насмешливый взгляд.
– С этой конкретной добытчицей справиться будет трудновато, Ботаник, так что пока ты король только в своем воображении. Что между вами за терки, как любит говорить майор?
Ученый внезапно смутился и принялся суетливо складывать в стопку пластиковые листы с длинным перечнем претензий в свой адрес.
– Ничего такого, что достойно упоминания. Мы с Оливией когда-то вместе учились в Имперской академии, вот, собственно, и все.
– Разве дети шахтеров с далекой необжитой планеты имеют возможность учиться в академии на Абсалоне?
Себастьян перестал шуршать пластиком и ненадолго задумался.
– Я об этом как-то не задумывался, но обучение Оливии Данли совершенно точно оплачивал Фонд космической разведки.
Брат и сестра молча обменялись взглядами.
Глава 9
Ночь в Мурановой долине наступала внезапно. Еще минуту назад поселок был погружен в затяжные сумерки, а потом все вокруг резко накрывала непроглядная тьма. У Кали не было естественного спутника, лишь слабо мерцала на черном небосклоне орбитальная космическая станция, да временами поднималось вдали желтовато-багряное зарево над действующим вулканом. Часть долины освещали мощные космодромные прожектора, а остальную территорию частые разряды молний. Они и позволяли даже ночью разглядеть изломанную линию кольцевой горной гряды.
Вымотанный морально и физически Себастьян с облегчением закрыл за собой дверь хозяйских апартаментов, искренне надеясь, что сегодня его больше никто не потревожит. Добыча мурана возобновилась, все службы функционировали нормально, а Оливия Данли, слава небесам, больше не попадалась ему сегодня на глаза. До исхода дня монтажная бригада успела вбить в базальтовую твердь сотню длинных свай и начала монтаж огромной новой теплицы. Работы прекратились только из-за наступления темноты.
Устало нащупывая застежки комбинезона, Себастьян с досадой заглянул в комнату для личной гигиены. Омовение на Кали не доставляло никакого удовольствия, потому что тут царил строгий закон экономии воды. Ее до сих пор привозили сюда кораблями и частично синтезировали в местной лаборатории. Жидкость, стекавшая с горных склонов, использовалась колонистами исключительно для технических нужд и даже после многократной очистки оставалась лишь условно пригодной.
Есть Себастьяну совершенно не хотелось, но жажда мучила его весь день. Глядя в окно на дикий, суровый пейзаж, он с тоской вспоминал щедрый, яркий магический мир, который недавно покинул, и с новой силой мечтал в него вернуться. Лангвад снял крышку со специального охлаждающего сосуда для питьевой воды, поднес его к губам и обомлел. При вспышке очередной молнии на значительном удалении от поселка стали отчетливо видны две фигурки без защитной одежды и дыхательных масок.
На открытом пространстве стрелы громоотводов были установлены только рядом с накопителями энергии, и мощные разряды просто уходили в землю. Пешком передвигаться по долине категорически воспрещалось, потому что смерть человека от удара молнии была неминуема. Все работы на местности производились в специальных скафандрах, которые выдерживали до нескольких попаданий без риска для жизни, и только на территории поселения, где металлические стержни составляли своеобразную заградительную сеть, можно было безопасно ходить по улицам.
Себастьян отшвырнул сосуд с питьевой водой и бросился к выходу. На улице рядом с пансионом для гостей стояло его личное транспортное средство. Эти вездеходы с огромными колесами и вычурным названием «Excursor Cagliostro» были созданы специально для экстремальных условий планеты, и здесь ими пользовался каждый. Вездеходы собирали из сверхпрочных пластиковых деталей, а на крышу кабины устанавливали стрелу громоотвода, от которой через изоляционный материал до самой земли были проложены металлические цепи, волочившиеся сзади за машиной.
Лангвад гнал свой «Калиостро» на предельной скорости и уповал только на чудо. За время перелета он подробно описал большинство здешних опасностей, разжевал все правила, которые необходимо соблюдать на планете. Себастьян был уверен, что брат и сестра все поняли правильно, но видимо ошибся. Черное полотно неба разорвал похожий на гигантское насекомое разряд молнии. Он ударил прямо в хрупкую девичью фигурку, и молодую волшебницу окутало нестерпимо яркое сияние.
Себастьян налег на рычаги управления в попытке выжать из двигателя все возможное, однако Анна внезапно вскинула руки, оттолкнула от себя потрескивающую световую оболочку, и огромная шаровая молния устремилась навстречу вездеходу. Огромная машина содрогнулась всем корпусом, словно на полном ходу налетела на препятствие. Лангвад не был пристегнут к креслу водителя. Его бросило вперед и в сторону, а потом он оказался на полу. Инстинктивно свернувшись в комок, он приготовился к неизбежному возгоранию, даже взрыву, но вокруг царила тишина, лишь сухо пощелкивал на крыше кабины преобразователь энергии. Себастьян рискнул, наконец, распрямиться и взглянуть на последствия катастрофы.
– Что за… Как такое возможно?!
Его «Калиостро» целый и невредимый стоял на том же самом месте, с которого он начал свою безумную гонку по ночной равнине. Не успел Себастьян прийти в себя и выбраться из машины, как совсем рядом вместе с яркой вспышкой появился Ксан. Он оглядел вездеход, потом поднялся по лесенке и распахнул дверь кабины.
– Ботаник, ты цел? У тебя все в порядке?
– Я… – голос Себастьяна сорвался на фальцет, и он попробовал снова. – Я-то цел, а что вы делали ночью на равнине? Искали смерти?! Здесь нужно соблюдать правила, иначе не выживешь!
– Эти правила для обычных людей, мой друг, а нам с Нэн нужны особенности здешней природы, чтобы проверить свои силы. Планета не опасна для таких, как мы…
– Не опасна?! Ты издеваешься? Опасность – ее второе название! Здесь сплошь извержения, землетрясения, ураганы, сухие грозы, океаны ядовитой жидкости…
– Ботаник, ты не услышал меня.
– Если ты здесь, где твоя неубиваемая сестра?!
Ксан сначала убедился, что его расстроенный собеседник способен держать паузу, а потом спокойно заговорил.
– Моя сестра сейчас в отведенных ей покоях, наверное, готовится ко сну. Тебе тоже нужно поспать, Ботаник, а то ты выглядишь усталым.
Себастьян глубоко вдохнул в тщетной попытке немного успокоиться.
– А вы не могли посвятить меня в свои планы заранее, чтобы я не выглядел дураком?
– Объяснять людям магические необходимости бесполезно, Ботаник. Без обид, просто дай нам делать свою работу.
– Значит, Анна способна перемещать такие крупные и тяжелые объекты? – Лангвад недоверчиво осмотрел огромный «Калиостро».
– Пока только с моей помощью, а вес и размер не имеют значения, лишь бы было достаточно энергии. На Кали этого в избытке.
Оставив хозяина здешних мест размышлять о техномагических возможностях семейства Корвел, молодой волшебник отыскал отведенные ему скромные апартаменты и на мгновение задержался перед входной дверью. Оказалось, что у него гости, а точнее, гостья, которая с удобством расположилась на постели, приняв нарочито небрежную позу. При виде обнаженной Оливии Данли первым желанием Ксана было оставить ей свою кровать и уйти ночевать к Себастьяну, но строгие правила этикета, преподанные когда-то Лаэром, не позволили ему это сделать.
«Никогда не навязывай женщине свое внимание и не оскорбляй ее откровенным отказом, – не раз повторял его мудрый мэйдин. – Изгибай свое мышление, ищи более достойный выход из ситуации, чтобы не ранить ее гордость и самому сохранить лицо». После сегодняшней стычки Оливии с Себастьяном волшебнику ничего не оставалось, как остаток ночи упражняться в искусстве интимной дипломатии.
– Простите, если помешал вашему отдыху, мастер Данли. Неужели я ошибся дверью? - сердце Оливии колотилось, как безумное, но она заставила себя лежать неподвижно. Ожидания не оправдались, белокурый юнец при виде нее не испугался, не растерялся, а отреагировал с полным самообладанием. – Ах, нет, вон лежат мои вещи! Чему же я обязан столь неожиданным удовольствием?
Он говорил медленно с очаровательным иноземным акцентом, словно припоминая слова чужого языка и сверяясь со своим внутренним переводчиком. В его голосе проскальзывала едва заметная хрипловатая нотка, которая непроизвольно ласкала женский слух. Теперь, когда Оливии удалось рассмотреть брата невесты как следует, она поняла, что перед ней вовсе не юноша, а молодой мужчина неизвестной ей расы, который двигался плавно и уверенно и, если чувствовал сейчас неловкость, ничем ее не выдавал.
Его красивое лицо не выражало ни потрясения, ни интереса, лишь вежливое внимание, и Оливия начала опасаться, что вскоре сильно пожалеет о своем импульсивном поступке. Так и не ответив на вопрос, она разглядывала светлые локоны до плеч, невероятные аметистовые глаза, четко очерченный рот и упрямую линию подбородка совершенно незнакомого мужчины. Она не знала, что ему сказать, так как внезапно растеряла весь свой кураж. В попытке отгородиться от собственной глупости Оливия закрыла глаза и с ужасом поняла, как близко к ним подступили слезы.
Обычно Ксана мало интересовал эмоциональный настрой людей, если только он не нес в себе угрозы, но эта женщина явно была в отчаянии и таким оригинальным способом, видимо, пыталась отомстить Себастьяну за нанесенные обиды. Молодой волшебник сильно сомневался, что в прошлом Ботаник мог намеренно оскорбить эту женщину, скорее всего, просто не замечал ее притязаний. Но он сам тут при чем? Почему Оливия Данли решила самоутвердиться за его счет?
У Ксана было типично эльфийское отношение к тому, что Юджин Кроу называл коротким и емким словом «секс». В отличие от людей, эльфы никогда не снимали накопившееся напряжение при помощи интимного акта, у них не играла кровь в период полового созревания. Просто в определенном возрасте их посвящали в таинство близких отношений, а дальше все зависело от жизненных обстоятельств и личных предпочтений. Ксан повзрослел быстро, как человек, но до этого дня знал только ласки эльфиек. Человеческие женщины его не привлекали.
Сдерживая нервную дрожь, Оливия прислушивалась к звукам в комнате и каждую секунду ждала, что сейчас ей велят убираться. Она не имела права так себя вести. Гнев и застарелая обида снова сыграли с ней злую шутку, заставив днем наговорить Себастьяну гадостей, а вечером оказаться в постели брата его невесты. Ведь этот парень виноват только в том, что красив, как юное божество!
Рядом что-то тихо звякнуло, потом упругий мат на постели слегка прогнулся, повеяло восхитительным ароматом. Оливия жадно втянула в себя воздух и рискнула приоткрыть глаза. Не успела она восхититься видом безупречного обнаженного торса и широких гладких плеч, как с нее сдернули легкое покрывало и потянули за руки. Оливия оказалась сидящей верхом на крепких мужских бедрах, прижатая к их венцу в полном анатомическом соответствии.
Белокурый
