остановился у деревянной двери и постучал висевшим на ней металлическим кольцом.
«Многим из вас, как и Элиссе, не известно устройство греческого дома, в школьные учебники его не включили, да и кто по своей воле будет интересоваться прошлым? Элиссе, так как открывший им дверь (которая запиралась только на ночь) раб шёл быстро и, провожая гостей в дом, не оставил ей время рассмотреть расстановку внутреннего двора (а завтра и в другие дни она не обратит на него исчерпывающего внимания), которой, несмотря на свою неприветливость со стороны улицы, внутри был совершенно просторным для взгляда: представьте достаточно большой участок, конечно в пропорции, которую позволял полис, полностью окольцованный по периметру высокой стеной, имеющий только один вход, по обеим сторонам которого расположились конюшни . От них с отступом в несколько метров выстраивались небольшие колонны, которые скрывали под тенью крыш галереи и портики, в углах которых досточтимо умещались жертвенники покровителям семьи. Придомовой участок, хотя и был невелик по сравнению с общей площадью участка, придавал положительный настрой гостям в отношении хозяев дома, раздражая глаза и нос приятным ароматом цветущих растений (хотя ночью этого видно не было, а бутоны уснули, Элисса, не представляла то, чего лишает её поздний приезд, раздавила несколько цветов), для любования которыми между ними расположили грузные, невысокие каменные лавки. Дом автор сама опишет далее со взгляда Элиссы, а я перенесусь за здание, где оставшаяся часть участка не уступала размерами придомовому саду. Только сейчас здесь устоялся, хотя пытался уноситься слабым ветром, запах гари, вылетавший из окон и открытой кухонной двери. В общем виде эту территорию, до которой гости, да и сами хозяева добирались только в исключительных случаях, использовали рабы для того, чтобы выбросить кухонный пищевой мусор, сажу или укрыться от строгих глаз хозяина. Думаю, этой небольшой подробности вам хватит, чтобы заполнить картину своего воображения несколькими деталями.»
Раб, открывший дверь достаточно скоро после стука, так как его хозяин только что проводил обедавших у него гостей, некоторых из которых запоздавшие могли встретить на освященной факелами улице, передал лошадь подбежавшему невольнику и, без представления мастера, признал в нём друга своего господина и провёл пару в дом. Элисса шла за Олиссиусом смирно и не быстро, и хотя некоторые мысли её были крайне любопытны, всё же она более переживала за сохранность ей пока не известного статуса и, стараясь не прислушиваться к многочисленным уговорам мыслей, головой поворачивать отказалась и пропустила несколько дверей, встретивших их после входа в дом, которые вели в комнаты для гостей, куда после встречи с Тимоклом ушёл Олиссеус. Но не все помещения в доме разделялись специальными ограничениями, и их территория была определена устно, но соблюдалась каждым. Спустя несколько шагов раб ввёл их в столовую, которую из сада перенесли в дом из-за надоевших хозяину насекомых, составляющую центр дома. По краям её Элисса снова из-за своей осторожности не заметила несколько алтарей, …
«А это может быть и к лучшему.»
… которым бы она удивилась, если не испугалась их украшения. Но центр комнаты, на который девушка не могла не поднять взгляд, поразил её не меньше: невысокими столиками, собранными в один длинный, был занят центр комнаты, его опоясывали широкие мягкие лавки, угол спинок которых немногим не доходил до девяноста градусов. Во главе необычной композиции, совершенно не аккомпанируя общему тоны, возвышался трон хозяина дома, сидящим за которым, и застали Тимокла гости.
— Олиссеус!- воскликнул мужчина, подскочив со стула, и с протянутой для рукопожатия рукой подбежал к другу, хотя подобная резвость была так же не складна, как меблировка комнаты. Тимокл был так же сух кожей, как и Олиссеус, возрастом он был более чем на восемь лет старше гончара, но телом был сложен более плотно. Лицо, выбивавшее более черт престарелого возраста, было смугло и светлым тоном выделялся лоб, что, как подсказали Элиссе, могло произойти из-за ношения шляпы с небольшими полами, тень от которых закрывало лицо не полностью.
Приветствуя друга, Олиссеус не поскупился на несколько комплиментов, хотя они не были льстивы. Несмотря на присутствие Элиссы в нескольких метрах от себя, Тимокл спросил о ней мастера, который не стеснялся друга и рассказал ту историю девушки, в которую сам верил.
— Она совершенно не знает приличий. — закончил Олиссеус, проводимый Тимоклом к столу, пока Элисса оставалась стоять рядом с рабом, о котором, после того как в комнате промелькнуло несколько невольных, заметила, что одежда на нём была большего качества, и держал себя мужчина как в обществе рабов, так и среди свободных граждан отрешённо. Но на греков видом раб похож не был и всё ещё не произнёс ни слова.
— Это и к лучшему- займёт Азию. — хозяин кивнул рабу, и тот прошёл в следующую комнату.
Деревянная дверь не успела закрыться, как в столовую внесли несколько блюд и поставили перед Олиссиусом, а Тимоклу подали кратер с вином и стакан. Разговор двух возможно давно не встречавшихся друзей начался с интереса о благополучии семей; мастер начал о всё той же размеренность жизни в деревне, что совершенно не было интересно Элиссе. Так девушка несколько минут простояла почти в проходе, совершенно незанятая мыслями, и с медленно напускающейся дремотой.
Пробудить Элиссу удалось голосу Олиссеуса, который представил её приведённой рабом Азии. Женщина не была красива и, так как Элисса сравнивала Тимокла с
Олиссиусом, то его жену решила противопоставить супруге мастера: лицом, как и Мелисса, женщина строга не была, но и украсить его тоже было нечему- видимо, от скрупулёзной работы углы её глаз сложились кожистой гармонью, скатывающийся к выступающим яблочкам щёк, но к рту разглаживались, что не могло не указывать на то, что с раннего возраста Азия улыбалось редко- от многих признаков Элиссе сложно было определить её возраст, так как девушка боялась прибавить женщине лишних лет, от чего остановилась на той же пропорции, которую применила к Тимоклу. Хитон, по которому Элисса научилась определять положение эллина (а за рабами девушка отметила присущую только им часть туалета, когда правые плечо и рука тканью не покрывались) составляла неплотная ткань, поблёскивавшая отсветом ламп, вследствие чего не могла являться частью гардероба, которую носила каждая женщина. Ростом Азия, как и все эллины, была невысокого, и Элисса, для которой миниатюрность её тела была предметом частых насмешек в школе, привольно чувствовала себя в новом обществе.
Пока девушка рассматривала новое лицо, Азия выслушала поручение мужа и, неспешно, скорее от физической невозможности двигаться более быстро, чем по причине недружелюбного расположения, взяла Элиссу за локоть и вывела из комнаты. Девушка молчала и была введена на кухню, где заботились о приготовлениях к завтраку и сортировке остатков обеда, откуда поднялась на второй этаж, который отводился для женского населения дома.
— Ты будешь обедать? — наконец обратилась Азия к Элиссе, когда они остановились в центре небольшого коридора, в стены которого входило множество дверей.
Хотя девушка всё ещё придерживалась наставлений Олиссеуса, но теперь, проведя некоторое время с человеком, внушавшим меньший страх, чем Тимокл, Элисса посчитала необязательным относится так же почтительно к человеку, с которым обходятся небрежно и ответила на тихий голос женщины, хорошо слышимый в небольшом помещении.
— Нет, спасибо. Я сильно устала, покажите мою комнату.
На втором этаже гостевые спальни располагались над комнатами того же назначения мужской части, где Элисса была оставлена более без разговоров до утра. Многим новая спальня походила на дом Тэрона: имела кровать, сундук, небольшой столик и табурет- и предметы, расставленные недалеко друг от друга, занимали всю площадь комнаты. Переодевшись- стянув с себя футболку и джинсы- Элисса легко повторила запомнившиеся движения Олиссеуса и оставила хитон на голом теле. Занятия полезнее, чем отход ко сну, девушка не нашла и, сдув с лампы огонь, легла в кровать.
«И что нам там говорили про Греческую демократию? — но мысли решили высказать всё, о чём Элисса запрещала говорить им вечером. — Мне казалось, что у них должно быть равноправие и прочее. Но если женщин ставят чуть выше рабов, кто заговорит с нами на улице? Нет, вспомните деревню- как жили там- может быть такое обращение только в этой семье. И рынок они разделили для удобства. Не забывайте, что у нас осталось только два дня, а скорее всего полтора. Не думаю, что стоит загадывать о том, чем займёмся утром. Я не собираюсь у них работать, если ты об этом. Я не знаю, что нам придётся делать, но Тимокл сказал, что займёт нами свою жену, поэтому я не думаю, что нас оставят в одиночестве.»- договорившись о временном безразличии к завтрашним мероприятиям, которые уже были запланированы Азией, мысли стихли, и вскоре Элисса смогла забыться на несколько часов.
Время забвения, в сравнении с привычным для неё периодом сна, длилось недолго, и не позже часа по прошествии восхода Солнца Азия постучала в дверь перед тем, как вошла. Но Элисса спала нечутко и, уставшая от суматохи рынка, глубоко провалилась в бессознание. Женщина открыла окно, после чего негромкими словами начала воздействовать на слух девушки и, не заметив результата действий, покачала её за плечо. На этот раз мысли проснулись быстрее Элиссы и, интересуясь будущим сегодня, разбудили свою обладательницу. Элисса, для того чтобы не смутить Азию кривизной своего лица, случавшейся с ней во время пробуждения, запрокинула голову на бок, зевнула и открылась женщине, имея на фасаде приятную улыбку.
— Извините, что я так долго спала. — потревожилась высказаться Элисса, так как одна из мыслей решила, что Азия может укорить её за долгий сон.
Но в ответ хозяйка дома только справилась об удобстве сна и попросила гостью скорее прийти в полное сознание.
— Не беспокойтесь, я больше не усну, и разум мой свеж для нового дня. — встав с кровати, от которой Азия отошла сразу после того, как Элисса открыла глаза, девушка поправила лежавшую на ней шкуру и встала перед хозяйкой дома.
— Пойдёмте на кухню, нам надо приготовиться к завтраку.
«Как я понимаю, к тому, который не для нас.»- вспомнив деревенскую трапезу, когда и Мелисса и Василика ждали, пока поедят мужчины, разочаровалась Элисса, но с видимым переполнением утренней радости, когда настроение не огорчено тяжестью жизни, последовала за Азией.
Из коридора гостевых комнат они перешли в общий, где встретили несколько рабынь, у которых Азия спросила о готовности блюд и, получив ответ различный для каждого из названых позиций, поспешила к лестнице, в то же время не забывая наблюдать за следовавшей за ней с отставанием всего на пару шагов Элиссой.
Казалось, кухню заполнили все жившие в доме рабы обоих полов. Но, только спустившись, наступая на последние ступени, во взгляд Элиссе первым бросился стоявший в углу раб, открывший вчера входную дверь и сопроводивший Азию, и, в
