продолжали стрелять в них и рубить их саблями... О надругательствах над телами убитых лучше не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны».
Убийство королевской четы на Балканах потрясло весь мир. Понятно, что любой государственный переворот – это не школа гуманизма. Но чтобы так зверски – это всех монархов Европы насмерть перепугало. Российский император Николай II объявил в своей стране 24-дневный траур.
Сербский престол принял 58-летний Пётр Карагеоргиевич, тут же примчавшийся из Женевы. Его старший сын Георгий в то время учился в Санкт-Петербурге по личному приглашению русского царя. Георгий тоже срочно вернулся в Белград, чтобы получить титул принца, наследника престола. Короче, началась раздача слонов.
Предводитель Майского переворота капитан Драгутин Димитриевич (он же Апис) от наград и придворных должностей принципиально отказался. Едва поправившись после ранений, он вообще ушёл с военной службы. Потом, правда, вернулся в Генштаб, возглавил разведывательный отдел. Имел самые широкие связи по своей работе. Был в тесном контакте с главой австро-венгерской разведки полковником Альфредом Редлем, который работал на русских.
Этот двойной агент знаменит тем, что однажды на маневрах германской армии ухитрился вытащить секретный блокнот из кармана кайзеровского мундира. Редль успел сфотографировать все страницы и вернуть блокнот на место – Вильгельм II даже не заметил пропажи.
Так что обо всех секретах Австро-Венгрии, в том числе о предстоящем Боснийском кризисе, Апис знал заранее. Он регулярно обо всём докладывал Карагеоргиевичам, но ни король Пётр I, ни тем более принц Георгий не обращали внимания на его информацию. А когда кризис случился, вспыльчивый принц обозвал австрийского императора Франца Иосифа вором, российского императора Николая II – лжецом. Да ещё рассорился с премьер-министром Пашичем, разругался с Аписом, избил до смерти своего слугу – и все надежды Георгия на престол тотчас рухнули. Похоже, кое-что из вышеперечисленного подстроил великий комбинатор Апис, предводитель «Чёрной руки».
Братья Карагеоргиевичи терпеть не могли друг друга. Но младший являлся членом тайного общества, а старший нет. Новым наследником был объявлен Александр, и нижестоящий в списке полковник Апис (номер 6) получил приказ отравить Георгия. Хотя, наверное, это был не приказ: ведь невыполнение карается смертью. Скорее, это был намёк, а главный разведчик сделал вид, что не понял его. Все трое из королевского дома Карагеоргиевичей остались живы. Апис тоже. Но прежней дружбы и след простыл.
Котёл страстей на полуострове снова закипал. Начались Балканские войны, в первой Сербии пришлось воевать против турок, а во второй – против болгар. По долинам и по взгорьям собирал партизанские отряды Воислав Танкосич, правая рука Аписа, а сам полковник Драгутин Димитриевич воевал в регулярной армии.
А в это время в Белграде рождалась ещё одна тайная организация. Бывший участник Майского переворота, «чёрноручник» Петар Живкович, не отказавшийся, в отличие от Аписа, от наград и должностей, стал советником королевича Александра. Заметив, что принц-регент недоволен растущим влиянием «Чёрной руки», он предложил ему создать свою собственную карающую «руку». Живкович получил звание полковника, и «Белая рука» тут же определилась с главной целью – борьба с Аписом и его сторонниками.
В сентябре 1912 года к роялистки настроенным членам-«белоручкам» примкнули премьер-министр Никола Пашич, который в очередной раз возглавил правительство, и бывший командир полка, в котором Апис когда-то служил, полковник Пётр Мишич, ныне председатель военного трибунала. Мишич не забыл, как девять лет назад капитан Драгутин Димитриевич оскорбил его, своего командира.
Всё закрутилось дикой каруселью после убийства в Сараеве эрцгерцога Франца Фердинанда. Сначала все думали, что обойдётся, войны не будет. Но Австро-Венгрия шлёт Сербии невыполнимый ультиматум. Все пункты его нужно исполнить в 48 часов, иначе… И всё было сделано, кроме ареста Драгутина Димитриевича и Воислава Танкосича (их австрияки заподозрили в организации покушения на эрцгерцога), но и они объявлены в розыск.
Всё невыполнимое выполнено в срок. Даже кайзер Вильгельм II воскликнул: «Блестяще! Отпадают основания для войны!». Впрочем, не ему и не австрийскому императору решать, будет война или нет…
Австро-Венгрия объявила Сербии войну. Российский император Николай II в тот же день отправил телеграмму королевичу Александру: «Ваше королевское высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии».
Майор Воислав Танкосич погибнет на фронте в 1915 году. Аписа арестуют весной семнадцатого. Более сотни офицеров пойдут за ним под суд. Однажды в камеру к Апису придёт полковник Петар Живкович, руководитель личной охраны королевича Александра. От имени принца-регента он пообещает помилование главному «чёрноручнику» и остальным офицерам, но Апис должен признать, что он и его организация убили австрийского престолонаследника.
– А как мои офицеры? – хотел спросить Апис.
Глава «Белой руки» перебил лидера «Чёрной руки».
– Это нужно для заключения перемирия с Австро-Венгрией, – заявил бывший соратник.
Апис согласился на сделку – ради спасения жизни друзей. Суд «учёл» его покаяние, и Пётр Мишич огласил смертный приговор. Остальных тоже не помиловали.
Говорят, что перед расстрелом, глянув на приготовленную могилу, полковник Апис сказал:
– Для вас она, наверное, как раз, а для меня мала!
После первого залпа он остался стоять на ногах и, улыбаясь, смотрел на солнце. После второго упал на колени и ещё успел крикнуть солдатам:
– Сербы, да вы разучились стрелять!..
Автор (из-за кулис): По некоторым данным, с 1901-го по 1912 год в России политическими террористами было убито и ранено свыше 17 тысяч человек. В 1906–1907 годах это кровавое безумие достигло пика: в день погибало по 15–20 человек. Участники тайных организаций Балкан совершили в начале XX века около 40 покушений на правителей европейских стран. А убийство эрцгерцога Франца Фердинанда стало поводом для Первой мировой войны.
КАРТИНА 18-я
Гаврош, или Дело Принципа
Действующие лица:
Франц Фердинанд (1863–1914) – эрцгерцог, наследник престола Австро-Венгерской монархии.
София Хотек (1868–1914) – дочь чешского графа из старинного рода, герцогиня фон Гогенберг, морганатическая жена эрцгерцога Франца Фердинанда.
Гаврило Принцип (1894–1918) – сербский студент-националист, убийца эрцгерцога и его жены.
Мартин Паппенхайм (1881–1943), австрийский невролог и психиатр, профессор Венского университета.
Место действия – Сараево (Босния и Герцеговина), Терезиенштадт (Чехия).
Время действия – 1914–1918 гг.
Автор (из-за кулис): 28 июня 1914 года в Сараеве, главном городе Боснии и Герцеговины, выстрелами в упор были убиты наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга герцогиня София.
НАСЛЕДНИК австрийской монархии Франц Фердинанд, племянник действующего императора – престарелого Франца Иосифа, был суеверен и искренне верил гадалкам. Одна из них предсказала эрцгерцогу, что из-за него начнётся большая война.
– Никогда мне не быть императором, – жаловался он жене. – Чувствую, что-то плохое случится.
Супруга успокаивала его как могла, но самой не очень-то нравилось быть полузаконной невесткой 84-летнего тестя, который разрешил племяннику жениться, но брак признал морганатическим, то есть ей никогда не стать императрицей.
– Я всегда буду рядом! До последнего дня! – обязалась герцогиня.
И когда наследник был послан дядей в Боснию – наблюдать за военными манёврами, – София засобиралась тоже.
– Я еду с тобой в Сараево!
И всё было чудесно: жара, июнь. Австрийские штандарты рядом с двухцветными флагами недавно аннексированных земель, ликующие людские толпы – Их Высочеств встречают как Их Величеств, нет, не зря приехали.
– Я начинаю любить Боснию! – шепчет наследник жене.
– Как мил и дружелюбен этот народ! – отвечает она мужу.
А у моста, по которому сейчас поедет кортеж, уже расставлены шесть молодых сербских террористов. У каждого бомба, пистолет и ампула с ядом. Всё очень серьёзно, тираноубийцы готовы умереть за идею.
Первые два заговорщика не успели рассмотреть, в какой из четырёх машин едет эрцгерцог. Пропустили момент. Третий поступил мудро – увидев кавалькаду, обратился к стоящему рядом полицейскому:
– Не скажете, в какой машине едет наследник?
– В третьей, – улыбнулся доверчивый офицер.
Когда на мосту прогремел взрыв, люди рванули подальше от этого места. Гаврило Принцип – он считался главным у заговорщиков – решил, что дело сделано, и тоже поспешил убраться с моста. Зашёл в кондитерскую, там уже полно народу.
– Было покушение, террориста схватили, к счастью, ни наследник, ни герцогиня не пострадали! – громко шушукаются, обсуждают.
Он уже допил свой кофе, хотел идти – но куда? Столько месяцев подготовки – всё теперь напрасно. И вдруг рядом визг тормозов. Сквозь стеклянную дверь кондитерской – знакомое по официальным портретам лицо. Наследник австрийского престола! В пяти метрах – застрявший автомобиль, и долгожданная цель на заднем сидении!
На ходу выхватывая пистолет, бросился к двери. Выстрел, второй… Потом будут говорить, что он стрелял семь раз, прежде чем на него навалились охранники…
…Почему в тюрьмах такие тяжёлые, скрипучие двери? Наверное, петли специально не смазывают. Какая это камера по счёту – четвёртая, пятая? И у всех двери не просто скрежещут, а воют дикими, ржавыми голосами, раздирая надломленную душу. Они вскрикивают, как смертельно раненный человек. Им-то что не так? Их-то за что?
Дверь одиночной камеры с протяжным жутким визгом захлопнулась, засов гнусаво скрипнул, ключ в замке провернулся, надзиратель глянул в закрытый решёткой глазок, потом шаркающие шаги затихли в коридоре – и всё, могильная тишина зазвенела в ушах.
Тишина – не самое страшное. Это, как и боль, можно терпеть. Хуже, когда душу терзает, рвёт на клочья чудовищный зверь. Это из-за него нечем дышать, и глаза слепнут от полной темноты. Это от несправедливости людской становится страшно, от человеческой ненависти и глупости – вот как зовут этого дикого зверя.
В первый день судья спрашивал:
– За что вы убили герцогиню Софию, мать двоих детей?
Он ответил так, что никто ничего не понял:
– Я не хотел её убивать. Я убил тирана. И не считайте меня зверем.
Ну почему люди такие разные? Ведь все хотят быть счастливыми, все мечтают о светлом будущем. Нет глупее ошибки, чем думать, что завтра будет лучше, чем вчера. Нет смысла стремиться к призрачному счастью, надо просто быть достойным счастья. А счастье есть свобода родины, это так просто. Что тут непонятного – вы можете ответить?
Какие все разные! Сразу не поймёшь, кто откуда родом – да и нет никакой разницы: серб ты, босниец или хорват. Мы понимаем друг друга, и потому должны бороться за объединение, за независимое «югословенство». Против диктата Австро-Венгрии. Я и мои друзья поклялись вести эту борьбу. А это значит, что мы, и только мы, должны были отдать свои жизни за будущее нашей родины. И мы
