Якорь

хлынула в меня самовольным весенним потоком, смывающим на пути все преграды амнезии. Мне хотелось вскочить на ноги и бежать куда-нибудь с радостными криками, как сделал тот великий грек, выпрыгнувший как ошпаренный из ванны. И я бы так и поступил, но вовремя вспомнил, в каком мире живу и каким чудовищам противопоставил своё достоинство, свою новорождённую свободу.

  Вечером Подсказчик привёл меня к Дику. Он жил точно в такой же крохотной квартирке, что и я, даже мебель была такая же.

  Дик поставил на стол чайник, две чашки, положил пачку песочного печенья и уткнулся в экран телевизора. А я сидел как на иголках, не зная, как остаться с ним один на один. Наконец я кое-что придумал.

  - Что-то плохо слышно, - сказал я. - Снимем, пожалуй, наушники. А кончится фильм - наденем.

  Я встал и сорвал с головы надоевшие лепёшки, соединённые между собою гибкой полоской пластика. Дик удивлённо взглянул на меня, поколебался с полминуты и, сняв свои наушники, неуверенным жестом протянул их мне.

  - Так будет лучше. - Я отнёс наушники в ванную, повесил их на крючок для полотенца и вернулся на своё место перед телевизором.

  Фильм уже начался, и Дик не отрывался от экрана. А мне было всё равно, что там происходит: я смотрел на напряжённый профиль полностью забывшего меня друга и думал, что времени у меня в обрез, а сказать нужно очень и очень много. Вот только с чего начать? И какие слова подобрать, чтобы Дик поверил мне и вспомнил нас и наше счастье?

  - Слушай, Дик, - зашептал я, почти касаясь губами его уха, - помнишь однокрылую бабочку: как ты спас её от воробьёв?

  Дик оторвал взгляд от экрана и уставился на меня удивлённо и испуганно.

  - Ну же, вспоминай! Это было в начальной школе, на лугу, там ещё цвело так много одуванчиков - там было так красиво, как будто солнце споткнулось на кочке и расплескало по земле лимонно-апельсиновый сок... Ну, помнишь?

  - Подсказчик велел мне не вести с тобой разговоров о памяти, - ответил Дик и отвернулся от меня.

  - А ты и не веди их. Просто постарайся вспомнить детство, меня, Элис... Помнишь Элис? Ты ещё говорил, что она самая красивая на свете девчонка. Когда же я спросил тебя, а не втюрился ли ты в неё, ты ответил, что не такой дурак, чтобы влюбляться. Ты ещё сказал, что настоящий мужчина должен быть гордым и свободным и не держаться за юбку. Неужели не помнишь? Это же была твоя жизнь! Она и осталась в тебе - нужно только вернуть её - и ты увидишь, как она чудесна...

  - Мне нужно в туалет, - сказал Дик, встал и вышел из комнаты.

  Минут через пять он вернулся. С наушниками на голове. И я испугался! Я понял, что проиграл! Ничего-то Дик не помнит и вспоминать не собирается. Он просто отгородился от меня своим Подсказчиком...

  Но оказалось, что я недооценил подлость бывшего друга: не прошло и четверти часа, как в комнату вошли два робота.

  Я вскочил на ноги: всё пропало! Дик вызвал полицию! Теперь они сотрут мою память...

  - Ласло из ячейки Р-27593, - обратился ко мне один из роботов, - ты доверился опасным воспоминаниям, нарушил правила общежития и подверг опасности психику своего товарища. Мы вынуждены предоставить тебя в распоряжение Воспитательной Комиссии. Следуй за нами.

  - Нет! - крикнул я, плача от отчаяния. - Не подходите ко мне! Я никуда с вами не пойду!

  Роботы стали медленно приближаться ко мне. Я отскочил к окну, нащупал на подоконнике горшок с пеларгонией и швырнул его в них, однако они ловко увернулись от летящего горшка, и он разбился о противоположную стену. Тогда один из роботов вытянул вперёд руку, что-то в ней щёлкнуло - и мне в плечо вонзился шприц. И я погрузился в тёмно-фиолетовую пустоту.

  А когда очнулся, обнаружил, что сижу за столиком, покрытым белоснежной скатертью. Огляделся по сторонам: огромный зал, ослепительно-белый, с блестящими стенами и высокими окнами. В зале - множество таких же столиков, как и тот, за которым я сосредоточенно ем мороженое, выковыривая его ложечкой из металлической розетки. За столиками сидят люди. Человек десять. Все - в полосатых халатах. Я осмотрел себя: на мне такой же халат.

  - Где я? - прошептал я. - Кто я?

  - Ты Ласло из ячейки Р-27593, - послышался голос, как будто исходящий из глубин моего мозга. - Ты в санатории для прошедших очистку сознания. Скоро ты поправишься и вернёшься к привычному образу жизни.

  - Какому ещё образу жизни? И кто ты такой? И где ты?

  Я стал крутиться на стуле, пытаясь разглядеть того, кто со мною говорит.

  - Я твой Подсказчик, - ответил голос. - Я общаюсь с тобой посредством наушников. Моя задача - руководить твоими действиями и объяснять то, что тебе не понятно.

  - Чушь какая-то, - пробормотал я.

  - Вижу, очистка не привела к ожидаемым результатам, - сказал голос. - Похоже, ты взялся за старое: называешь чушью совершенную систему управления человеческим сознанием.

  Мне показалось, что я уже где-то слышал всю эту белиберду о совершенной системе. В моей голове замерцало смешное слово «дежавю». Я вспомнил его значение и подумал, что стою на пороге каког-то волнующего открытия. Вот только вспомнить бы кое-что... Но что именно?

  Мои мучительные размышления прервало появление старика. Полосатый халат доходил ему до колен. Старик ступал по плиточному полу босыми ногами, а руки положил на голову, сцепив на макушке ладони.

  Он направлялся к двери, но вдруг остановился, развернулся и глянул на меня глубокими, пронзительными глазами. И я вздрогнул: Боже, какое знакомое лицо! Где же я видел его, причём, совсем недавно? Дежавю.

  И ведь старик, определённо, знает меня! Как он глядит! И почему на нём нет наушников, как на остальных? Загадка!

  Он отвернулся от меня и медленно вышел из зала.

  - А теперь, Ласло, - сказал Подсказчик, - ступай в свою комнату, возьми любимую книжку и выходи в сад. Там ты сядешь на скамью и будешь читать стихи. Это занятие...

  - Понимает дух, - машинально произнёс я.

  - Правильно, ты явно идёшь на поправку.

  Так я и сделал. Подсказчик довёл меня до комнаты, сказал, где лежит книга, и когда я взял её, вывел меня в сад - довольно приятное тенистое место: раскидистые деревья, подстриженная трава, бетонные дорожки, разноцветные скамьи.

  Я сел и задумался: кто же я такой? Почему я ничего не знаю и не помню? И почему я должен повиноваться какому-то Подсказчику, сидящему у меня в наушниках? Не хочу! Но... но почему я этого не хочу?

  - Федерико Гарсия Лорка. Стихотворения и пьесы, - услышал я знакомый голос и обернулся: за спиной стоял тот старик, которого я видел в столовой.

  - Простите, что вы сказали?

  - Я сказал, что у тебя моя книга.

  - Не вступай в разговоры с этим индивидом! - велел мне Подсказчик.

  - Почему я не могу поговорить с ним? - возмутился я.

  - Потому что общение с ним вредно для твоего психологического настроя. Ты должен... - Но Подсказчик не договорил, так как старик снял наушники с моей головы и забросил их высоко на дерево, где они повисли на ветке.

  Он сел рядом со мной.

  - Майер? - пролепетал я, вглядевшись в него внимательнее.

  - Вот видишь, - улыбнулся он, - ты начинаешь вспоминать. Им не удастся стереть твою личность, как за много лет не удалось переломить меня. Что они только ни делали со мною - всё напрасно. Как я помнил себя, так и буду помнить до смерти. Если, конечно, не впаду в деменцию. А ты молодец, Ласло. Хорошо держишься.

  Я протянул ему потрёпанный томик и вдруг почувствовал себя четырнадцатилетним мальчиком, несколько раз прочитавшим одолженную мне книгу. И вспомнил Элис и Дика. И предательство Дика, и шприц в плече, который метнул в меня робот. Я вспомнил всё!

  Майер взял книгу, положил её на колени, погладил и вернул мне.

  - Она твоя. Пусть помогает тебе дальше. Будет тебе якорем, пока твоя память не научится противостоять попыткам глупых роботов стереть её.

  - Но почему Дик ничего не смог вспомнить? - Я заплакал.

  - Дик? Это твой друг, которого ты попытался вернуть в действительность?

  Я кивнул.

  - Не все люди могут сопротивляться, Ласло, далеко не все. Как когда-то лишь единицы были способны выйти на бой со злом, так и сейчас такие же жалкие единицы борются против забвения. Вместо того чтобы умнеть, человечество доверило мышление машине, затем оно вручило ей свою волю и в конце концов отдало свою личность. Как когда-то подчинилось страстям.

  Ничего доброго не мог создать злой гений человека. Он построил бездушный механизм, который убеждён в том, что, оберегая своего создателя от злых мыслей и поступков, делает его счастливым. Вот тебе и ответ на вопрос, почему Бог сотворил человека обладающим свободой воли и почему единым мановением руки он не уничтожит зло. Человек сам должен сделать это - иначе...

  Послушай, Ласло, какая разница, подчинён ли ты неусыпной, прожорливой своей гордыне или голосу Подсказчика? В любом случае, чтобы вырваться на свободу, необходимо убить поводыря, ведущего тебя к пропасти небытия.

  - Я понял, - кивнул я. - Господин Майер, вы открыли мне глаза. Но зачем вы выбросили мои наушники? Это же акт неповиновения. Теперь роботы положат меня на очистку...

  - Не сделают они этого, - возразил старик. - Очистка личности не может проводиться чаще, чем один раз в десять лет - иначе сильное магнитное излучение, которое используется при этой варварской операции, может повредить организму пациента. Так что на целых десять лет ты свободен. Они бессильны, ты победил, Ласло. А за это время твоя память, и без того сильная и упрямая, так окрепнет, что ей не страшны будут никакие Комиссии. Поверь мне, я пережил шесть очисток и, как видишь, жив-здоров. Вот отдохну в этом санатории и отправлюсь в город - гулять в парке.

  - Вам нравится тот парк?

  - Не в том дело. Я высматриваю там любознательных подростков. Всегда найдётся хотя бы один странный мальчик или необычная девочка, кто не испугается старика и с благодарностью примет от меня подарок...

  - Книгу?

  - Не только книгу. Иногда я дарю им игрушки, сделанные моими друзьями. Ведь то, что восхищает ребёнка, глубоко впечатывается в его сознание...

  - Это якорь, я прав?

  - Да, якорь, за который зацепится память. Когда подростку исполнится пятнадцать, его заставят глотать оранжевые таблетки, но якорь не позволит забвению поглотить личность полностью. В мозгу останется маленькое нестираемое пятнышко, а в нём - всё прошлое. Его нужно только развернуть, как веер - и жизнь возвратится во всей своей красе.

  - А где вы берёте эти якоря?

  - В двадцати километрах отсюда находится мёртвый город. Правда, не совсем он мёртвый. Там живут три семьм, мои друзья. У них есть большое собрание старых книг и мастерская, где они делают игрушки. Они сами иногда приходят в город и ищут детей, чтобы подарить им что-нибудь, но чаще этим занимаюсь я, потому что ничего не боюсь. У тех людей есть дети, им есть что терять в этой жизни, а я одинокий волк, сам себе хозяин.

  - Но почему тогда вы не дарите эти якоря всем детям подряд, а сидите на скамье и ждёте, пока кто-нибудь не подойдёт к вам?

  - Потому что ребёнок должен сам, подчиняясь необоримому влечению, приблизиться к двери тайны, приоткрыть её, пережить радость чуда, волнение волшебства - иначе событие не зацепится за его сознание и легко будет стёрто.

  - Завидую я вам, - тяжело вздохнул я. - Какое