Осколки

прощайте! (Быстро уходит, сдерживая рыдания).
Веснин (глядя ей вслед). Жаль, жаль, жаль…

Сцена третья

(Веснин, Вероника, Анатолий, Константин и Сысоев садятся на стульях поодаль от лежащего на полу Твердохлебова).
Анатолий. Что же нам делать?
Вероника. Да, надо же что-то сделать!
Сысоев. А давайте представим это как самоубийство: вложим пистолет ему в руку и скажем, что генерал сам в себя пальнул. Мы единственные свидетели: если будем твёрдо стоять на своём, всё выйдет шито-крыто. 
Анатолий. Кто же нам поверит…
Сысоев (с пьяной усмешкой). Поверят, да ещё как! Вы забываете, что расследование будет вести французская полиция, а ей нет никакого дела до самоубийства какого-то русского, к тому же, прислужника царизма, врага свободы, равенства и братства. Смерть генерала вызовет интерес лишь русской полиции, но её к расследованию не допустят, а каждый из нас не скоро вернется в Россию. Когда же мы возвратимся, генерала уже забудут.
Вероника. Гениальная идея!
Сысоев (поднимаясь со стула). Ну-ка, где пистолет?..  (Поднимает брошенный Лидой браунинг и подходит к Твердохлебову. Тот вдруг шевелится и стонет).
Все в один голос. Он жив?!..
Сысоев (осматривая Твердохлебова). Крови нет, пулевых отверстий тоже… Как же она промазала с такого расстояния?.. Всё нервы: если нервничаешь, в карты играть не садись, и в генералов не стреляй, а иначе вот что выходит.
Константин. Отчего же он упал?
Веснин. Как рябчик из «Летучей мыши», от сердечного приступа.
Сысоев. Пистолетик-то я себе возьму, если никто не возражает. Изящная вещица. (Кладёт пистолет в карман).
Твердохлебов (еле слышно). Где я? Что со мной?
Вероника. Вы ничего не помните?
Твердохлебов. Сидели за столом, разговаривали, потом какая-то вспышка, и больше ничего.
Сысоев. Бывает: переутомились, лишнего выпили… Я помогу вам подняться.
Твердохлебов (усаживаясь с помощью Сысоева на стул). Я вроде бы не пил много.
Сысоев. Ну уж – генерал, и не пил! Не принижайте себя.
Константин. Как вы себя чувствуете?
Твердохлебов. Голова немного кружится… А почему вы все там сидите?
Веснин. Лиду провожали – как раз, когда у вас обморок случился. Ей надо было срочно уехать: дела, знаете ли…
Твердохлебов. Да, её я помню: хорошая барышня, настоящая русская девушка.
Веснин. Вы правы.
Сысоев (Твердохлебову). Если вы пришли в себя, не перекинуться ли нам в картишки? Давеча собирались, если вы не забыли.
Твердохлебов (проведя рукой по лбу). Да, будто бы… Что же, я готов… Простите, господа, как неловко вышло.
Сысоев. Ничего, ничего! Пойдёмте, в той комнате есть прекрасный ломберный столик: чувствую, вам повезёт сегодня.
Твердохлебов. Извольте… (Обращаясь ко всем). Надеюсь, о моей минутной слабости никто не узнает?
Веснин. Не сомневайтесь, мы будем немы, как рыбы. Удачи вам, ваше превосходительство.
Твердохлебов. Благодарю. (Уходит с Сысоевым).
Вероника (Веснину). Благодарю вас, граф, за незабываемый вечер! Не подумайте, что это сарказм, – столько новых впечатлений! Я хотела ещё поговорить о наших «Осколках», но уж не сегодня. (Анатолию). Пошли? Хочется чего-нибудь безумного.
Анатолий. Я готов.
Вероника (целует его). Ты такой милый, когда не куксишься. (Константину). Вы пойдёте с нами? Не пожалеете: ночь только начинается, а здесь она волшебная, полная чудес. Поэтическая ночь!
Константин (неуверенно). Пожалуй…
Вероника (смеясь). Какой джентльмен, не может отказать даме! (Веснину). Прощайте, граф, до завтра. (Уходят).
(Входит Раджа).
Раджа. Гости не все ушли: в соседней комнате низкий человек и генерал на деньги играют.
Веснин. Пусть играют… Отнеси водки охранникам генерала, да побольше.
Раджа. Слушаюсь, господин. (Уходит).
Веснин (оставшись один, прохаживается по залу и останавливается перед картиной с идиллическим пейзажем). Импрессионистов купить или авангардистов… Общество свободных художников… (Снова прохаживается по залу). В сад, что ли, пойти? Ночь действительно дивная: звёзды сияют, лунный свет серебрится… (Напевает, удаляясь из зала). «Снился мне сад в подвенечном уборе, в этом саду мы с тобою вдвоём. Звёзды на небе, звёзды на море, звёзды и в сердце моём…»

Занавес