Жениной непосредственностью, искренностью и милому, распахнутому ему навстречу взгляду.
-Информация очень полезная, - зазвучал голос Ивана Анатольевича, - однако, мой проект «тайный пациент» дает нам большее! Он даёт детали, так сказать, живую ткань будней. Почему в поликлинике врачи ленятся и творят безобразия в виде очередей? Давайте выслушаем Никиту. Он в недавнем молодой практикующий врач. Ему должны быть очевидны всякие недоработки. Тем более, Никита активный участник «Тайного пациента». Слушаем тебя, Никита.
Никита поднялся и растерянно оглянулся.
-Да… мне совершенно очевидно…Послушайте… - воодушевившись Жениным образом он вдруг ощутил себя единственным защитником вечно угнетаемых участковых терапевтов, - врачевание – это миссия! Я бы сказал, служение. Служение больному. Что чувствует впервые заболевший? Растерянность, страх, панику. Для него всё рухнуло. Планы на будущее. Приближение смерти! Он подавлен. Он беспомощен. Он идет к врачу не за таблетками! Он ищет опору, надежду, возвращение к жизни. Ведь лечить можно и без таблеток, а вот без врачебного слова – никак! Что написано в нормативе за который мы боремся? «Трудовые действия по оказанию медицинской помощи, в том числе оформление медицинской документации». Трудовые действия - это не про служение! На трудовые действия можно выделить пятнадцать минут. На служение - нет! Пятнадцать минут! Поставить диагноз, понять, как помочь, как успокоить и ободрить, всё обсудить с заболевшим человеком и вселить в него надежду. Пятнадцать минут! Вы серьезно? Вы, которые ни дня не провели рядом с пациентом, вы реально думаете о врачебном труде? А ведь молодые врачи приходят в поликлинику с благородным желанием помочь! Не только старушкам во дворе, но и посторонним бабушкам и дедушкам тоже! Их сердца полны милосердия и самоотверженности! Они хотят развиваться, становиться кардиологами, работать в федеральных учреждениях, служить медицине и завоевывать Нобелевские премии! Они приходят с чистым помыслом и верой в призвание. Я надеялся, что здесь в управлении смогу что-то изменить для них к лучшему. А тут – «Тайный пациент»! Я обескуражен.
Никита ещё постоял с минуту, сокрушаясь. Потом сел.
Наступило тягостное молчание. За окном щебетали птицы, и на верхнем этаже, где располагалось управление цифровизации и автоматизации, голосом Алисы откликались умные колонки.
Этим же утром в кабинет заведующей отделением поликлиники заглянула Женечка.
-Вызывали, Ксения Никифоровна?
Та кивнула, и когда молодая участковая зашла в кабинет, аккуратно притворила за ней дверь. С утра Ксения Никифоровна получила неприятное известие. Известие, которое попахивало дисциплинарным взысканием. Ей самой и вот этому несмышленышу в белом врачебном халате.
-Женя, - начала она, горестно вздохнув в большей степени из педагогических соображений.
-Евгения Андреевна, - подняла она пафос своего обращения до официального, - говорила ли я вам о нормативе в пятнадцать минут?
Женечка на всякий случай обомлела.
-Вчера вечером вы попали под проверку, Евгения Андреевна. Проверка под названием «Тайный пациент». Ходят чинуши по кабинетам, прикидываются больными и засекают, сколько времени ушло на одного пациента. У них таймер в кармане. Таймер этот автоматически фиксирует и передает на сервер время начала и конца приема. Проверка показала, что вы потратили на пациента больше часа.
Женечка всхлипнула. Невероятно притягательный образ Никиты, который всё утро парил перед её мысленным взором, стремительно размывался и исчезал в слезах, брызнувших из несчастных Жениных глаз.
-Девочка моя, - стала успокаивать её Ксения Никифоровна, приобняв коллегу за вздрагивающие плечи, - Женечка, не плач! Мы тебя в обиду не дадим! Он ведь в конце смены заявился, и ты имела полное право потратить на него своё личное время сверх нормативных пятнадцати минут. Хотя он, конечно, мерзавец и провокатор! Одно слово, карьерист!
Женя, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Значит, это была просто проверка! Просто карьера! Как же так, Ксения Никифоровна? Разве так можно с девушками?
День, вчера ещё радостный и яркий, вдруг обесцветился и превратился в монохромную картинку.
«Завтрашний день тоже будет монохромным, - горестно думала Женя,- как и все последующие дни, недели, месяцы и годы.»
Она представила, как проплывает день за днём целая череда бесконечных, однообразных черно-белых дней и ночей, и вот она, Женечка, к концу этих дней превращается в сухонькую пожилую Евгению Андреевну. Она заточена в пустой квартире в окружении множества кошек, а на стене в рамочке под стеклом тускло поблескивает медаль с барельефом Альберта Нобеля. Зачем ей этот профиль, если всё так плохо!?
К концу рабочего дня она была полна самых мрачных мыслей, и в голове её уже созревал план скорого отъезда в глухую деревню, куда-нибудь в заснеженные бескрайние просторы, где печь топят дровами, носят воду ведрами, а вечерами зажигают керосиновую лампу. Где вообще нет людей, особенно карьеристов. «А ещё лучше уйти в монастырь», - решила она. Закрыла кабинет и спустилась по лестнице.
Неожиданно её окликнули. Женечку словно пронзило электрическим током. Она вспыхнула, и глаза её загорелись недобрым светом. Внизу, у основания лестницы стоял Никита с букетом цветов. Она не спеша, практически царственно спустилась и, проходя мимо, задержалась буквально на мгновение, ровно настолько, чтобы бросить в лицо этому предателю презрительное:
-Карьерист!
Гордо вскинув голову, Евгения Андреевна пересекла широкий холл и скрылась за крутящейся стеклянной дверью, оставив ошарашенного Никиту стоять неподвижно.
Зарядили дожди, и липы в парках стали стремительно облетать желтой листвой. Однажды утром город проснулся от яркого света – белый снег ровным слоем покрыл купола соборов и церквей, лег на крыши и мостовые. Потом снова были дожди, пока пришедшие им на смену мороз и основательные сугробы не убедили всех в серьезности намерений зимы. Женина сердечная рана с наступлением холодов тоже затянулась ледком, то позванивая хрустальным колокольчиком обиды, то вдруг оттаивая вслед за переменчивой погодой, и тогда непрошенные слёзы срывались с ресниц и падали на страницы учебника по сердечным болезням.
Декабрь по-стариковски неторопливо, поскрипывая снежком, приближался к завершению года. Тесты в ординатуру были сданы, и чтобы добрать баллы для поступления, Женечка пошла работать в приемный покой больницы, расположенной в старинном с помпезной колоннадой по фасаду особняке. После дежурств она возвращалась в полуобмороке домой, падала на кровать, отсыпалась и шла на приём в поликлинику. Наступали выходные, и она снова приходила в здание с колоннадой. Женечка исхудала, у нее появилась резкость в движениях, очарование нежной юности улетучилось, но на смену ему пришла завершённость женской красоты. Наконец, наступила неделя, известная медперсоналу, как «проклятая неделя» или неделя новогодних корпоративов. Панкреатиты, холециститы, несварение желудка, - всё это посыпалось на головы людей в белых халатах вместо новогоднего конфетти и лент серпантина.
Незадолго до полуночи между обострением язвы и ушибом головы о новогоднее дерево привезли Деда Мороза. Огромный дядька с нарумяненными щеками и ватной бородой, в которой застряли стрелки зеленого лука, уныло сидел на носилках, бережно поглаживая левое колено. С его появлением смотровой кабинет, куда вкатили носилки, наполнился густым ароматом коньяка, шампанского, хереса и ещё чего-то экзотического.
-Дедушка Мороз, - обратилась к нему Женечка, заполняя журнал, - что случилось?
-Болит, - шмыгнул тот носом, - артрит у меня, дочка, а они хороводы! Чисто дети!
-Кто дети? – рассматривая рентгенограмму, уточнила она и тут же объявила, - синовиит. Я вам сейчас укол сделаю. Удалю жидкость.
-Зачем это? - дед насторожился и прикрыл двумя руками больное колено, - давай, дочка, проверенным способом лечить будем. У меня организм к коньяку приучен.
Однако дедовские способы лечения были отвергнуты самым решительным образом, колено обнажено, обработано, и спустя считанные минуты, шприц с прозрачной соломенного цвета жидкостью полетел в корзину.
Дед Мороз, радостно притопывая исцеленной ногой, громко хлопал рукавицами и похохатывал страшным басом Санта-Клауса.
-Ну, дочка, - он успокоился и вернулся к своему образу, - загадывай желание! Главный здесь волшебник добрый Дед Мороз… и там что-то ещё про исполнение желаний. Давай, загадывай! Исполнение гарантирую! Знаю, есть у тебя желание потаённое, сердечное. Боишься его? А ты не бойся! Это ж Новый год!
Вспыхнувшая было доктор Женя отвернулась к раковине и стала яростно мыть руки.
-Сказки всё это! – бросила она через плечо и категорично продолжила, - и это, дедушка! Вам на ёлку пора. Снежинки, зайчики всякие. Пора!
-Евгения Андреевна, - в дверь просунулась голова медсестры, - там инфаркт привезли.
В приемнике царила суета: медсестры прилаживали груши с присосками кому-то на грудь, кололи тончайшими иголками бледную руку, кровь стремительно наполняла пробирки, вскрикивал высокий женский голос. Спиной к Жене стоял врач в необъятной голубого цвета куртке скоропомощной бригады и решительным, не терпящим возражения голосом отдавал команды. Женя нахмурилась.
-Спасибо, коллега, - громко обратилась она к спине, - я сама разберусь. Оставьте направление и можете ехать.
Врач замер и медленно повернулся. Лицо Никиты было усталым, щеки покрывала заметная щетина, под глазами обозначились морщины, но серые его глаза лучились тем самым огнём, который она увидела во время их первой встречи.
-Здравствуй, Женя, - улыбнулся Никита, - ты теперь здесь?
Жена молчала. Она смотрела на Никиту и чувствовала как от бешено бьющегося сердца лёд внутри стремительно тает и уже готов пролиться ненужными, нелепыми слезами.
Тем временем появившийся в приёмном Дед Мороз спорил с фельдшером скорой помощи, тыча ему в лицо только что снятой кардиограммой.
-Где, где? – наседал волшебник, - нет тут инфаркта! Где подъем сегмента ST? Ни подъема, ни депрессии!
- У нас всё задокументировано! – вяло отбивался фельдшер, отмахиваясь своей бумажкой.
-Мальчик, - ласково обнимая, пропел ему Дед Мороз, - какие инфаркты в предновогоднюю ночь? Ступай домой наряжать ёлку. Скажи всем, что Дед Мороз объявил мораторий на болезни!
Женя не выдержала и, чтобы не расплакаться, отвернулась. Огонь в серых глазах тотчас угас. Никита постоял немного и пошел к выходу. Фельдшер поспешил за ним, опасливая оборачиваясь на Деда Мороза. Тот подошел к Жене и погладил её по голове.
-Ты это, того, - он вздохнул, - репутацию мне портишь. Желание твоё исполнил. А ты типа что? Отказываешься? У меня знаешь какая очередь на исполнение желаний? Только успевай выполнять! А я на тебя время трачу! Пойду я! И это… сделай анализ на тропонин**. Вдруг инфаркт.
Дед Мороз, тяжело ступая, ушёл.
Пациента отвезли в блок интенсивной терапии. Следом за ним умчались медсёстры по своим неотложным делам милосердия. Разъехались бригады скорой помощи.
-Это ж Никита Иванович! Я его сразу и не узнала, - вдруг пропела мечтательным голосом дежурившая с Женей медсестра, - такой был красавчик!
