отличие от остальных, перемещавшихся по всему простору кухни, у него двигались только глаза. Как только из-под пола второго этажа вышла Азия, переполох остановился, все поздоровались с хозяйкой и после её ответа возвратились к прежним делам, но с уже меньшим шумом.
Сперва Элисса пыталась обходить шедших на неё рабов, но вскоре посчитала эти действия лишними и, так же как шедшая впереди неё женщина, продолжила, более не отклоняясь от прямой дороги. Азия прошла в самый центр кухни к большому столу, за которым работало несколько поваров, командовавших рабами. У них Азия строго, что было смешно слушать в сравнении с её внешним видом, спросила о готовности блюд и, получив точные ответы о количестве порций и времени подачи, чем удовлетворилась, перешла в столовую.
По контрасту двух комнат можно было заметить, как рабы отданы одному делу, ни секундой не отвлекались на работу окружающих. И здесь всё живое остановилась для приветствия Азии и через секунду вернулось в прежнее положение. Большею частью столовую прибирали рабыни: они раскладывали столовые приборы, протирали мебель, чистили шкуры.
Удостоверившись в готовности к скорому завтраку, Азия повернулась к Элиссе и хотела начать разговор, но о чём-то вспомнила, из-за чего пауза действий казалась неестественной, и отвела девушку в сторону.
— Могу я узнать, сколько дней вы у нас пробудете? — смущаясь собственного вопроса, поинтересовалась женщина.
— Две ночи.
Азия задумалась и отступила несколько шагов, прислонившись спиной к холодной каменной стене. Прождав возвращения хозяйки к разговору, события которого более не развивались, Элиссу одолела мысль узнать о том, какое место занимает раб, которого преследует зрение девушки, и она ушла на кухню, где она помнила последнее местонахождение мужчины.
Обсуждая его внешность по воспоминаниям, Элисса угадала его сорокадвухлетний возраст. Целостная композиция тела раба была изящна. Ткань хитона не могла найти места, чтобы беспрепятственно прикоснуться к коже мужчины, так как поднималась небольшим рельефом мышц. Лицо его средних лет выделялось среди подобных, но более старых или наоборот- молодых. Хотя мелькало перед взглядом Элиссы это со вчера, но в доме она забылась, и теперь, заметив, как приятно её глазу было видеть обрамлённый чёрной бородой подбородок мужчины, так как-либо её седой цвет у Олиссеуса и Тимокла не завладевал её вниманием, либо она отсутствовала, как у Антипатроса и пробегавших молодых рабов.
Нашла Элисса его на том же месте и без сменившейся позы. Договорившись с мыслями по дороге, она, считая, что гости имеют право на многое, решила спросить интересующее прямо, заключив, что терять ей в газах этого человека нечего.
— Доброе утро. — Элисса подошла к мужчине достаточно близко, чтобы её голос можно было расслышать за громом посуды и голосов командовавших поваров.
— Здравствуйте. — раб опустил до этого скрещенные руки и повернул тело в сторону девушки, но лицо оставил без эмоций учтивости и несколько раз за те доли секунд, что он говорил, успел бросить взгляд вдаль за Элиссу.
— Могу я узнать ваш класс и как мне к вам обращаться. — насколько девушка могла, она смягчила голос к более наивному, чтобы вопрос не звучал грубо, но он не вызвал никакого отклика в движениях лица и тела мужчины.
— Я- метек.
«Как мы? А я бы по его виду и не сказала. — отреагировали волнением мысли.- Значит он тоже приехал сюда. Ты думаешь не о том, значит мы сможем легче найти с ним общий язык, а так как он достаточно долго, я думаю, живёт в Платеях, то и поможет узнать о Вячеславе Владимировиче…»
Совещание произошло до того быстро, что разговор не остановился, и Элисса
продолжила его, поинтересовавшись именем собеседника, о том сколько лет он живёт в Платеях и почему, если он свободный человек, то живёт не в своём доме. А пока разговор неспешно раскачивался от одного вопроса к другому, одна из мыслей стеснительно произнесла: «… Не буду говорить за всех, но зачем мы продолжаем поиски ВВ? Мы их и не начинали, а пора бы. Да, но ты меня не понял. Зачем нам искать его? И что мы сделаем, когда найдём его? Вы всё ещё хотите вернуться в Москву, покинуть Грецию? Я когда-нибудь думала, что смогу жить за три тысячи лет до того, как родилась? И насмехалась бы над собой, если это было правдой. Сможем ли мы адаптироваться к тем условиям: к грязному, пыльному городу, к шумным, обозлённым людям? Нет, я не хочу возвращаться, а тем более искать его. Я уверена в нашем с Антипатросом будущем, в том, что я смогу найти себе здесь работу и проведу, я уверенная, жизнь лучше, чем в Москве, да это зависит даже не от города, просто проживу лучше, чем в двадцать первом веке.»
Пока мысль выражала протест, часть сознания Элиссы, привлечённая к участию в разговоре с Давом, узнала, что он познакомился с Тимоклом в детстве, когда был рабом его отца, после смерти которого, унаследовав землю и мастерские, Тимокл отпустил его и стал его патроном. Но Дав не решился менять свою судьбу и остался жить у бывшего хозяина, который возложил на него обязанности управляющего рабами и хозяйством, которые после свадьбы разделила с ним Азия.
Явно не подробный рассказ занял у Дава немного времени и закончился вместе с тем, как начали подавать завтрак, после чего заметив, что, если у Элиссы остались вопросы, они договорят после завтрака, метек ушёл в столовую, а девушка, у которой заложило нос от дыма, и живот разревелся от голода, поднялась в свою комнату.
Оставшись наедине, где Элисса рассчитала, что её не побеспокоят около получаса, занялась разрешением нового вопроса, вбившего острый клин в её сознании. Новая точка зрения набирала сторонников, и спорила с теми, кто не искал перемен, но были и те, кто не мог определить свои интересы. Примирить стороны было невозможно и бессмысленно. Дальнейшая стратегия существования девушки могла пойти только по одному пути развития. Вскоре отделившаяся часть (та, что не могла выбрать сторону) выдвинула собственную программу, состоявшую из того, что они согласны с традиционным планом в том, что Элисса не должна останавливать поиски, но от себя добавила, что и насильно заниматься ими не будет, то есть бегать по полису, расспрашивая прохожих о мужчине; у одних они поддержали пункт о том, что они не будут возвращаться, но, напомнив, что изначально они должны были переместиться в параллельный мир, прибавили, что хотят продолжить начатое.
Элисса, не принимавшая участия в дискуссиях, выслушивала каждого выступающего вдумчиво, а после того, как аргументы стали повторятся, попросила мысли замолчать и очистить пространство для высказывания её решения, на принятие которого у неё потребовалось около десяти минут. Взвесив противоречия крайних взглядов, Элисса пришла к выводу о том, что программа, образовавшаяся последней, больше всех схожа с её взглядом. Две партии были разбиты, но всё же нашли утешение в том, что их часть вошла в общий план.
Спустя полчаса, как мысли Элиссы успокоились и возвратились каждый к решению своих вопросов, а она сама, выглянув из окна в сад, который удивилась увидеть, так как не думала о его существовании, спустилась в столовую, где надеялась, что мужчины окончили завтрак.
И правда, и Олиссеуса, и Тимокла в комнате уже не было, а со столов уносили блюда. Встретившись взглядом с Азией, которая наблюдала за работой, Элисса подошла к хозяйке дома.
— Скоро ли нам подадут завтрак?
— Надо подождать ещё несколько минут.
— Вы не представляете, как я голодна — я не ела со вчерашнего дня. — Элисса хотела занять себя разговором, но мало о чём могла его продолжить.
— Но я предлагала вчера вам обед. — Азия заволновалась заявлением девушки и пошла на кухню.
Элисса ненамеренно осталась одна и, так как голод её стал проявляться сильнее, уже говорить не хотела и чуть не села на трон, от чего её отвлёк Дав, указав девушке на то, что это место может занимать только хозяин дома, и перевёл Элиссу на кушетку.
«Мне слишком хочется уже вернуться в деревню, а автор решила описать нравы греков. Если вам об этом интересно- почитайте научную литературу. Мы же, кто более поглощён сюжетной составляющей романа, не можем забирать у развития его сюжета драгоценные строки. Но всё же подробности о быте греков и социальной их жизни включены во всё повествование, оканчивающееся возвращением Олиссеуса ко второму завтраку, поэтому немного о действии…
Элисса позавтракала в компании Азии, Дава и нескольких рабынь, после чего её провели по дому рассказывая о его строении, что я уже описывал вчера, хотя они останавливались на каждом предмете более подробно, что заключалось в дополнительной информации связанной с его историей и их ролью, которая отводилась ему в семье. Выйти за ворота Элиссе не разрешили и возвратили в дом, где Азия, уступила несколько минут обсуждению дневных расходов с Давом, после чего увела Элиссу в гинекей, где сама, окружённая занятыми тем же ремеслом рабынями, начала шить, к чему вашей героине не могли привить интерес с детских лет, но, считая, что может повести себя неприлично, отделившись от коллектива, девушка села рядом для наблюдения. Спустя час и тридцать две минуты Азия попросила сидевшую ближе всех к ней служанку спуститься и узнать у Дава, пришло ли время. Через четыре минуты не спешившая женщина вернулась и передала, что метек просит Азия спустится на кухню. Конечно же она позвала с собой и Элиссу, которая начала дремать от тишины действия. С Давом они распорядились о закупке продуктов и о блюдах, которые будут подавать ко второму завтраку, время до которого женщины скоротали тем, что Элисса задала множество вопросов о повседневных заботах гречанок. Но их прервало неожиданно скорое прибытие Олиссеуса, который, попросив, чтобы ему приготовили еду раньше, чем к установленному времени, и поторопив с окончанием второго завтрака Элиссу, отправился с девушкой на рынок.
После этого были последние подробности, поэтому теперь могу передать слово автору.»
Всё уже менее, чем вчера, интересовало Элиссу, обстоятельства рынка повторялись, и она, добросовестно выполнив свою работу- пройдя тот же маршрут, не отвлекаясь от призывов заглянуть в ряд керамики к мастеру Олиссеусу, которому снова пришлось занять последнее место. К концу дня Элисса высчитала, что за сегодня была продана половина от количества ваз, с которыми они приехали, отчего начала беспокоится о сроках их возвращения. Олиссеусу же свои опасения она высказывать не хотела, так как знала, что после этого обременит себя не только скверным характером мужчины, но и разговором на повышенных тонах голоса, поэтому весь путь до дома Тимокла отвечала на вопросы мастера о проведённом без него утре и уточняла некоторые аспекты правил, о которых задумалась на рынке.
В доме к их прибытию был приготовлен обед, на который сегодня хозяин, весь день находившийся за городом в одной из своих мастерских, гостей не пригласил, уделяя внимание исключительно другу, который не могли начать из-за отсутствия Олиссеуса. Как только они вошли в дом, Тимокл сорвался с трона, подхватил гончара и пригласил его к столу, а Элиссой занялась Азия, которая поинтересовалась, будет ли девушка обедать, и не
