ЛЕДОВАЯ ВОЙНА 2

                                                                                                                                    Глава вторая. Зимний вечер в кухне


                                                                                                                                                                                                                                  Они жили в полутемной избе,
                                                                                                                                                                                                                                  В которой нечего было стеречь.
                                                                                                                                                                                                                                  Они следили за развитием легенд,
                                                                                                                                                                                                                                  Просто открывая дверь в печь.
                                                                                                                                                                                                                                  И каждый раз, когда король бывал прав
                                                                                                                                                                                                                                  И ночь подходила к ним вброд,
                                                                                                                                                                                                                                  Королева говорила: «Подбрось еще дров,
                                                                                                                                                                                                                                  И я люблю тебя, и к нам идет парусный флот!


                                                                                                                                                                                                                                                                                               Б Г   
      
Давным-давно, мир был моложе и добрее на целых сто лет.  В Германии не было нацистов. В Италии и в помине не было фашистов. Россия не слышала о Советах. В эти поры, в городке Кёнигсберг, жители говорили по-немецки, обожали кайзера и строили виллы в духе северного Jugendstil. Представляете? И самое удивительное – никто их за это не ругал. Наоборот, им разрешали всем этим гордиться! Поверьте, так оно в самом деле и происходило. Позвольте, убедительный пример. На пересечении Грушевой аллеи и улицы императора Отокара, мастер романтического модерна выстроил прелестный загородный дом. Новосёлами были господин Эрнст Михаэлис и его семья. Этот добрый человек подарил строителям столько денег, сколько они не видели за всю свою жизнь. Для него не составило труда озолотить с ног до головы всю бригаду, ведь у него был целый банк монет и купюр. Опять не верите? Вот документы -- в 1905 году директором Северогерманской кредитной компании был действительно Эрнст Михаэлис. Банкир. Финансист. Экономист. Добрый и щедрый. Не удивляйтесь, ведь это происходило больше ста лет тому назад.
Вилла настолько красива, что невозможно выразить словами. Ни немецкими, ни русскими. Ироничный мастер перемешал разные стили и времена. Пятистороннюю пристройку с балконом наверху, украшают портреты древних жрецов в египетских головных уборах… На углах здания огромные рельефы -- женщины в ионийских хитонах с цветами в руках. Прекрасные служительницы античных храмов. И это на фоне светлого, словно перламутрового, кирпича…
Когда завершилась Вторая мировая война, потомки Эрнста Михаэлиса бросили дом и стали жить в одной из Германий. Дом скучал и ветшал. Но вскоре сюда водворился детский садик и веселье уже выплёскивалось изо всех его окон и дверей. А также из форточек, мансард и слуховых окон.
После событий Снежной недели, новое городское правительство распорядилось хорошенько отремонтировать виллу Михаэлис и передать её в дар приюту «Семья». Приют для детей и зверей придумала Любаша, а теперь уже Любовь Петровна, во время войны с троллями. Криодиктатура давно стала историей, на улицах и во дворах поселилась мирная тишина, но всё равно дети лишались родителей, а домашние животные – хозяев. Справедливо это или нет – вопрос не для ответа, но приют регулярно пополнял свои ряды. И каждому, одинокому и брошенному, детёнышу спешила помочь «мама Люба» и руководимая ею «Семья». 
Тем же указом, разрешалось выбрать несколько комнат и устроить небольшую квартирку, желательно, на втором этаже, а ещё лучше – на чердаке. Жильё хозяйки должно быть скромным. Так и порешили. Генерал Иван Край, его жена Люба, их приёмный сын Лёня и овчарка Шарик заняли всю антресоль виллы Михаэлис. И стали они там жить-поживать…
Через год родилась дочь Александра. Самой лучшей и заботливой нянькой для девочки, стал красавец-пес. Он научил Сашу тихо ходить, быстро бегать, ползать ниже травы, путать следы и не бояться. Не всего, конечно, но многого. А еще Шарик объяснил малышке, что каждый полезный труд достоин награды. Сам он был оформлен ночным охранником свободного выгула и получал жалование, согласно штатному расписанию. Денег вполне хватало на питание и теннисные мячики для тренировки ловкости. На рождественский бонус покупался новый красивый ошейник, причём, Шарик выбирал его сам. Он был щёголем и не скрывал этого.
К восьмидесятым вилла стала тесновата. К двум ведьмам, трудившимся здесь с самого первого дня, добавились педиатр, методист и бухгалтер. Они заняли три комнаты и устроили в них три кабинета. Места для детей осталось немного, а уж для зверей – извините!
Иван Иванович сделался очень огорчён такими крайними обстоятельствами. Как бы невзначай, он пригласил в гости князя Вяземского, адмирала и командующего береговым обеспечением Независимого Флота. Что-то вроде сухопутного зампотылу. Адмирал оказался человеком рассеянным – на кухне он забыл очки, в офисе – портсигар, на антресоли – фуражку с золотыми листьями. Пробежав несколько раз вверх-вниз по узкой винтовой лестнице, князь устал и загрустил. Они хорошо посидели, наслаждаясь умной беседой и старым коньяком. Когда князь Пётр засобирался восвояси, выяснилось, что хороший коньяк и винтовая лестница – две вещи несовместные. Пришлось его светлости немного подремать на кушетке. Для восстановления равновесия между собой и реальностью.
-- Ну, Иван! Ну, провокатор! – пыхтел седовласый флотоводец, крепко вцепившись в тоненькие ненадёжные перила.
В результате встречи, командование Флота Де Крэйона выкупило у города виллу Михаэлис и загородное поместье с господским домом, службами и угодьями. В усадьбу переехал приют «Семья», а вилла финансиста была торжественно подарена семье Ивана Ивановича, военного министра свободной территории Царёва Гора. С тем условием, что офис программы «Семья» никуда не переедет. Любовь Петровна, по своему усмотрению, могла сама работать с документами, а могла нанять толкового помощника.
На антресолях жила большая весёлая семья. На первом этаже она почувствовала себя одинокой горсточкой детей, потерявшихся в огромном доме. Или в маленьком мире.
Иван Иванович затеял большой ремонт. Надо было подружиться поближе с чудесным домом. Их домом. На втором этаже устроили спальни. Самая большая была родительская – светлая, наполненная золотистым воздухом. Тройная стеклянная дверь на террасу, где генерал с супругой долгими летними вечерами беседовали о всеразличных удивительных вещах, произошедших в этом мире и за его пределами. Разговоры были честными, вечера длинными, а собеседники любящими друг друга. Когда приходила зима, вечерние слова звучали в гостиной с камином. Кроме мягкой и полутемной каминной, на первом этаже располагались рабочие кабинеты, офис и замечательная кухня-столовая. Кухня была волшебной – она подстраивалась под людей, делящих трапезу. Непонятно, каким образом, но двоим там было уютно, а двадцати – просторно. Впрочем, этим двоим было уютно везде.
Когда Иван Иванович и Любовь Петровна были рядом, мир возвращал себе покой и равновесие. Когда приходилось расставаться, Вселенная тихо плакала, переживая разлуку сама с собой. 
Поезд на Ленинград уходил с Южного вокзала поздно вечером. Шикарный курьерский состав «Янтарь». Уровень скорости и комфорта класса люкс. Кусочек цивилизации, мчащийся сквозь ночи и дни. Военный министр свободной республики Царева Гора имел на это право.
Люба была против. Против всего. Против поста военного министра. Против разлук и расстояний.  Против элегантного поезда «Янтарь». Против лишения покоя, отдыха и сна. Против безжалостного Ленинграда. Иван Иванович, в свою очередь, был против провожания, поцелуев у паровоза и горестных взглядов вслед уходящему поезду.
Последнюю неделю перед отъездом, каждый вечер у камина, генерал убеждал супругу не провожать его до вагона. Гораздо полезнее, как он считал, лечь спать пораньше и посмотреть хороший сон. Потом поскучать недельку, может -- другую.  И к восьмому марта встречать его накрытым столом и зажжёнными свечами. 
Вообще-то, ничего особенного не предвидится. Абсолютно ничего. Генерал РККА в отставке не на фронт собрался. Нет никакого фронта! Третью мировую решили не начинать. За Вторую ещё не все рассчитались. Глобальных катастроф в рабочем графике не значилось. Ни одной. Космические враги тоже сидели тихо, у себя в альфах и центаврах.
В назначенный день, ближе к вечеру, супруги стояли у окна своей волшебной кухни. Не зажигая свет, наблюдали бесславный финал короткого зимнего дня.  Иван Иванович рассказывал тихим голосом невероятные истории, придумывая их на ходу. Любовь Петровна удивлялась неистощимости галльской фантазии и славянского долготерпения. Однако, в самом дальнем уголке души проснулся маленький испуганный волчонок. Зверёк недоверчиво озирался и скалил зубы.  Скалился по-злому. Как взрослый волк.
-- Мы с тобой одной крови! – серьёзно обратилась она к детёнышу, -- говори мне правду, маленький брат! Кто так напугал тебя?
-- Ты знаешь! Он самый сильный и злой! Все бояться его! – жалобно проскулил малыш.
-- Старик Смерть?
Волчонок кивнул, содрогнувшись до кончика хвоста.
-- Маленький брат, мы же договорились со стариком наши пути не пересекаются. Помнишь? – Люба терпеливо уговаривала сама себя, и сама себе возражала.
-- Не верь ему. Он же обманул нас и взял жизнь Молодого Волка!
-- Ты опять за своё! – и сердце заныло, привычно и холодно. Пять лет, как эта боль поселилась в груди. Любовь Петровна перевела дыхание, смахнула слезу и велела волчонку разузнать подробности. Почесала серого за ушком и незаметно вынырнула в реальность. Как раз, успела к завершению истории про двух ленивых генералов. Муж пересказывал Салтыкова-Щедрина, безбожно перевирал сюжет, добавляя некоторые события из жизни Робинзона Крузо и ещё что-то. Получалось очень смешно.
-- А Робинзон все гребет, да подгребает, да кормит генералов селедками. Вот