мечта. Ах, если бы моё существование было настолько незначительным, как его. Король, бездумно распоряжающийся судьбами подданных идеален для исчезновения целого народа. Его бы да и в, скажем, XVI век, красота!»
