Проклятие Каменного острова. Книга 1. Пророчество

перемешанные с гниющими трупами, а поверх этого месива лежали горы относительно свежих серых тел.
      Борясь с подступающей тошнотой, Алан плотно прижал ладонь к повязке и поспешно отступил от края каменной ямы. Джастин с Кэйдом задержались, чтобы ее осмотреть.
      – Они сумели соорудить нечто вроде лестницы, – голос эльфа из-под обмотки звучал непривычно глухо, и он для верности показал рукой.
      Из-за сильной рези в глазах Джастину пришлось прищуриться, но он сумел разглядеть у дальнего края колодца огромную кучу костей.
      – Точно, выбрались из ямы, пустились в бега и начали нападать на людей.
      – Скоро здесь невозможно будет находиться, а без магии нам с этим дерьмом не справиться.
      Алан что-то пробубнил из-под повязки и припустил к выходу.
      В замке обнаружились еще четыре надежно запертые двери. Три из них с виду были вполне обычными, а вот четвертая выглядела по меньшей мере странно…
     
    Вечером после скудного ужина Джастин сидел под навесом, тщетно пытаясь напоить Мону отваром целебных трав. Прошло уже четверо суток, а дух волшебницы все еще не вернулся из своего странствия. Капитан уже и не помнил, когда в последний раз нормально спал. Во время ночных бдений у постели Моны ему иногда удавалось ненадолго забыться, но постоянное внутреннее напряжение не позволяло забытью перейти в полноценный сон. Джастин прошел все стадии глубокого горя и теперь достиг состояния, когда человек либо начинает слышать музыку небесных сфер, либо пытается говорить с самим собой.
      Погруженный в переживания капитан не заметил приближения рассвета. Под навесом становилось холодно, и он ненадолго покинул свой пост, чтобы принести из бивака запасное одеяло, а когда вернулся, то увидел, что на его месте сидит женщина в пышном старинном наряде. Она не была полностью прозрачной, но ее фигуру окутывало голубоватое свечение, создавая ощущение чего-то призрачного, эфемерного. Единственным живым и настоящим атрибутом была красная роза на длинном стебле, который легко сжимала ее бледная рука.
      За время похода Джастин так притерпелся к покойникам, что вместо страха и почтения почувствовал лишь злость.
      – Чему обязан такой честью? – процедил он сквозь зубы, даже не пытаясь притушить недобрый огонек в глазах.
      Даже мертвому духу такой прием показался довольно холодным.
      – Ты возносил молитвы, и они были услышаны, – мягко произнесла посланница, но Хартли ее не услышал, потому что в этот момент пурпурный огонек в сердцевине Розы Корвелов испуганно мигнул и погас, волшебница перестала дышать.
    – О боги, сделайте что-нибудь, не дайте госпоже умереть! – Джастин опустился на колени и попытался коснуться руки призрачной женщины. – Я совершенно несведущ в делах магии, но даже мне известно, что сила никуда не исчезает, она просто меняет хозяина. Так заберите обратно свое могущество, заберите меня вместе с ним, только позвольте жить Моне Корвел и ее нерожденному ребенку!
      Посланница Духов качнула головой.
      – У меня нет права распоряжаться жизнью Избранных.
      Джастин не понял, что она имела в виду, но на всякий случай постарался сбавить тон.
      – Я простой солдат, госпожа, но, если моя жизнь что-то значит, явите милосердие и обменяйте ее на две дорогие мне жизни
      Не успел капитан договорить, как его тело сковал могильный холод, в груди стало пусто, словно из него внезапно вынули душу, а посланница истаяла в предрассветном сумраке, оставив на камне живую красную розу…
     
      – Командир!! Ты жив, командир?!
      Джастин прослужил вместе с Аланом не один год, но впервые услышал в его голосе настоящую панику. Он с трудом стряхнул с себя оцепенение. По всему лагерю горели факелы, патрульные и эльфы с оружием наготове плотным кольцом окружали палатку. Кэйд помог Джастину подняться и вгляделся в его бледное лицо.
      – Во имя неба, что это было?! Мы никак не могли пробиться к вам сквозь невидимую стену, и холод стоял ужасный.
      Капитан глубоко вдохнул, чувствуя, как к сердцу снова приливает горячая кровь, а амулет наполняется жизнью.
      – Явился Светлый дух из царства мертвых, и я, кажется…
      Больше Джастин ничего сказать не успел, потому что тихий звук за спиной заставил его стремительно обернуться. Мона слабо кашлянула и пошевелилась.

Глава 20
      Разведчики стояли в пустом замковом дворе и смотрели на столб черного дыма, который поднимался над каменным колодцем, где Мона предавала огню останки несчастных пленников. Взявшийся словно ниоткуда порывистый ветер разрывал дым в клочья и уносил их в низкое сумеречное небо. Дышать с каждой минутой становилось легче. Измучивший всех смрад разлагающихся тел, наконец, исчез, остался только легкий запах гари.
      Магическое пламя вылизало зал с клетками, не оставив ни следа от серокожих тварей, только там, где лежали тела Древних, все еще виднелись темные пятна. На каждое пятно Мона пролила несколько капель своей крови, а потом вновь предала их огню, наблюдая как на неровных плитах пола корчится тонкая пленка остаточной магии.
      Прежде чем покинуть Каменный остров, волшебница решила взглянуть, что скрывается за запертыми дверями, ключи от которых Древние постоянно носили с собой. Первой она открыла ту, на которой стояла самая мощная магическая защита. В помещении было тихо, душно и темно, в застойном воздухе витал запах свежей крови. Подвесив в воздухе несколько световых шаров, Мона увидела огромный зал без окон, который был плотно заставлен прозрачными сосудами, каждый размером с винную бочку. Все они были до краев наполнены красноватой жидкостью, которая на свету начинала слабо опалесцировать.
      Стоявший в дверях Джастин потрясенно присвистнул.
      – Так вот чем они тут занимались – изготавливали Эликсир долголетия.
      – Скорее бессмертия, – тихо откликнулась Мона.
      Она прошла вглубь хранилища, где на каменном постаменте стояли сотни небольших плотно закупоренных бутылочек. Сложись все иначе, в одной из них сейчас находилась бы кровь ее мужа. Мону затошнило при мысли о том, как бы он страдал в тесной железной клетке, медленно перерождаясь в жуткого серого монстра, питающегося чужой кровью…
      За следующей дверью оказалось нечто совершенно неожиданное. Такое же огромное, как и первое, хранилище было заполнено несметными сокровищами. Монеты, драгоценные камни, статуи, живописные полотна, короны, тиары, оружие, доспехи, слитки золота и серебра… Все это богатство было просто свалено в неряшливые кучи прямо на полу. Поначалу кто-то еще пытался разделять драгоценные камни по цветам, а изделия по формам, но потом порядок был нарушен или им просто пренебрегли.
      Разноцветье переливающихся камней, теплый отсвет золота и белизна фарфора казались совершенно неуместными в этом царстве серого камня и бездушного запустения. Мона присела и задумчиво погрузила пальцы в россыпь драгоценных камней. Немного подумав, она подобрала с пола несколько прочных на вид мешочков, в которых хозяева приносили сюда свою добычу, и доверху наполнила их сверкающими каменьями.
      Третья кладовая была до краев наполнена оружием. Оглядывая странные, совершенно чужеродные приспособления для уничтожения противника, Джастина впервые посетили сомнения. Либо он очень плохо знал мир, в котором жил, либо бывшие хозяева замка на Каменном острове посещали иные миры. Эти странные картины, удивительные изделия, неизвестные материалы... Он отобрал несколько образцов, поместил их в подходящие футляры, валявшиеся тут же на полу, и сложил все в бархатный мешок.
   
      Четвертая наглухо запертая дверь находилась в самой дальней части замка. Как и все другие до нее, Мона долго смотрела на гладкую металлическую поверхность. Дверь смотрелась еще более необычно, чем остальное добро Древних. Она не имела ничего общего с грубыми серыми камнями, в которые была поставлена неизвестно кем и неизвестно когда. На ней обнаружилось только одно небольшое отверстие - узкая скважина для ключа, подобного которому волшебница тоже никогда не видела. Это был довольно тонкий и очень прочный стержень в форме сильно вытянутой пирамиды. Его поверхность покрывали крохотные выемки, которые составляли сложный, исполненный скрытого значения узор.
      Мона прислушалась к своим ощущениям, но магия не сообщила ей ничего существенного.
      – Кэйд, ты что-нибудь чувствуешь?
      – Ничего, – ответил кианнасах, – там пустота.
      – Разве так бывает? Если дверь открывается ключом, значит она куда-то ведет. Вернемся сюда в более подходящее время и проверим, - приняла решение волшебница, убирая необычный ключ в поясной кошель.
      У Джастина не было ни малейшего желания возвращаться в это проклятое место и, обменявшись взглядом с Кэйдом, он понял, что эльф с ним полностью солидарен.
      Уже перед самым уходом с Каменного острова Мона столкнулась с непредвиденными трудностями. Сэйдиур наотрез отказались переносить тело Таэля в замок Розы, где волшебница собиралась устроить пышные похороны. По эльфийским обычаям обряд погребения нужно было провести немедленно и ни в коем случае не рядом с домом, где проживал покойный. Эльфы были очень суеверны, они никогда не устраивали прощальных церемоний, чтобы не давать Смерти повода вернуться вновь.
      Волшебница так и не встретила понимания у своих телохранителей, но хоронить мужа в этом проклятом месте она тоже не хотела. И тут ей на помощь неожиданно пришел Джастин.
      – Я знаю место, где можно провести обряд.
   
      Отряд вышел из портала на пустынный морской берег, где ярко светило солнце и дул свежий бриз. Эльфы с патрульными прошлись вдоль полосы прибоя, собрали выбеленный солью и солнцем плавник и сложили из него большой погребальный костер. У самой кромки воды Мона обмыла и переодела своего мужа, и это было единственное, в чем эльфы пошли ей навстречу. Когда все приготовления были закончены, над помостом взвилось жаркое пламя. Каждый из присутствующих бросил в погребальный костер подношение добрым духам, а Мона сухими глазами смотрела, как огонь жадно пожирает часть ее жизни.
    Она еще нашла в себе силы поблагодарить каждого патрульного, потом обняла Джастина и вложила ему в руку кошель, наполненный драгоценными камнями.
      – Я знаю, что ты мудро распорядишься неожиданным богатством. Пусть пойдет на доброе дело и послужит всем, кто храбро сражался в этой нечеловеческой войне. Я очень виновата перед тобой, Джас, но сейчас не время выяснять отношения. Меня ждут дома…
      Патрульные и эльфы отдали друг другу воинский салют, над пустынным берегом раздался чистый протяжный свист, условный сигнал пограничников, а через мгновение бесконечно усталый отряд во главе со своим командиром оказался на тренировочном поле, где был с восторгом встречен обитателями форта Кэннон.



Продолжение следует…