подальше от пластиковой перегородки.
– Я знаю, как вас зовут, – невпопад ответила она.
– В самом деле? Я … очень рад, – он явно говорил ей о чем-то другом и теперь оказался в затруднении. – Надеюсь, я вас не напугал? Может быть, позвать кого-нибудь?
– Благодарю вас, мессир Холдер, никого звать не нужно.
По ее лицу Ник понял, что немного запоздал со своим предложением. Стараясь держать руки на виду, он медленно повернулся и увидел четырех неприветливых мужчин, которые перекрывали выход из павильона, отрезая ему путь к отступлению. Интересно, давно они здесь стоят? Впрочем, неважно. Кто угодно мог наблюдать, как адвокат Холдер приставал в общественном месте к невесте Себастьяна Лангвада.
Ник обреченно подумал, что вечер определенно не задался. Вряд ли вторую подряд стычку удастся разрешить миром. И тут он почувствовал, как по рукаву сюртука скользнула тонкая изящная рука и уютно улеглась на сгибе его локтя.
– Мессир Холдер, позвольте вам представить моего брата Александра, советника Литгоу…
Ник учтиво кивал, пытаясь оценить свои шансы, но иноземные гости вели себя очень сдержанно, открытой агрессии никто не проявлял. А когда к их компании присоединился Себастьян, обстановка и вовсе стала почти непринужденной.
– Рад видеть тебя, Баст! – Николас крепко пожал Лангваду руку, игнорируя местную традицию целоваться независимо от пола и возраста. – Прими мои поздравления с благополучным возвращением и с помолвкой.
– Спасибо, Ник, я тоже рад встрече. Прости, что задержался, дорогая, – Себастьян завладел рукой девушки, поднес ее к губам и больше не отпускал. – Вы уже знакомы? Я и сам собирался представить тебе Ника Холдера, потому что он именно тот, кто нам нужен. Мне бы хотелось переговорить с тобой приватно, без свидетелей, Ник.
– Моя контора всегда к твоим услугам, – Николас невольно напрягся, потому что Лангвад никогда не был в числе его клиентов. – Приходите в любое время, и я постараюсь вам помочь.
Следующие полчаса они что-то обсуждали, шутили, делились воспоминаниями. Себастьян явно пытался произвести впечатление на красавицу невесту, а Ник тщательно следил за своим лицом. Ему не хотелось, чтобы кто-то случайно стал свидетелем его эмоционального потрясения. Особенно она, причина его внутреннего хаоса. Как может из-за одной короткой встречи рухнуть тщательно выстроенный мир?
Сладкое безумие никак не отпускало Холдера. Он до сих пор был возбужден, и очень скоро его состояние станет заметно окружающим. Чтобы избежать еще более неловкой ситуации Ник условился с Себастьяном о встрече и распрощался. Он понятия не имел, куда и зачем идет, просто торопился убраться подальше от искушения. От колдовских зеленых глаз, от нежного, податливого тела и от аромата экзотических духов, который продолжал преследовать его до самого дома.
Глава 3
Несмотря на свою молодость, Николас Холдер был востребованным адвокатом и далеко не бедным человеком. Он выбрал это занятие, потому что родился в бедном квартале нижнего уровня, потому что адвокатом был Фрэнк Холдер, чью фамилию он носил. Муж его матери трагически погиб, оставив ее вдовой в двадцать один год, а потом в жизни Делии Холдер неожиданно появился Этьен Де-Ар.
В молодом аристократе парадоксально сочетались завышенное самомнение и явный комплекс неполноценности. Он был настойчив в своих ухаживаниях, и там, где личное обаяние давало осечку, не гнушался откровенным шантажом. Этьен добивался цели любой ценой и гордился этим. Он презирал нищету, царящую в Муравейниках, и все же его неудержимо влекло к опасностям и неисчерпаемым возможностям темного мира нижних ярусов.
Николас не питал к отцу ни любви, ни уважения, просто признавал факт его существования. С самого раннего возраста он был свидетелем безобразных сцен ревности, которые устраивал Этьен. Он всегда был преисполнен подозрений, постоянно угрожал Делии разоблачением и винил ее во всех своих неудачах. Ник часто не понимал, о чем именно шла речь, но втайне восхищался тем, с каким достоинством его мать это выносила. Де-Ар любил Делию Холдер с какой-то болезненной страстью и в глубине души стыдился своего чувства. После особенно сильного эмоционального срыва он мог ползать на коленях, слезно вымаливая прощение, а получив его, мстить Делии за свое унижение.
Маленький Николас никогда не ждал прихода отца. Он быстро усвоил, что в присутствии Де-Ара следует вести себя тихо и не капризничать, тогда матери не придется защищать его от родительского гнева. Но, несмотря ни на что, Ник не мог назвать свое детство несчастным. Если бы не шумные, демонстративные визиты отца, им с матерью жилось совсем неплохо. У Делии была маленькая квартира и постоянная работа на среднем уровне. Они не бедствовали, не роптали на судьбу и никому не завидовали.
Но когда Николасу исполнилось двенадцать лет, его мир рухнул. Мама умерла внезапно от скоротечной лихорадки, которая унесла в тот год много жизней. Ник до сих пор помнил, как стоял на темной улице, испуганный и потерянный, глядя вслед санитарному фургону, увозившему тело его матери, а вместе с ним все, чем он жил и дышал.
Узнав о болезни Делии, Де-Ар чуть не разгромил весь медицинский департамент, но было уже поздно. Он вернулся в Муравейник через несколько дней после похорон и зачем-то привел в бедный квартал, где свирепствовала лихорадка, своего законного наследника. Николас тогда впервые увидел брата. Морис был старше на два года, держался надменно и во всем старался подражать отцу. Этьен собрал вещи Делии и Николаса, а потом повернулся к своему пилоту.
– Генри, возьми саквояжи, запри тут все, и крысеныша не забудь прихватить.
С тех пор прошло двадцать лет, а в их отношениях с братом так ничего и не изменилось. Для Мориса он по-прежнему оставался жалким, презираемым Крысенышем Ники.
Однако, несмотря на свое показное превосходство, Морис Де-Ар втайне завидовал младшему брату. Он не мог простить Николасу его успехи в учебе, умение дать отпор обидчику, выдержку и невозмутимость в любых ситуациях. Даже равнодушие к отцу и его деньгам. Морис всегда старался угодить родителю, но терпел неудачу за неудачей, потому что от природы был туповат, ленив и слабоволен.
На обучение своего бастарда Де-Ар денег не жалел, но все, что детям богатых родителей доставалось просто так, по праву рождения, Ник приобрел себе сам. Его общение с отцом сводилось к коротким отчетам об успеваемости и нечастым совместным обедам. Как родившийся в Муравейнике паренек выживает в новой для себя обстановке среди чужих людей, Этьена не волновало, он просто наблюдал за процессом. В восемнадцать лет Николас поступил в Имперскую гуманитарную академию и в дом Де-Ара больше не вернулся.
За время учебы произошли события, которые снова резко изменили жизнь Ника. Однажды в пансион, где он снимал комнату, пришли двое респектабельного вида мужчин и представились поверенными в делах Корделии Стефании Мортимер-Холдер. Так двадцатилетний Николас узнал настоящее имя своей матери. Они вручили ему запечатанный пакет, официальный знак с названием и адресом юридической фирмы и приглашение пройти у них стажировку. Молодой студент в одночасье приобрел знатную родню, узнал секретную информацию и получил работу.
Запершись у себя в комнате, Николас просмотрел все записи, которые оставила ему мама. Ее голографическое изображение обращалось к нему, тогда еще маленькому мальчику, ласково называя его Ники, и доходчиво, подробно посвящало в семейные тайны. В ту ночь он впервые по-настоящему оплакал свою мать, а наутро проснулся другим человеком.
На первый взгляд планы Николаса Холдера остались прежними, но цели и задачи совершенно переменились. Сохранение тайны требовало от него определенной осторожности, поэтому молодой адвокат старался не сближаться с людьми настолько, чтобы между ними встал вопрос о доверии. Но поскольку чужие тайны он хранил так же свято, как свои, клиенты охотно пользовались услугами его фирмы.
У состоятельных граждан Империи не принято было приглашать друзей и знакомых к себе домой, такой привилегией пользовались только родственники. Для светских приемов использовали клубы или общественные павильоны, а еще держали так называемые «гостевые дома», где приглашенные могли с приятностью провести время и даже при желании остаться на ночь.
По известным причинам Николас приемов не устраивал, но часто на них бывал. Он держал апартаменты на верхнем уровне инсулы «Кордилина», а также юридическую контору в том же здании на пятьдесят седьмом этаже. Каждый день он показательно возвращался из конторы на верхний уровень, проводил там какое-то время, а потом отправлялся в свой настоящий дом, тайное убежище, о котором не знал никто, даже его ближайшие помощники.
После судьбоносной встречи в Звездном павильоне Николас потерял покой, сбился с привычного ритма и почти перестал спать. За последнюю декаду он виделся с Себастьяном Лангвадом и его невестой дважды: один раз в своей конторе, а потом на очередном приеме. Разговаривали они мало. Чаще всего Анна молча слушала, но Нику казалось, что она вникает не в слова, а в их тайный смысл. По этой причине все его попытки скрыть свое влечение были обречены на провал. Прекрасная гостья видела его насквозь.
Холдер ожидал, что Себастьян станет расспрашивать его о своей семье, но тот ни словом не упомянул мать или сестру. Лангвад говорил только о забастовке шахтеров на Кали, о задержке поставок, о штрафных санкциях. Складывалось впечатление, что даже собственное похищение не волнует его так, как добыча муранового сырья.
На первый взгляд, спасение Себастьяна представлялось чистым везением, счастливым стечением обстоятельств, но Ник, как никто другой, знал, что в жизни не бывает случайностей. К тому же ему явно заговаривали зубы. Холдер не был новичком в своем деле и прекрасно понимал, что Себастьян пытается отвлечь его внимание. Вопрос в том, от чего? К чему был разыгран весь этот спектакль?
Ник не допускал мысли, что его кузен превратился в послушную марионетку своих спасителей, но вся эта история с женитьбой на иноземной красавице вполне могла обернуться большим вселенским заговором. До сих пор тайна семьи Мортимер была для Ника чем-то вроде легенды, священного знания, теперь же она внезапно материализовалась и стала осязаемой.
Глава 4
Задерганный текущими делами, усталый Николас едва дождался возможности покинуть контору. День выдался напряженным, да и сам он постоянно находился на взводе. Не задерживаясь в своих апартаментах, Ник спустился на персональном лифте на самый нижний уровень и затерялся в извилистых коридорах подземки. Он привычно, почти автоматически пересаживался на станциях из одного поезда в другой, произвольно меняя остановки и направления.
Весь этот извилистый маршрут служил только одной цели – сбить со следа потенциальных преследователей или отцовских шпионов. На самой дальней окраинной станции Ник отпер специальным ключом неприметную дверь и оказался в капсуле
