Осколки

(усаживается на скамью). К чему мне меняться?.. (Анатолию). Вы изволили заметить, что я мог бы печататься в журналах, – я не печатаюсь, меня печатают. Россия знает генерала Твердохлебова: сотни благодарственных писем приходят мне со всех концов империи.
Лида (со странным выражением, мельком взглянув на него). Да, Россия знает генерала Твердохлебова. 
Твердохлебов. Вот видите!.. Благодарю вас, мадмуазель, приятно слышать, будто получил весточку с Родины. Мне кажется, мы обязательно с вами подружимся: у вас такое милое лицо и благородные манеры; ваш отец, конечно же, дворянин? Он дал вам хорошее воспитание.
Веснин. Она росла без отца.
Твердохлебов (Лиде). Так вы сирота? Бедное дитя! Простите, что я вот так вот запросто к вам обращаюсь, но у меня дочь похожа на вас; всё что я делаю для России, я делаю и для неё. Вы наше будущее: вам мы отдадим страну, когда уже не в силах станем сами управляться.
Вероника (иронически). А вы ещё в силах?
Твердохлебов. Так и пышет ядом! (Лиде). Дитя моё, не дайте одурманить себя, не дайте сбить с толку, не дайте увести по ложному пути! Эти лжеучители ловят доверчивые души и губят их. Не успеете опомниться, как накинут на вас узду, а будете сопротивляться, так, пожалуй, получите шенкелей, и то и шпоры в бок вонзят.
Вероника. Так и хочется стать лошадью.
Анатолий. Это легко исполнимое желание.
Твердохлебов. Смейтесь, смейтесь, – досмеётесь! (Лиде). Дитя моё, не водитесь с ними, они вас хорошему не научат; бегите отсюда, пока не заразились здешним тлетворным духом! Возвращайтесь в Россию, вдохните запах родной земли, прильните к ней, и вы почувствуете, как душа ваша воспарит на воздусях.
Анатолий. Вам бы стихи писать, генерал.
Твердохлебов (обидчиво). Что же вы думаете, генералы не могут писать стихи? Могут получше вашего: нам просто не по чину стихи писать, но и то были случаи…
Константин (вскакивая с места). Ах, как было бы хорошо, если бы все генералы писали стихи! Сам я плохой поэт, может быть, но я чувствую силу поэзии, чувствую её влияние: она облагораживает душу. Человек, пишущий стихи, приобщается к великой гармонии, где нет места злобе, низости, подлости! Если бы все люди на земле писали стихи, в каком прекрасном возвышенном мире мы бы жили! Я уверен, что через сто-двести лет все будут поэтами; я вижу это светлое будущее!
Анатолий (усмехаясь). Ну, вы хватили лишку! Вспомните хотя бы Нерона: какой замечательный был поэт! Однако поджёг Рим вместе с жителями, лишь бы получить вдохновение для поэмы о пожаре.
Константин. Это клевета: Нерон не поджигал Рим, он не мог этого сделать.
Анатолий. За ним и без поджога много чего числится.
(К ним подходит Раджа).
Раджа. Повар недоволен: говорит, гости пришли, пора обед подавать.
Веснин (вставая). Друзья мои, прошу всех к столу! Нас сегодня ждут особенные угощения, а доспорить мы можем и за обедом.
(Все поднимаются и идут в дом. Лида снова теребит свою сумочку, то расстёгивая, то застёгивая её).
Веснин (Лиде, тихо). Не волнуйтесь. После обеда генерал расслабится, тогда и обговорите с ним своё дело.
Лида. Хорошо, после обеда.

Действие третье

Парадная столовая в доме Веснина. На стене – большая картина с идиллическим пейзажем; перед ней стоит стол, на котором расставлена дорогая посуда. За столом сидят Веснин и его гости: Твердохлебов, Лида, Вероника, Анатолий и Константин. 

Сцена первая

(Лю стоит сбоку от стола и следит за тем, как слуги подают кушанья).
Веснин. Вот и пробил твой час. (Гостям). Он так старался, лучшие кушанья приготовил.
Лю (низко кланяется). Лю очень уважать гостей. Пусть солнце не покидать ваш дом; пусть дракон даёт силу, феникс – благо, единорог – доблесть, черепаха – долгая жизнь, обезьяна – щедроты, а барсук – радость.
Твердохлебов. Да он у вас оратор!
Веснин. Сам удивляюсь, когда он успел выучить.
Анатолий (Попробовав еду, недоумённо). Это что же мы едим?
Веснин. Тише, а то он обидится и покончит с собой.
Анатолий. Неужели взаправду покончит?
Веснин. Кто его знает…
Вероника. Я не поняла, причём тут драконы, фениксы и прочие существа? (Обращаясь к Лю). Это китайское приветствие такое?
Лю. Очень хороший приветствий, древний. Много счастья будет, но надо на бумага писать иероглиф – с бумагой счастье будет.
Веснин. Вот и пойди, запиши, а заодно на кухне присмотришь. Видишь, как твоё приготовление всем нравится.
Лю (ещё раз низко кланяясь). Гости доволен – Лю доволен; Лю сегодня хороший день. (Уходит).
Твердохлебов (с набитым ртом). Ничего, есть можно. Лет тридцать назад был я в походе в Туркестане, так мы там сырое мясо ели. Ну, то есть не совсем сырое, а вяленое: посолишь его, положишь под седло, день проскачешь и к вечеру можно есть. Басурмане за деликатес эдакую пищу почитают, – ну, и мы привыкли.
Вероника. Интересно, я бы попробовала.
Анатолий. Чего бы ты только не попробовала.
Вероника. Ты уже это говорил; придумай что-нибудь новое – скучно.
Твердохлебов. (Лиде). А вы отчего не едите? Не нравится китайская еда? Правильно: русская и сытнее и полезнее. Предки наши не глупее нас были: знали, чем питаться: это государь Пётр Великий моду на иноземное питание завёл. (Лиде).  Но, всё-таки, скушайте чего-нибудь – ей-богу, не так уж плохо.
Лида (сжимая в руках свою сумочку). Я не голодна.
Твердохлебов. Зачем тогда на обед пришли, если не голодны? На обед покушать приходят, деточка.
Вероника (Твердохлебову). Вы, я вижу, к Петру Первому критически относитесь?
Твердохлебов (грозит ей пальцем). Ох, язва! Не надейтесь, не подловите! Для меня любой царь священен, потому что он помазанник Божий. «Нет власти не от Бога», – слыхали, поди? Однако именно от того, что я монархии предан всей душой, имею право высказаться. Мои слова не разрушительные, а созидательные для великого монаршего здания: кто ещё укажет на изъяны, как не монархист до мозга костей? Я жизнь за царя и монархию российскую отдам без колебания, так имею же право на почтительнейшую, со всем уважением и любовью критику?
Анатолий. Ну уж если и вы критикуете Россию, значит, дальше некуда. Совсем плоха наша матушка.
Твердохлебов. Вы не любите Россию?
Анатолий (вскидываясь). А что такое Россия? Берёзки, покосившиеся церквушки, пьяные попы и ещё более пьяные мужики?.. У меня был друг, который уверял, что любит всё это, и даже обнимал и целовал берёзки, будучи подшофе, но я не пью столько. Можете считать меня космополитом, но мне нравится весь мир, а Россия далеко не лучшая его часть. Она не может вызвать любви у нормального человека: те, кто уверяют, что любят Россию, или притворяются, или они очень больные люди. На расстоянии её безобразия как-то сглаживаются, – на расстоянии можно, пожалуй, испытывать ностальгию даже по нашей непролазной грязи, – но любить Россию, живя в ней, это что-то нездоровое. 
Твердохлебов (сурово). Но она вскормила и воспитала вас.
Анатолий. У вас неверные сведения: меня вскормили и воспитали мои родители; я думаю, в любой другой стране они бы сделали это не хуже, а, скорее всего, лучше. Россия для её обитателей не мать, а мачеха, злая мачеха; мы не сыновья её, а нелюбимые пасынки.
Твердохлебов (подозрительно). Вы, случайно, не еврей?
Анатолий. Почёл бы за честь, но, увы, нет. Умнейшая нация, и прекрасно умеет обходиться без Родины. Сколько талантливых людей; какая энергия, какая любовь к жизни!
Веснин (с примирительной улыбкой). Все нации по-своему хороши и по-своему плохи, – извините за банальность. А вообще, как сказал один мой приятель: «Когда-то мы были милыми одноклеточными существами, живущими в море. С тех пор наша жизнь покатилась по наклонной плоскости». Но это-то и весело – катиться по наклонной плоскости: как с горки, дух замирает.
Константин (до сих пор молчавший, оживлённо). Как было бы хорошо вернуться в прошлое, лет эдак на пятьсот назад! Какая простая жизнь тогда была: там штурмуют город, там свирепствует чума, там кого-то сжигают на костре, там кому-то отрубают голову. Никаких выкрутасов, всё естественно: позавидуешь, ей-богу! А сейчас чего только не придумали для жизненного удобства, а ощущение полноты жизни пропало. Вроде бы жить стало легче, а счастья нет.
Твердохлебов. Бога забыли, вот что. Тот кто верует, не задаётся такими глупыми вопросами. В Боге сила и правда.
Вероника (вмешиваясь в разговор, горячо). А я считаю, что «Бог» – это уход от ответа, подобно тому, как уходят от ответа на неудобный вопрос ребенка. Тут важно выбрать верное слово, которое ничего не объясняет, но производит впечатление истины в последней инстанции. Вы говорите «Бог», и дальнейшие расспросы кажутся бессмысленными, однако на самом деле они только возникают. Детскому уму бывает достаточно такого заветного слова, но взрослый ум им не остановить.
Твердохлебов. Вот-вот, я и говорю, сплошные умствования и неверие – чего же вы хотите от такого общества?
Вероника. Мы ничего не хотим: живём здесь в своё удовольствие, – это вы хотите наставить нас на путь истинный. (Веснину). Скажем, граф, почему вы уехали из России?
Веснин (виновато разведя руками). Лучше остаться без Родины, чем без денег.
Твердохлебов (нахмурившись). Окститесь! Что вы такое говорите!
Анатолий. Он прав, из России надо было уезжать, пока не поздно. Ни с того, ни с сего редко что случается: жизнь всегда даёт предупредительный звонок. О том, что нужно уезжать из России, звонки звенели неоднократно, и те, кто не уехали вовремя, тоже их слышали. Пусть пеняют на себя, что не собрались, когда надо было.
Константин. Но не все могли уехать, мало ли какие бывают обстоятельства.
Анатолий (раздражённо). Оставьте! Это вечная наша ссылка – на обстоятельства, да на любимый русский «авось»! Отчего англичанин, когда ему плохо живется в Англии, вмиг собирается и отправляется жить за океан? Глядишь, через годик-другой он уже прекрасно живёт где-нибудь в Австралии или Канаде. А наш российский обыватель прозябает безо всякой надежды на светлое будущее в своём богом забытом городишке, ненавидит неласковую к нему Родину, но с места не сдвинется, чтобы поискать лучшую долю в чужих краях. Как же – «объективные обстоятельства», а на самом деле, лень неодолимая и жуткая боязнь чего-то нового! И ведь было бы что терять, так ведь нечего в большинстве случаев.
Константин. Бедная наша страна… Стихи вспомнились:

Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жёстко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, чёрное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
Но жалоб не надо. Что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: всё будет иначе.

(Пауза).
Лида (про себя). Всё будет иначе…
Твердохлебов. Что-с?
(Лида молчит).
Вероника (улыбаясь Константину). Ваши стихи?
Константин. Нет, не мои. Зинаида Гиппиус написала.
Вероника. О, я о ней слышала! Замечательная женщина, собрала вокруг себя лучших людей искусства.
Твердохлебов. Я за одну фамилию выслал бы её из России – ясно, что русский народ не дождётся ничего хорошего от этой Гиппиус.

Сцена вторая

(В дверях появляется Раджа,