отсутствовала напрочь.
- Знаешь что Кузьма, давай заводи свою ненаглядную машинку и смотаемся в Туапсе, посмотрим, что там происходит. Такие приключения и без нас. Интригует.
Кузьма без охоты пошёл готовить машину к поездке. Часа через три, употребив хороший завтрак, компаньоны выехали в путешествие. Кот, просёк, что затевается какая-то активность, и присоединился к нам. Оставив на хозяйстве сестру Кузьмы, они благополучно выехали. Ехали медленно, правил не нарушали. Ехали за грязным фургоном, на котором написано вдохновляющее: «Обгоняй! Кому-то нужна твоя почка».
Но проехав Новомихайловку, в районе Небуга, все машины, следовавшие на Туапсе, стали заворачивать военные. Военных торчало здесь до чёрта. Тут Сева призадумался: значит всё серьёзно. А раз серьёзно, то лезть на рожон нет необходимости. Разворачиваемся. Жалко только, что Сашку не вывезли. Но он парень шустрый, выживет.
Глава седьмая.
Мысль номер 42 (навеяна видом привокзальных пирожков и чебуреков). История учит, что она ничему не учит. Мудрости никакой она ни несёт, а, зачастую, только шутит над неудачниками. Ещё история любит издеваться над своими исследователями, которые вдруг обнаруживают, что и предки их были совсем не далёкого ума, а норовили облажаться, где только можно и нельзя. Думаете, только современные люди совершают идиотские поступки? Предки тоже отжигали по полной программе. Теперь их дебильные ошибки исправлять современным людям. А у современных, ума тоже не палата, только что самих людей стало многим больше. Вывод: надо свою голову иметь на плечах, а не жить «мудрыми» заветами предков.
Через дорогу от дома компаньонов жил поживал доктор Оболонов Максим Борисович. Когда-то доктор считался врачом от бога, правда, бога звали Бахус. Жил хирург «от Бога», но превратился в хирурга «не дай Бог». Не сразу превратился, а постепенно.
Стал доктора Оболонова, с одного совершенно не прекрасного момента, посещать бес уныния, да всё чаще и чаще. Наверное, это бес нашептал нашему доктору сентенцию, что если накатила грусть-тоска, то накати и ты...Как оказалось, среди профессиональных врачей алкоголизм распространён в три раза чаще, чем среди остального электората. Почему так происходит? Причин несколько. Во-первых, работа в условиях повышенного риска, что приводит к эмоциональной напряжённости, а она к «синдрому профессионального выгорания». Во-вторых, постоянный соблазн употребить спиртное, которое подносят врачу благодарные пациенты. Вот наш доктор и пристрастился снимать усталость сначала после дежурства, а потом и во время дежурства. Долго такое продолжаться не могло, и нашего доктора взяли и выгнали с работы. Начальству перестало нравиться, что у хирурга постоянно лапки трясутся от пережитого напряжения, и он не может внятно выговорить слово «дефибриллятор», у заслуженного медика получался какой-то дехулиблятор. Так как всё это грехопадение доктора происходило на глазах соседей, то соседи могли проследить все стадии деградации человека. Работу доктор не искал, жил на сбережения, которые в основном тратил на жидкую радость. Ещё у него имелись запасы алкоголя, подаренные пациентами. Пациенты оказались умнее доктора, уже хотя бы тем, что сами в медицину не пошли. Скоро вся округа, все бывшие коллеги забыли, как звать Максима Борисовича Оболонова. Теперь его все звали просто Доктор.
Оболонов осознавал, что попал в воронку жизненного водоворота, а главное в жизни проходит мимо него с ускорением. Его водоворотом засасывало всё ниже и ниже, скоро дно появится, а потом только деревянная крышка и пара гвоздей. Зато из этой позиции интересно наблюдать над суетой существ, что тебя окружают. Выбраться из этой ситуации своими талантами практически невозможно; с помощью «друзей» вообще не вариант: Максим Борисович не человек действия, он созерцатель. Его сильной стороной являются размышления, сожаления, сопереживания, розовые замыслы, сопливые мечты и несбыточные планы.
Всё имеет свойство заканчиваться: запасы «хорошего» спиртного оказались выпиты, денег на «хорошее» стало не хватать, поэтому Доктор постепенно перешёл на более бюджетный вариант, то есть пил что дешевле, потом всё что попало в руки, любую косорыловку. Естественно, Доктор стал пропивать и более-менее ценные вещи, что у него пока ещё водились в доме. Вещи постепенно заканчивались, зато появились друзья. Вот друзья выручали, а как же. Учитывая, что бывший «лепила» проживал один и у него на участке имелся уютный дворик, то к нему стали табуном захаживать алковетераны и прочие борцы с Зелёным Змием. Когда у этих товарищей заканчивались напитки, которые они предпочитали употреблять в это время суток, то их посещала грусть. Вот до чего довели народ проклятые демократы. А не совершить ли нам, братцы, калдыр-вояж по местным аптекам или по соседям? Бегать по соседям и клянчить выпивку - это удар по имиджу, но скоро Доктор наплевал и на свой имидж.
Грусть требовала накатить, поэтому Доктор начинал бегать по соседям и униженно выпрашивать водку или немного денежек, проявляя недюжинную смекалку в добывании пойла. Соседи, естественно, Доктора гнали взашей. Впрочем, тот не обижался, а на другой день опять приходил к соседям просить водку. Некоторые жалостливые товарищи, чтобы отделаться от назойливого алкаша, давали или немного денег или какое-нибудь пойло. Вот на этой особенности поведения Доктора, Сева и хотел сыграть.
Он с Кузьмой приготовил городу огромную подлянку, а именно, закрутили в бутылки сорок ящиков фирменного самогона с поэтическим названием «Утренняя роса». Только в этот самогон Сева добавил своего волшебного зелья, это которое делает заядлого алкаша абстинентом. Утреннюю росу он с Кузьмой довел до 45 градусов, путём добавления обычной воды, а на бутылки прилепили этикетки от водки «Столичная». Ну, какие попались под руку, какие он смог по-быстрому раздобыть. Теперь он дал задание Кузьме приступить к распространению зелья среди граждан. Кузьма, для начала, должен отдать Доктору трёхлитровую банку обычного ядрёного самогона, ну, как только Доктор в очередной раз придёт клянчить денег на водку. Этой дозы, надо полагать, будет достаточно, чтобы вывести из строя самого Доктора и его друзей. А потом Сева с Кузьмой ночной порой, в кромешной темноте, перенесут ящиков шесть особой водки в дом Доктора, благо калитка у того никогда не запиралась. Дальше всё понятно: естественно, спившийся Доктор, обнаружив у себя дома такое счастье, не побежит выяснять, кто это такой добрый, что принёс ему столько водки, а начнёт лихо её употреблять, не забыв, конечно, о друзьях-товарищах.
Правда, чуть дело не сорвалось из-за Кузьмы, когда тот узнал, что на самом деле представляет собой особая водка. Кузьма с ужасом глядел на колдуна: какой злобной тварью надо жить, чтобы учинить такую жестокость над электоратом. Честнее даже грабить народ на большой дороге.
-Увы, Кузьма, - веско сказал колдун своему помощнику. – Из алкашей уже вряд ли выйдет что-нибудь хорошее для нашей цивилизации. Инфантилизм атрофирует в этих людях множество полезных качеств выживания.
Сегодня у Доктора гостили четверо алкоаборигенов, которые называли себя строго по отчеству. Это Иваныч, Фомич, Климович и Феликсович. Доктор ценил этот квартет, как особо продвинутых личностей в их настойчивом поиске смысла жизни на дне стеклотары. Ещё среди них сегодня крутилась дама, телесно очень похожая на наглядное пособие из вентдиспансера, и с выражением лица, как с бюджетного фильма ужасов. Фомич ласково называл оную даму мохнатой пицундой. Дама не возражала и улыбалась. Улыбка у неё была в стиле «мечта дантиста»: половины зубов нет, а те, что есть - держаться каким-то чудом. Употребив пару стаканчиков пойла, собутыльница окончательно умом тронулась и горланила что-то непотребное: не то пыталась петь, не то просто завывала. Она великолепно скрашивала своим видом чисто мужскую компанию, но вот сегодня эта дама что-то быстро спеклась. Осознав, что сегодня она отчего-то устала, кое-как куда-то поплелась, может даже домой, оставив мужскую компанию в горьких раздумьях: «Где взять добавки?» Такие раздумья обычно честную компашку посещали ближе к вечеру, когда уже всё, что можно выпить, было выпито и аппетитно закушено; деньги кончились, а белочка ещё не пришла. Белочка та ещё каверзная затейница: приходит, когда ей вздумается, а сегодня говорит, что доза не та, мало выпито. Такая вот ситуация: закуски оставалось навалом, а всё что алкаши добыли «для аппетита» закончилось.
Как всегда общество решило: почему бы Доктору не прошвырнуться по соседям, а вдруг кто сегодня окажется патологически добрым. Добрым оказался сегодня Кузьма, который по приказу шефа вручил еле стоящему на ногах почитателю Бахуса трёхлитровую банку с самогонкой. Будем надеяться, что хорошо поддатый Пилюлькин донесёт тару до своего дома, не разбив её, и что завтра он не вспомнит, кто это оказался таким добрым к нему.
Алкопобратимы встретили Доктора нечленораздельными возгласами восторга: «Вай, Доктор, вай, шайтан!» Вскоре началась уверенная дегустация нового для них напитка. Жидкость оказалась отменного качества: все присутствующие этот факт отметили восторженными матерками. Наливали по трети стакана, чтобы растянуть удовольствие от потребления такой замечательной амброзии. Произносили тосты разной степени понятности:
- Ну, чтоб бухать и не болеть, чтобы жрать и не толстеть! Короче, за кремлёвскую диету! – высказался Иваныч.
Фомич, в качестве тоста, завернул народную мудрость: «Если выпил граммов сто – дальше будет просто; если выпил граммов двести, выпить триста - дело чести!»
Употребив три дозы нового напитка, Максим Борисович совсем расчувствовался и стал жаловаться друзьям на свою жизнь и на сволочь, бывшую жену:
- Понимаете, ушла она, совсем ушла, оставив на сердце вот такой рубец, - Доктор пальцами показывал Климовичу размер оставленного на сердце рубца.
- Понимаем. Не чокаясь, - кивал Климович, впечатлённый бедой Доктора, а женоненавистник Фомич утверждал, что все они такие, и, как гиены, сбиваются в свои блядские стаи. Сталина на них нет. Бабы могут различить 768 оттенков губной помады, но приличных мужиков, таких как мы, от конченных мудаков никогда не отличат.
- Не переживай Айболит и почаще выпивай!
- Чтоб ей так на том свете черти жилы тянули, как она мне нервы! – плакал эскулап горькими слезами. – Она мне сказала, что я алкаш и параноик. Ну, не сказала так прямо, но я совершенно уверен, она так подумала. Давай, не чокаясь! И не закусывая.
Время подошло к полночи, а чувство меры так и не посетило алкашей. Чувство меры у этой публики вообще в хроническом дефиците. Допившиеся до изумления друзья решили идти по домам, пора и честь знать, к тому же всё выпито. Но идти могли только Иваныч и Фомич, зато им пришлось нести Климовича, который заявлял, что всегда ночует дома, ибо он приличный семьянин. Правда сегодня приличный семьянин что-то
