показным национальностям вы повсюду образуете один и тот же народ; если вы веруете, что только юдаизм представляет религиозную и политическую истину; если во всём этом убеждены вы, израильтяне вселенной, - то придите, услышьте наш зов и докажите нам своё согласие. Наше дело велико и священно и успех обеспечен!
Католицизм, наш исконный враг, лежит ниц, поражённый в голову. Сеть, раскидываемая Израилем поверх земного шара, будет расширяться с каждым днём, и величественные пророчества наших священных книг обратятся наконец к исполнению!
Близится время, когда Иерусалим явится домом молитвы для всех народов, и знамя еврейского единобожия взовьётся на отдалённейших берегах!
Станем же пользоваться всеми обстоятельствами. Могущество наше огромно. Научимся применять его к делу. Чего нам страшиться? Уже недалёк тот день, когда все богатства земные перейдут в собственность детей Израиля!...»
Это воззвание - краткое и предельно-чёткое изложение программы революционной деятельности евреев мiра на ближайшие годы, которая потом была значительно расширена и дополнена в Протоколах Сионских Мудрецов. Вся эта программа фактически и была воплощена в жизнь к середине 20-го века!!!
С тех пор не раз и самым категоричным образом изъявлял “всемирный израильский союз” свою волю дипломатам, министрам и правителям.
Про его вес и значение Кремье сказал ещё в 1867 году:
«Это страшная организация, которая находит себе путь к могущественным престолам. Она всегда готова требовать защиты наших прав и сражаться с теми, кто является врагами нашего племени».
В настоящее время “всемирный израильский союз” имеет своей целью:
- содействовать повсюду эмансипации евреев;
- деятельно поддерживать всех евреев;
- поддерживать все литературные издания, которые так или иначе действуют в пользу евреев…
А вот что говорил своим соплеменникам-единоверцам профессор Киевского университета некто Мандельштам на заседании еврейского конгресса 29 августа 1898 года:
«Евреи самым решительным образом отказываются от ассимиляции с другими нациями и остаются верны своей исторической надежде на осуществление обещанного евреям Иеговой всемирного владычества»...
Все цитаты взяты из книги А.Селянинова «Тайная сила масонства», стр.206-210
Уже даже и после создания государства Израиль, в 1965 году, на XXVI сионистском конгрессе в Иерусалиме председатель Международной сионистской организации некто Гольдман заявил, что задачей сионизма является «использование израильского государства для осуществления главной идеи сионизма. Государство никогда не было целью сионистского движения».
Тому же посвящена и религия евреев - иудаизм: завоеванию и порабощению мiра. Это - главная цель иудеев с первого дня появления на планете Мидгард-земля. И она остаётся незыблемой и неизменной.
«Для пропаганды наших идей, - писал Теодор Герцль, предполагаемый автор “Протоколов сионских мудрецов”, в книге “Еврейское государство”, - нам незачем созывать собрания с их неизбежной болтовнёй. Эта пропаганда войдёт как составная часть в богослужение…»
И ещё о ВЕРЕ. Совсем свеженькое.
«Бог в человечестве определяется верой, - написал поэт Анатолий Найман в газете “Сегодня” 18.05.1994 года. - Вера в своего, национального и только этой нацией понимаемого и чувствуемого Бога - это и есть иудаизм, еврейская вера в Бога евреев. Отсюда начинается отсчёт всего остального - всего остального, что случилось, случается и может случиться с человечеством, с каждым народом и каждым человеком, как это случилось, случается и ещё случится с евреями…»
Из веры в свою богоизбранность, исключительность и неподсудность, в своё предназначение властвовать и управлять, владеть мiром, которую они впитывают с молоком матери, вытекает и характер евреев, как и их вызывающе-агрессивное социальное поведение. Надо хорошо понимать, что не религия определяет характер еврея: сам еврей определяет и рождает веру, иудаизм, которую закрепляют левиты и раввины посредством Талмуда.
«В сущности, любой еврей - талмудист, даже если он никогда и не заглядывал в Талмуд… Самый первый еврей на земле уже содержал в себе все его составные элементы…»
Приложение №3
В нашем институте в 1980-е годы в соседнем отделе работал инженером молодой парень, Илья Р., мой ровесник-еврей, который был страстным поклонником Окуджавы, как сейчас помню, и с которым мы часто встречались и беседовали в курилке на разные темы, в том числе - и на литературные. Почему-то этот Илья видел во мне, выпускнике мехмата, достойного товарища и собеседника, равного себе, - и потому тянулся ко мне, искал со мной встречи. Он явно симпатизировал мне и выказывал это открыто; хотя бы потому уже, что иногда просил у меня помощи по математике, которую он плохо знал, но которая ему требовалась по работе. Я его консультировал и помогал - и делал это с удовольствием и без-корыстно.
Так вот, Илья настойчиво пытался уверить меня много лет, что Булат Окуджава - это второй Пушкин по своему значению и вкладу в русско-советскую культуру. Ни много и ни мало! Что даже будто бы ему уготован равный Пушкину пьедестал!... Я от таких его заявлений пафосных и абсолютно без-почвенных кривился как от зубной боли, ехидно лыбился и уверял, что парень явно перебарщивает в своих оценках кумира. Я-то всегда считал, был даже уверен в том, что никогда тоскливый, злобный и нудный Окуджава, третьеразрядный поэт-песенник, откровенно ненавидевший Россию и русских, плюс ко всему, не будет чтим и любим нами. Никогда! Считал и до сих пор считаю, что и известен-то Булат Шалвович был исключительно благодаря мощной рекламной поддержке в СМИ. А не будет рекламы - не станет сразу же и его. Как и Евтушенко, и Вознесенского, и Рождественского с Ахмадулиной.
Илья недовольно морщился на такие мои слова, злился - и говорил в ответ, что я ничего не понимаю в культуре, и что громадное значение Окуджавы выяснится только после его смерти.
«Вот подожди-подожди, - уверял он, - умрёт Булат Шалвович - тогда и увидишь, каким он в жизни великаном был, и как его вся Россия в последний путь провожать будет, с какими слезами и почестями»…
12 июня 1997 года Окуджава действительно умер во Франции, где его хоронить не стали, не нужен и не люб оказался, а скоренько отправили домой, как и его дружка Евтушенко из США выкинули. И что?! Как отнеслась к его смерти Москва и мать-Россия?!... Да никак! Совершенно! Православный русский народ даже и не заметил этого: и ухом, что называется, не повёл, не проронил и слезинки… Мало того, этого не заметила даже и богемная и космополитическая Москва, где евреев теперь проживает больше, наверное, чем во всём Израиле… Но даже и в насквозь переродившейся и ожидовевшей при Ельцине и Чубайсе столице Русского государства усопший Окуджава оказался никому не интересен и не нужен. Совсем-совсем! Дела-а-а!!!
Родственники и знакомые были в шоке, понятное дело, а то и в ужасе вовсе - не ожидали такого полного и оскорбительного равнодушия от жителей Москвы и гостей столицы, такой чёрной неблагодарности к памяти “гения”! И сделали тогда ход конём! Срочно объявили по телевизору, чтобы избежать великого позора и посрамления “второму Пушкину”, что они хотят якобы исполнить волю покойного и похоронить его тихо и скромно - без положенных в таких случаях пышных поминальных мероприятий, шума и суеты. Поэтому-то и просят поклонников Булата Шалвовича не приезжать на кладбище и не создавать толчеи, не мешать им один на один проститься с покойным.
И, о чудо!!! “Поклонники вняли просьбе близких - и не приехали кумира своего в последний путь провожать”. Потому что и не собирались этого делать - ноги напрасно топтать и время на Окуджаву тратить, потому что и не было у него поклонников настоящих и преданных, как это с очевидностью выяснилось в те дни. Вот москвичи и бойкотировали, наплевали на похороны, равнодушно пропустили их: родственники здесь не причём… Жалко только, что мой Илья к тому моменту уже уволился из нашего института, в бизнес работать пошёл, и я потерял с ним связь. А так бы мне хотелось с ним эти провальные проводы его всегдашнего обожателя обсудить и увидеть его реакцию…
Далее скажу, что мы с супругой теперь регулярно ездим на Ваганьковское кладбище два-три раза в год - навестить могилы Есенина и Талькова: чтобы до земли поклониться обоим, осанну мысленно им пропеть и от всей души поблагодарить за всё то возвышенное и прекрасное, чистое и жизнеутверждающее, что оба они народу нашему в наследство и дар оставили; а заодно и подзарядиться от них как от Святого Источника Жизни, почерпнуть СИЛЫ ДУХОВНОЙ, СТОЙКОСТИ, ВЕРЫ и МУЖЕСТВА, как и горячей ЛЮБВИ к РОССИИ-матушке, БЕЗ-ПРИМЕРНОЙ ВЕРНОСТИ и ПРЕДАННОСТИ ей, ЧУВСТВА ДОЛГА… Сначала мы к Есенину по заведённой привычке идём и там совершаем краткий поминальный обряд, а от него - к Талькову направляемся по аллеям. Ясны соколы наши недалеко друг от друга лежат: для нас и для них хорошо это и удобно очень!
И мы видим, что к обоим в любое время года - паломничество настоящее! Целые толпы русских людей идут и идут к их дорогим и священным могилам без-прерывно и тихо - души свои им навстречу несут и мысли самые светлые и сокровенные! Обе могилы неизменно ухоженные и в цветах, записок много лежит со стихами и молитвами, с просьбами о помощи и защите! Такого и у захоронений святых не часто увидишь, канонизированных Церковью. А всё потому, что Есенин с Тальковым народу нашему во сто крат дороже, милее и ближе любых святых! Ибо оба они для каждого истиннорусского человека - РОДНЫЕ и ЖЕЛАННЫЕ ДЕТИ, которые рано от нас ушли, катастрофически рано, оставив нас всех сиротами без-приютными и безутешными...
А возле могилы Талькова мы и вовсе однажды картину видели поистине чудесную и потрясающую! Подходим, а над его надгробием стоит с опущенной головой женщина, укутанная белым саваном с головы до пят. Стоит неподвижно, будто окаменев, и никого не видит вокруг, не обращает внимания на прохожих - справляет тризну. И простояла она так всё то время, не шевелясь, пока мы были рядом, пока другие посетители подходили и уходили прочь… Потом и мы с супругой ушли, помолившись в сторонке Игорю, а женщина всё продолжала стоять с опущенной головой, какой-то тайный обряд шёпотом производила. Нам непонятно было, кто она: монахини в белых ризах не ходят, а в белом духовенстве женщин нет… Мы с супругой тогда подумали в одно время, что уж ни Божий ли это посланец-ангел спустился с небес, чтобы подготовить возвращение Талькова на Землю в скором будущем. Ведь Игорь клятвенно пообещал России, что воскреснет и вернётся, и непременно споёт «на первом дне рождения страны, вернувшейся с войны». Но только «не в страну дураков» он должен и хочет вернуться, а «в страну гениев». Это было непременное условие его возвращения к нам, слабым и грешным славянам-русичам… Как бы то ни было, но мы ту женщину сфотографировали на память - так она нас поразила обоих ангельским видом своим и отрешённым от всего земного поведением. И теперь мы на неё раз от разу оба любуемся как на живую иконку, и уносимся к небу душой…
Но в данном случае я не про Есенина и Талькова хочу сказать, а про Окуджаву, которого рядом с
