Большинство символов общего языка культуры у разных людей вызывают разные ассоциации (до противоположности). Это – результат недостаточной определенности символов взаимопонимания (fornit.ru/208, fornit.ru/1679), недостаточной договоренности. В языках науки такое привело бы к разнопониманию записываемых сведений и невозможности развития направления сообществом исследователей. Поэтому терминологическая определенность символов языка предметной области хотя бы в рамках научного сообщества – основное и жесткое требование науки.
Требование определенности понятий на уровне формализации сведений приводит к требованию определенности всего описания.
Замечательная книга Имре Лакатоса раскрывает историю становления научной методологии (fornit.ru/463).
Теория – это всего лишь предположение, в котором убеждены те, кто ее разделяет, а для других она – остается лишь предположением, если только она – не есть непосредственное описание наблюдаемых свойств реальности с определением условий, для которых это описание всегда верно.
Можно бесконечно долго оставаться верным любимой Идее (идее-фикс). Как замечает Имре Лакатос, в таком виде идея-фикс в принципе никогда не может быть опровергнута с учетом постоянно возникающих надуманных ее оправданий. Она просто оказывается в разряде бесконечно большого числа вариантов возможных предположений, что отодвигает ее дальше в очереди на рассмотрение. И если только есть более непосредственно описывающее реальность предположение, следует заняться именно им. Но бывает так, что создать такое предположение бывает достаточно трудно, это требует нового взгляда, нового уровня понимания и обобщения. В таких случаях исследователи вынуждены все далее углубляться в менее непосредственные описания и их проверки. Что ни в кое мере не дискредитирует принцип безжалостного отношения к своим предположениям, заменяя любовь к идее любовью к познанию вообще.
В этом смысле Имре Лакатос, предполагая движущей силой науки - соревнование исследовательских программ, напрямую противоречит этой мотивации. Все усугубляется тем, что организованная наука по своей сути вынуждает к такому соревнованию и отстаиванию своих идей, часто во что бы то ни стало.
Например, с позиции догматического фальсификациониста, теория “Все планеты движутся по эллиптическим орбитам” может быть опровергнута пятью наблюдениями, следовательно она является научной. Теория “Все планеты движутся по круговым орбитам” может быть опровергнута четырьмя наблюдениями, поэтому догматический фальсификационист будет считать ее еще более научной. И уж самой научной будет теория “Все лебеди белые”, опровержимая одним единственным наблюдением. Но при этом ему придется отрицать научность всех статистически обоснованных теорий, включая теории Ньютона, Максвелла, Эйнштейна — поскольку никакое конечное число наблюдений не может их опровергнуть.
Поэтому совершенно необходимо для любых утверждений приводить их области использования (граничные условия верности) и тогда все встает на свои места. Описание и Ньютона, и Эйнштейна в этом смысле полностью отвечают критерию научности: для них определены области применимости и в этих областях они точно описывают реальность, что подтверждается любыми попытками их использования и выполняет главную задачу научного исследования: дееспособность его использования. При этом, у них действенен принцип фальсифицируемости. И все эти теории все более становятся аксиоматическими описаниями, т.е. всегда подтверждающимися фактически в восприятии исследователей, которые из простых сведений этих описаний всем своим опытом получили твердую уверенность в их аксиоматичности.
Невозможно никаким другим способом придать статус аксиоматики, статус фактического соответствия реальности, кроме как развивая собственный, сугубо личный опыт в этой предметной области. И сообщество таких исследователей образует надсубъективную систему представлений, в контексте культуры которой, пользуясь взаимно согласованным языком символического представления (языком науки), они хорошо и точно умеют понимать друг друга.
Наука является эмпирической в том смысле, что ученый может проверить утверждение на его адекватность реальности, т.е. на своем жизненном опыте (используя свои особенности восприятия, понимания и возможности, личную оценку значимости, получая знание при соприкосновении с реальностью) проверить соответствие ожидаемого по описанию и реальности, убеждаясь в его аксиоматичности (в виде значимости позитивного результата), или поставить опыт, показывающий не соответствие ожидания и реальности.
Разум человека принципиально не способен измыслить то новое, с чем он никогда не встречался. Поэтому не может построить корректно все возможные варианты описания в условиях недостаточности экспериментальных данных, чтобы использовать эти варианты для оценки того или иного предположения. Все методологии, которые надеются на это, оказываются несостоятельными. Этого и не требуется, если исходить, что верное утверждение, для которого определена область применения, будет подтверждаться разными исследователями, подготовленными для оценки результата приобщением к культуре данного научного сообщества, в результате чего это утверждение становится все более аксиоматичным.
При этом каждое утверждение может быть независимо от других и самодостаточно (исследование, в принципе, может начаться с описания совершенно произвольной части причинных связей реальности), если для него четко определены граничные условия. При расширении границ применимости, утверждения сливаются в более общее описание, в рамках которых каждое из составляющих утверждений остается непротиворечивым в своих граничных условиях и поэтому не может считаться опровергнутым более общим описанием, являясь его частным случаем. Поэтому попытка построить теорию методологии, учитывающую все пути развития теории и все ее ветвления, как это делает Имре Лакатос (этот фрагмент - ниже), не представляется обоснованной.
У человека есть способность творческого построения предположений, на основе ассоциаций с прежним своим личным опытом. Предположения как бы сами возникают в подсознании, но подмечают возможные сходные черты явлений. Если при этом оценка значимости результата такого сопоставления оказывается высокой, позитивно согласуясь с имеющимися прогностическими вариантами опять же прежнего жизненного опыта, результат сопоставления прорывается в сознание в виде интуитивного озарения (fornit.ru/1392) – готового предположения, имеющего высокую значимость.
Такой метод нахождения решений неизмеримо более эффективен, чем простой перебор всех вариантов, хотя проигрывает там, где не хватает представлений и понятий. Можно просто задаться целью найти решения и не думать об этом. Цель остается в подсознании и в фоне сопоставляет элементы восприятия с проблемой, ища аналогии с прежним опытом, подходящие как решение проблемы. Это – основной метод творчества. Никакого другого “логического мышления” не существует. Но при этом можно провоцировать озарение близкими по теме эпизодами действительности, используя опыт решений подобных проблем – методике исследования.
Поэтому величина и разносторонность багажа личного опыта в предметной области исследования и вне ее, напрямую определяет эффективность научного творчества. Соответственно, обладание хорошей мировоззренческой базой является самым важным условием успешной деятельности ученого.
Время, необходимое для того, чтобы научное сообщество оказалось вполне убеждено в аксиоматичности описания приводит к тому, что убеждение сообщества формируется с большой задержкой, значительно позже, чем совершаются "решающие эксперименты", подтверждающие описание, что показывает на многих примерах Имре Лакатос.
“Я, надеюсь, показал, что все эти теории скороспелой рациональности — и мгновенного обучения — ложны. В этой главе на примерах показано, что рациональность работает гораздо медленнее, чем принято думать, и к тому же может заблуждаться.”
Книга Имре Лакатоса очень наглядно, на конкретных примерах показывает развитие идей научной методологии и почему именно она стала такой, какая она есть сегодня.
Исследователь-личность и сообщество исследователей, объединенных общей культурой познания, в силу определенных адаптивных механизмов поведения, следуют отточенной их личным опытом исследований методике (знаниям), которая приводит к наиболее эффективным результатам, если уровень этих знаний столько же высок, как уровень "чисто" профессиональных знаний.
Можно попытаться описать наиболее общие принципы, которые помогут сформировать эти знания, развивая личный опыт.
1. Начинать исследования нужно, имея уже совершенно точно установленную фактическую базу – аксиоматику и никогда – на основе неопределенных, неисповедимых, туманных основаниях. Такой основой могут служить и субъективно выбранные постулаты, но это предполагает отрыв от реальности последующих построений в надежде все же найти им соответствие, или же постулаты заранее заменяют неизвестные пока, но интуитивно предполагаемые некие факты, которые, в случае хорошего соответствия описания реальности, можно будет считать все более аксиоматичными. Это “работает” как в науке, так и в быту.
Так, прирожденная авантюристка Нипочемкина Анастасия Натальевна (fornit.ru/art2) знает, что не стоит пытаться опрометчиво окрутить совершенно незнакомого мужчину, - результат совершенно не предсказуем.
2. Для всей аксиоматики и для любого последующего описания (утверждения) необходимо четко определять границы их применимости.
[left]
Так, безусловно, муж Анастасии