Пробег.

мобильнике.

— С удовольствием.

— Но только не здесь…

— В смысле?— Я опешил.— А где еще?

— Одевайся. Поехали.




Дорожная трасса уходила вперед на тысячу световых лет. Ночь липла к обшивке автомобиля. Мотор ворковал нежную песню. Миллион огней проносилось мимо нас: миллион машин спереди, миллион машин сзади, навстречу и в ту же сторону.

Но мы были одни. Мы были одиноки на этой бесконечной дороге. Я это чувствовал.

— Ничего не спрашивай. Просто езжай.

Вот и исполнилась еще одна мечта: элегантная Xsara в моем полном распоряжении. Я сижу за рулем автомобиля, принадлежащего Ольге, но ощущение такое, будто он мой собственный. В первое мгновение, когда я понял, что мне предстоит вести «Ситроен», я оробел. Она была такой… такой утонченной, эта машина, что я, привыкший к своей «девятке», почувствовал себя варваром. Но стоило мне только сесть за руль, как чувство исчезло. Салон располагал к себе, он протягивал мне руки, обнимал меня, успокаивал. Точно так же, как это делала совсем недавно сама Ольга.

Машина летела вперед, держась за дорогу с какой-то кошачьей цепкостью. Здесь, на выезде из столицы, не место тихарям: движение мощное и сплошное, даже сейчас, когда почти ночь. Перед тем, как выехать с гостиничной стоянки, я заскочил в свою «девятку» за музыкальным диском. Я хотел послушать музыку в «Ситроене», но больше я хотел разделить свое пристрастие с ней.

— Куда мы едем?

— Ничего не спрашивай. Просто езжай.

Я еду. У меня дрожат пальцы от предчувствия чего-то великого, чего-то настолько дьявольского, насколько дьявольскими могут быть дороги. Я не знаю, что меня ждет, я просто повинуюсь ей, моей Блондинке. Впереди КПП. С 23 часов здесь действует правило, предписывающее каждому водителю остановить свою тачку, встать в очередь и зарегистрировать себя и автомобиль. Глупое правило, как и многое, что я встречал на трассах, но правило есть правило. Не я его выдумывал, чтобы оспаривать.

Я начал перемещать ногу с газа на тормоз, но Ольга резко бросила:

— Не тормози. Мою машину знают.

Ничуть не сомневаюсь в этом, подумал я, притопив газ. Вот только что они сделают, если заметят за рулем машины незнакомого типа с провинциальной мордой? От Ольги исходили волны опасности и возбуждения. Я хочу еще. Очень. Что она задумала? Секс на обочине дороги под покровом темноты? Это единственное, что приходило в голову. И где это произойдет? В Аитово? На переднем или заднем сиденье? Рассказы оказались достоверными: салон «Ситроена» был действительно просторен, маневр возможен. Я начал заводиться. Ну и она, конечно же, уловила это чутьем дорожной волчицы. На мое бедро легла ее ладонь. Даже сквозь джинсы я чувствовал, насколько она пылающая.

Контрольный пункт мы миновали без заминок, а там, за КПП, нас ждала сударушка-ночь. С каждым новым километром темнота сгущалась, а машины, что совсем недавно текли сплошной лавой, редели. Вот их не стало вовсе. Я часто замечал эту странность. Я не знал ответа на вопрос, куда девается это сонмище. Быть может, все они направляются в сторону близ расположенных деревень? Перед нами простиралась пустынная трасса, и я переключил ближний свет фар на дальний.

Я услышал, нет, скорее почувствовал шорох ее одежды. Мое возбуждение резко усилилось до разрыва осколочной гранаты, ударило в голову, вызвало помутнение в глазах. Я не смел повернуть голову, но я знал и так: она сейчас раздевается. Она справилась с одеждой легко и изящно. Вновь я почувствовал на бедре ее раскаленную руку.

— Только не останавливайся, умоляю…

И это «умоляю» припечатало мою ногу к педали газа так, словно ее прибили гвоздем.

Ее рука скользнула по моему бедру выше. Ловко расстегнула мне брюки. Мне оставалось лишь чуть приподняться, чтобы она смогла их спустить. Мелькнула отчаянная мысль, а как же, черт возьми, я смогу управлять машиной. Но в ритмах музыки, в реве моего возбуждения мысль показалась дымком, который тут же и развеялся.

В салоне не имелось острых углов. Все плавное и обтекаемое. Ольга легко скользнула через ручку коробки передач. Я вел машину по ночной трассе, уничтожая вблизи ночь светом дальних фар, а на моих коленях сидела обнаженная женщина.

Она обвила мою шею руками, склонила голову к плечу, чтобы мне хоть как-то было видно дорогу. Ее губы были совсем близко от моего уха, и, когда я вошел в нее, то услышал наполовину стон, наполовину всхлип.

— Не останавливайся, умоляю…

Я подумал, что тут же и закончу все то, что она начала. Мне нужно было что-то делать, нужно было обойти свой оргазм, нужно было обогнать его. Мне нужно было… и я вдавил педаль газа. Я должен, ведь смог же я когда-то обогнать боль девушки из чужого города. Ведь смог же, я знаю это, несмотря на мои терзания и сомнения, я знаю, что смог. Именно поэтому она исчезла. И теперь я сделаю то же самое, но только для себя.

Сквозь пелену тумана, стоящего перед глазами от возбуждения, я увидел приближающийся свет фар. Кто-то шел мне навстречу. Вот он недовольно мигнул, напоминая, что мне следует переключиться на ближний свет и перестать его слепить. Прости, друг. Я ничего не мог поделать. На мне стонала обнаженная красавица, женщина, какой больше нет в мире. Его свет тоже ударил по глазам, ослепил. Я закричал, не то от страха, не то от наслаждения. Руки вцепились в руль. Я уже не знал, проклятье, на какой полосе нахожусь, и может быть, сейчас мы столкнемся и расшибемся насмерть.

Он пронесся мимо, издав злобный и протяжный рев клаксона.

— Быстрее, милый! Быстрее!!!

И я не знал, относится ли ее крик к моим встречным движениям бедрами или же к моей езде.

Ее волосы забили мне глаза. Я давил на газ, летел вперед, я обгонял свой оргазм, зная, что не могу себе позволить все испортить. Это ее танец смерти, только ее, а я — всего лишь средство.

— Быстрее!!! Еще!!!

Я летел вперед, вцепившись в руль крабом. Оставшейся частицей рассудка я понимал, что машину водит из стороны в сторону. Достаточно одного автомобиля, идущего по встречке. Мы разобьемся вхлам. «Ситроен» напичкан всевозможными защитными механизмами, но на этой скорости они все бесполезны. Нас сплющит вместе с механизмами в лепешку, и мы умрем друг в друге.

Однако остановиться я не мог. Оно возбуждало меня, это понимание, эта близость смерти, возбуждало как никогда в жизни. Я сумел обогнать свой оргазм, он плетется сзади и настигнет меня, только когда я позволю. Теперь же мне предстояла новая гонка. Я должен был обогнать свою смерть.

Нашу смерть.

Ее танец стал неистовым. Она окончательно потеряла голову. От бешеного возбуждения, от бешеной скорости. Она не могла вручить свое тело этому танцу без остатка. Каким бы ни был просторным салон машины, этого простора было недостаточно. Она не могла выпрямиться, продолжала прижимать голову к моему плечу. Тем не менее моя кровь уже пропитала обшивку ее сиденья. В безумии Ольга расцарапала мне все плечи.

Вдруг она закричала, истошно и яростно, заглушив все вокруг: звуки музыки, шум мотора, мои собственные стоны или молитвы. Ее тело сотрясалось на мне, крик длился бесконечно, он пронзил всю Вселенную, разнесся по неисчислимым дорогам мира, ушел в глубину. Еще много веков люди будут полушепотом рассказывать, как однажды ночью они слышали крик под дорогой, в глубине земли — и это будет ее крик, который никогда не умрет. Дорога впитала его в себя и сохранила навеки. Я не могу представить, какой силы оргазм пронзил ее. Она кричала и кричала, а я все это время не видел дороги перед собой, и мне оставалось положиться на судьбу. А еще на скорость. На то, что Xsara окажется достаточно быстрой, и мы сумеем оставить смерть позади.

Крик медленно затихал в моих ушах. Постепенно я начал различать дорогу впереди. На мгновение Ольга затихла.

А потом вдруг разрыдалась.

В этот момент оргазм, который я обгонял на протяжении стольких километров, настиг меня. Он накрыл меня, ошарашил, уничтожил как личность, ненавидя меня за то, что я посмел противопоставить скорость его мощи и власти над людьми. Он вывернул меня наизнанку, вопящего и смертельно напуганного. Но сквозь мокрые волосы Ольги, залепившие мне глаза, сквозь стену безумного сладострастия я продолжал видеть дорогу. И я не мог закрыть глаза, зная, что не имею права сойти с трассы, ибо смерть осталась далеко позади, и мы сейчас — бессмертны.

А потом мы просто ехали. Скорость упала до семидесяти. Потом плавно перешла в шестьдесят. 50… 40… 30… Кто-то обогнал нас слева. У меня не нашлось сил даже поздравить этого случайного водителя: ему очень повезло, что он не попытался совершить этот маневр четверть часа назад. Я полз по дороге, тупо и медленно. Вырубил музыку, не в состоянии воспринимать какие бы то ни было звуки. Но транс был жив. Транс пропитал меня полностью. Голова была пустой, как колокол. Тело ватное и чужое.

— Остановись…

Я включил поворотник, свернул к обочине. Еще какое-то время Ольга оставалась на моих коленях. Потом также легко, как и в прошлый раз, скользнула на пассажирское сиденье. Она не стала одеваться, оставалась обнаженной, да только вряд ли я это осознавал. Как не осознавал я и то, что мои джинсы все еще спущены.

Бесконечность мы сидели в тишине, не глядя друг на друга, не говоря ни слова, только куря сигареты. Вы думаете, быть может, что мы приходили в себя? Это не так, поверьте. Это невозможно, я знаю. После такого ты не в силах прийти в себя. Даже если ты захочешь, ты уже не сможешь. Концы отрезаны. Ты обогнал свою смерть, ты умер и возродился. Смерть не простит тебе того, что ты посрамил ее на трассе, никогда не простит. Тебе уготован жуткий конец за твою дерзость. Но ты — уже не ты совсем. Ты другой. Ты — незнакомец. В тебе нет страха, только путь.

Я взял ее за руку. Она неожиданно вцепилась в меня, словно испугалась, что это произойдет сейчас, смерть уничтожит меня прямо здесь, в салоне красного «Ситроена». Она тоже была незнакомкой самой себе. Я обогнал не только свою смерть, но ее тоже. И все-таки, когда она заговорила, я узнал слегка срывающийся голос прежней Блондинки. Той самой, что писала мне sms-ки и была путеводной звездой не только в бескрайних просторах «Сети», но и на любой трассе.

— Обними меня…

Я откинул ее сиденье до упора. На этот раз мы занялись любовью мягко и ласково, словно забавлялись два котенка.




Мы проснулись оттого, что играл чей-то мобильник. Спросонок, а еще потому, что пробуждение походило на похмелье, мы даже не разобрали, чей именно трезвонит, и каждый машинально потянулся к своему телефону. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что мой телефон молчит. А потому я откинул его в сторону, приготовившись вновь погрузиться в пучину забытья. Но вдруг обнаружил, что спать мне резко расхотелось.

Вспомнилось все. Сумасшедшая гонка. Обнаженная Блондинка, сотрясающаяся на моих коленях. Я, пытающийся обогнать сразу двух противников,— смерть и экстаз. Финиш, ознаменованный победой эйфории над смертью. Новая любовь на переднем сиденье, напоминающая романтическое пение или, если мне будет позволено так выразиться, тягучую вязь паучка.

Сквозь грохот воспоминаний до меня донесся чуть срывающийся голос Ольги.

— Да, все нормально.—