Утро третьего дня
Начинается как обычно. Со своего вчера и на том же месте, на котором ты остановился. А если конкретней насколько это можно, то на своих незаконченных и перенесённых на сегодня делах. И если даже у тебя дел нет никаких, то и это тоже дело, почивать на лаврах своего безделья с чувством выполненного долга перед собой и обществом. В общем и в своей частности если всё это резюмировать, то ваша вчерашняя мысль, на которой вы остановились, а затем вдруг забылись, оставив её в зафиксированном виде, которая по своей сути является путём вашего сознания, может и не сразу, но всё равно вас встречает по утру, и вы к ней возвратившись, начинаете решать, насколько она ещё актуальна для вас. А вот здесь много зависит от причинно-следственных связей и факторов, которые привели к возникновению этого вашего мысленного пути сознания.
И если, к примеру, некая ваша мысль до того довела вас и того человека нисколько вам до вчера незнакомого, но вам посчиталось за необходимое с ним не просто познакомиться, а вы с какой-то стати и для всех окружающих неожиданно принялись утверждать, что вы этого типа до последнего колена, на которые вы его прямо сейчас поставите, знаете, падлу, что вы, сейчас глядя в зеркало уже самого себя с трудом узнать можете, – в чём вы точно не угадали насчёт того типа, так это в том, что он отлично бьёт с левой, – то вам никуда не деться и в ближайшее время придётся корректировать свой график жизни с этим фингалом под глазом.
А вот если вы всего лишь теоретически мыслите и продвигаете свои идеи в жизнь, не цепляя ими никого кроме себя, то эти ваши мысли не особо вас могут застать врасплох и потревожить, и вы можете утро начать с чистого листа.
Что же касается Алекса, то его утро здесь, в отеле, началось по утверждённому графику его командировки, и он без лишних упоминаний того, что сопровождает повседневное утро каждого дисциплинированного человека, в своё, и ни в чьё другое, оказался у входа в вестибюль здания корпорации «Время», где его уже ждал Максимилиан с внимательным к нему выражением своего взгляда. Как будто с ним вчера нечто такое произошло, что это надо подчеркнуть в своём нравоучительном, с укором взгляде. – Мол, это, конечно, ваше личное дело, как проводить всё своё свободное время, но я должен вас предупредить о том, чтобы вы не забывали о связи между вами хорошо проведённом свободном времени и почему-то, как следствие всего этого, не в полную силу отдачей себя в рабочее время. – Что-то такое подозревалось Алексом во взгляде на себя Максимилиана. – Завидует, в общем. – Решил за Максимилиана Алекс, и сократив до него расстояние, выразил всем своим видом готовность проследовать за ним.
– Идём. – Говорит Максимилиан, выдвигаясь в сторону прежнего маршрута, ведущего к лифту. Где на этот раз им ничего такого примечательного не встречается, и даже площадка у лифта оказалась безлюдной. Здесь они дожидаются прибытие лифта, затем помещаются в него, и едут на второй этаж, как почему-то и ожидал Алекс. А вот почему он решил, что они сегодня поедут на второй этаж, то это так за него посчитала интуиция. А вот с неё уже ответов не получишь, и приходиться полагаться на веру в то, что она если и обманывает тебя, то делает это не специально, а сама обманувшись.
А вот по прибытию на второй этаж этого высотного здания, как понял Алекс из такой логики и цепочки действия и событий, то ему на самый верх никогда не попасть за то время, пока он будет здесь, он уже не так беспечно, как это с ним было прежде, посмотрел на открытые двери лифта. За ними он уже ожидал увидеть, если не низкий потолок, то что-то из такого же препятствия для себя.
Так что то, что Алекс с большим вниманием к потолку начал свой выход из лифта, было ожидаемо и предсказуемо. А вот что было им не предсказуемо, и логикой событий как раз такой вариант неожиданности для Алекса точно не исключался, так это наличие препятствия уже на полу для его ног в виде только что помытого и оттого очень скользкого пола. На который Алекс вступил неподготовлено, рассредоточив свои силы в сторону потолка, и как ожидаемый результат такой его рассеянности, он поскальзывается и летит с ног, хорошо, что только на спину на пол. Смягчая свой удар об пол злым и невоздержанным выкриком: «Вот сука!».
Здесь стоящий буквально рядом с ним Максимилиан, с видом горькой усмешки, мог бы поинтересоваться у Алекса, о ком это он так звучно выражается, но он не стал лезть в сферы личного, считая за право человека иметь личную, если не информацию, то идентификацию себя и того, кого он так прилично знает. Хотя было бы интересно узнать, с чем это было связано, почему и кого лично, таким образом обозначил и подчеркнул Алекс. И неужели на все эти спонтанно вдруг возникшие мысли Алекса навеял помытый пол. Да, что и говорить, а неисповедимы пути не одного только господа, а и его творений, кто есть плоть от плоти его, и созданы по подобию своему не только внешне, но и в плане своего рассуждения и помыслов.
А вот подчеркнуть для Алекса некоторые следственные моменты из сейчас с ним случившегося, то для этого он здесь и находится.
– А теперь слушай ответ на твой, стоящий во взгляде на меня вопрос: «Что всё это значит?». – Говорит Максимилиан, глядя на Алекса сверху вниз. – Во-первых, ты продемонстрировал отличную работу своих рефлексов, вначале так среагировав на ранее виденный низкий потолок, а затем на своё падение. А во-вторых, ты начинаешь давать имена событиям. И пока этого достаточно. Это уже потом придёт своё время для его суждения, осуждения, анализа и отождествления. И как итог, его свидетельствования. – Максимилиан с задумчивым видом сделал эту оговорку и предложил Алексу на одном месте не останавливаться, тем более, когда их столько впереди ждёт.
И Алекс ничего не имеет против того, чтобы здесь не оставаться, хоть он и не согласен с вот таким подходом Максимилиана к объяснению его падения. Где он на всё смотрит с рассудительной точки зрения, совершенно не принимая в расчёт и во внимание чувственную и репутационную часть этого момента. Где его падение на пол сопровождалось не только физической болью, а это была подножка со стороны человеческой природы его самоуверенности, с указанием ему на то, что не всё от тебя зависит, и твоё крепкое стояние на ногах, факт субъективный. О чём тебе всегда может быть напомнено, если ты об этом вдруг захочешь забыть.
О чём Алекс в ближайшие десять минут, пока в его спине отдаются фантомные и физические боли, не собирается забывать, и он даже думает, что больше. Да вот только они с Максимилианом, после немалого маневрирования по коридорам и их соединениях оказываются у стальных дверей, со специальным считывателем на ней, как всё это в Алексе куда-то улетучивается, и он с интересом смотрит на Максимилиана и на эту, уж очень непростую дверь. Которая по всем своим внешним характеристикам ведёт в глубокие тайны мироздания и замыслы человека, кто на основе всего этого и создаёт знакомое для всех нас событие, называемое нами ещё жизнь человечества.
И тут как удержаться оттого, чтобы не задаться вопросом самой глупой осмысленности. – И что там? – спрашивает Алекс.
На что, естественно, следует всегда один и тот же ответ. – Увидишь. – Что уже не может радовать тем, что ты всё-таки приобщишься к этим тайнам замыслов человека насчёт и в том числе тебя, и это даже при всей твоё недалёкости и нетерпения проявить собственную глупость.
Но на этом всё, и Максимилиан достаёт специальную карту, которая считывается датчиком, и судя по загоревшемуся зелёному сигналу на считывателе, то вход Максимилиану разрешён и дверь открыта. Чем не спешит Максимилиан, а вот Алекс как раз наоборот, спешит воспользоваться. Что в принципе всегда так выглядит в сторону приглашённой заглянуть за покрывала тайн стороны. Которую в данном случае представлял Алекс.
Но он ничего против и этого не имеет, во все свои глаза, веря и не веря им, смотря на то, куда он попал и к чему его допустили. А допустили Алекса, если смотреть на всё здесь объективно и без того наслоения иллюзий и воображения, которые в человеке рождаются при попадании им для себя новое и необычное место, то до огромной, не вмещающееся в средне-статистическое человеческое сознание помещение лаборатории. И последнее утверждение не относится к общему формату человеческого разума, для которого недоступны вещи вне рамок заложенного в него разума, а тут дело всё в том, что эти действительно огромные размеры этого помещения лаборатории, не укладывались в рамки человеческого представления о стандартизации пространства. Где ничего такого по размерам не может поместиться внутри, хоть и большого, но по габаритам куда как более скромного здания. И если взять на помощь некоторые физические допущения и философские мысли, и заложить их в основу фундамента этого здания, то эта лаборатория должна была занимать целый этаж этого здания, плюс вверх и вниз иметь такие же отклонения.
И, единственное, что всё это объясняет в глазах Алекса, так это эффект первооткрывателя, кто всегда видит только что им открытое в неестественных для его привычного мира размерах. Где всё им видится и представляется в раздутом от эффекта первооткрывателя виде, и понятно, что только потом, что это твоё, мирового масштаба открытие, как выясняется, есть всего лишь некая частность из всего множества обыденных вещей, которые ты встречаешь в первый раз в жизни.
Но чем дальше идёт Алекс по этой лабораторной площадке, разделённой на свои технологические, аналитические и конструкторские сектора, – каждый из этих секторальных залов был насыщен различным электронным оборудованием, со своим, весь в мониторах, пультом управления, на которые транслировался ход проводимого опыта или эксперимента, а с него уже поступали управленческие сигналы корректировки этого процесса выправления в свою реализуемость чьей-то высокоинтеллектуальной задумки, – тем больше у него возникает вопросов в сторону того, чем здесь, собственно занимаются. И прорывное приборостроение, как сперва показалось и решилось Алексу, тут имеет лишь попутное значение. А вот когда они с Максимилианом, миновав ещё ряд дверей оказались в центральном помещении этой технической лаборатории, то тут Алекс, зашедший в это помещение вслед за Максимилианом, прямо онемел в себе, оцепенев на месте при виде центрального экспоната этого помещения – огромных песочных часов.
При этом сами часы не были наполнены песком, который при таких больших размерах часов и соединительного горлышка, а точнее горловины, между его сосудами, был бы неактуален, а на место песка нужно было бы использовать что-то другое. А вот что, то пока что это было не ясно для Алекса, видящего перед собой просто стеклянную конструкцию песочных часов. Которые в нижней части, как, впрочем, и в верхней, имели специальную дверку, через которую, как понял Алекс производится насып или же выборка того наполнителя, который здесь используется вместо песка.
Ну а в связи с таким, большого размера исполнения этих часов, то вопросы с их обслуживанием и подготовкой к работе были решаемы с помощью использования механики и робототехники. Так для
