Глаша, сколько жизней ты сберегла? – подмигнула подруге Ярослава.
Одному из боевых расчётов, на правом фланге, повезло меньше. Было видно, как там суетятся санитары с носилками.
– Жалко девочек, – протянула Люба. – Я когда за водой ходила, всегда с ними разговаривала…
Катина очередь была стоять на посту. Она успела переодеться в голубое платье.
– Ярослава, можно я сразу после смены побегу фотографироваться?
– Можно, но только если комбат даст увольнительную!
– Конечно. Мы с Зоей вместе схо…
Она не успела договорить.
Лицо её вдруг перекосилось, глаза стали вылезать из орбит, открытый рот выдохнул в три коротких приёма:
– Ма-моч-ка!
И все уже увидели то, куда она смотрела.
С севера наползала от горизонта, медленно заполняя уже не четверть и не треть, а почти половину ясного августовского неба, огромная туча чёрных силуэтов фашистских бомбардировщиков. Они надвигались сплошной тёмной пеленой, их были десятки. Они шли на разных высотах, эшелонами, ровными строями – лёгкие двухмоторные внизу, тяжёлые выше. Возрастающий гул их моторов давил сверху на головы, парализуя сознание – настолько их было много. Невыносимо много.
– К орудию! – закричала дико Ярослава. – Вскрыть снарядные ящики! Заряжай!
Эти отработанные до автоматизма команды мигом были бы исполнены. Если б… Если бы не телефон. Жёлто-оранжевая коробка разрывалась от трелей.
– Девятый расчёт!– комбат просто орал в трубку.– Огня не открывать! Как поняли? Повторите приказ!
– Товарищ лейтенант! – Зоя вырвала у Кати трубку. – Почему не открывать огонь? Это же немцы!
– Повторите приказ! – продолжал орать комбат. – Это приказ командира дивизиона! Как слышите? Приём!
– Есть – не открывать огня! – Зоя отдала трубку Ярославе и осела на дно окопа, прижавшись к его стене.
Она сидела на корточках и смотрела, как в небе, прямо над позицией, проплывают огромные хищные птицы. Под фюзеляжами некоторых из них были привешены пузатые бомбы. Немецкие самолёты летели на Сталинград. Это было страшно.
Но в сто крат страшнее было то, что зенитный расчёт, поставленный товарищем Сталиным на защиту города его имени, ничего не делает, не стреляет по этим гадам, не ставит полосу заградительного огня, который мог бы задержать фашистские самолёты. А те летят, беспрепятственно летят, и сейчас будут сбрасывать свои огромные бомбы на мирных жителей, на их детей и дома.
В городе запоздало завыли сирены. Далёкие звуки выстрелов автоматических пушек и пулемётных установок мигом утонули в страшном грохоте бомбовых ударов. «Юнкерсы» сливали на город пунктирные строчки своего смертоносного груза, ломая жилые кварталы, вздымая вверх крыши, брёвна, машины, людей.
Из окопа девятого орудия было видно, как «юнкерсы», отбомбившись, выходили из пике, сворачивали налево и направо, уступая место тяжелым «мессершмиттам». А выше в небе уже висели, ожидая своей очереди, «хейнкели» и «дорнье». Каждый фашистский самолёт нёс тонны взрывчатки. Каждый килограмм этого сатанинского груза находил свою цель, убивая людей, разрушая город.
Немецкие самолёты, почти безнаказанно отбомбившись, равнодушно проплывали над позицией. Они уступали место новым эскадрильям, которые так же шли на разной высоте, в несколько эшелонов. Их было не меньше сорока, а может, больше пятидесяти – сразу не сосчитать. А с земли, из города всё усиливался адский грохот разрывов и людской вой. Эти жуткие звуки висели в воздухе, раздирая сердце и сводя с ума.
– Ярослава! – заорала басом Люба. – Почему мы не стреляем?!
Где-то слева захлопали зенитки соседнего полка. Одна вторая, третья… Батарея пыталась поставить заградительный огонь, остановить очередную волну немецких стервятников. Два самолёта задымили. Даже без бинокля было видно, как юркие «лаптёжники» встали в круг и по очереди сбросили свои бомбы на зенитные позиции. «Юнкерсам» потребовалось минуты две, чтобы батарея перестала существовать.
Ярослава исступлённо крутила ручку полевого телефона. Остальные пять девушек молча стояли рядом с побелевшими от ужаса лицами.
– Товарищ комбат! Почему нет приказа?!
Тот что-то ответил ей. Она переспросила:
– Какой другой приказ?! Вы видите, что делается?
Самолёты начали бомбить Тракторный завод. Звон мгновенно лопнувших сотен стекол, и следом адский грохот, столбы огня и дыма. Люди выскакивали из цехов, бежали к Волге. А с севера заходила на город очередная партия бомбардировщиков. На этот раз все они шли на одной высоте, ровным строем. И несли они не бомбы…
Что-то светлое, переливающееся посыпалось с неба из бомболюков. Но это были не листовки – что-то намного меньшее по размеру, и в сотни раз большее по количеству. Самолёты взмывали вверх, оставляя под собой гигантские серебристо-молочные зонты, которые вдруг вспыхнули, и небо зажглось, заплакало огненными слезами. Мириады полосок, обмазанных фосфором, превратились в воздухе в пылающие капли. Жгучий искрящийся дождь падал на город, зажигая синевато-белым пламенем всё, что могло гореть, – деревья и чердаки домов, корабли и катера, одежда людей и сами люди. Живые факелы бежали к Волге, по которой плыли огненные острова горящей нефти.
Тысячи мгновенно возникших пожаров потушить было нечем. Адский огонь сжигал склады и нефтехранилища. Горела земля, кипела вода, горел сам воздух. Чёрное облако гигантского пожарища закрыло полнеба, оставив другую половину для очередной волны фашистских самолётов. Ад продолжался.
Лишь через час земля перестала трястись. Казалось, что и крики обезумевших от ужаса людей стали тише. Не гудели больше над головой самолёты.
Казалось… Это только казалось.
Гул стал другой. И шёл он не с неба. Тоже с севера, но не с неба. На юге горел город, а с севера надвигалась какая-то пыльная буря, и от нарастающего гула снова стала дрожать земля. Всё сильнее и сильнее…
Зазвонил телефон.
– Батарея, к бою! Приготовиться к отражению танковой атаки!
– Зарядить орудие! – это уже Ярослава.
– Какие танки? У нас же нет бронебойных снарядов! – Глафира с Зоей чуть ли не хором закричали.
Придерживая планшетку, к окопу бежал комбат. Ещё издали лейтенант начал орать:
– Тут главное – не промахнуться! Бить, бить и бить прямой наводкой! – лейтенант казался оглушённым, он кричал, хотя близких разрывов не было. – Если прицел разобьёт, наводить через ствол! Бронебойным снарядом зенитка любую броню немецкого танка прошьёт. А фугасным с тысячи метров стомиллиметровую должна взять! Важно не дать танкам перейти ров по перешейку!
Он уже побежал к другому орудию, но потом обернулся и крикнул:
– Надо задержать танки! Больше пока некому! Помощь придёт!
И тут девушки увидели немецкие танки. Они пылили по степи так, что видно было только их первую линию. Дальше всё скрывалось в песчаном тумане, но совершенно точно, что танков было около сотни. Танковая дивизия. Самолёты ей проложили путь, и остановить их сейчас было некому. И нечем…
– Снаряд! – Ярослава встала на место заряжающего. – Давай, Зойка, наводи на перешеек – сейчас они появятся!
И они появились. Одновременно несколько танков вылезли на бруствер сделанного сталинградскими женщинами рва, один обошёл и вылез на перешеек. Только по нему была прямая дорога в город.
– Готово! – крикнула Зоя.
– Выстрел!
Родная зенитка по барабанным перепонкам бьёт не так сильно. А по танку?
По танку – никак. Микроскопической точкой снаряд проскочил выше танковой башни и ушёл в степь.
– Снаряд!
Щёлкает затвор казённика.
– Готово!
– Выстрел!
Да что ж такое, Зоя? Опять в белый свет!
О, ужас! Вспомнила! Там же не тысяча метров! Девятьсот шестьдесят! Лейтенант же считал по своему пальцу! Ниже ноль-сорок! Готово! Огонь!
Вот это другое дело! Молодец, Зойка! Снаряд зенитки разворотил гусеницу, и немецкий танк развернуло поперёк и сильно наклонило.
– Снаряд! – кричит Ярослава подносчикам. – Лупи по нему, как учили!
Выстрел, ещё, ещё. А сверху, со рва вылезал на перешеек уже новый танк. Он просто столкнул вниз повреждённый и пошёл безостановочно вперёд, забирая ближе к Волге. Штук десять других танков остановились у рва и начали обстреливать позицию зенитчиц. Пара снарядов легла недолётом, потом ещё несколько разорвалось чуть ли не у ворот завода.
– Следующий наш! Быстро все в блиндаж! – скомандовала Ярослава.
«Они сражались до последнего…»
«Гитлеровские танки оказались всего в трех километрах от Сталинградского тракторного завода. Первым увидел их из окна своего кабинета директор завода Константин Задорожный. Он стал немедленно звонить председателю Сталинградского городского комитета обороны Алексею Чуянову – мол, вижу немецкие танки! Чуянов, конечно, ему не поверил: «А где танки видишь?» – «Да вот они, стоят!» – «А танкисты что делают?» Ответ директора завода стал достоянием истории: «Купаться пошли...»
Александр Литвинов. У ворот Сталинграда
«Здание госпиталя занялось ярким пламенем. Сверху он походил на муравейник, раненые русские метались, кто куда, бегали в поисках укрытия. От нас не ушёл ни один».
Г. Кноке, лейтенант люфтваффе
«Один из немецких госпиталей был захвачен русскими, а когда его отбили обратно, мы с удивлением обнаружили, что русские не тронули раненых. Наоборот, лечили их».
П. Бамм, немецкий врач
«Они сражались до последнего, даже раненые. Русский сержант, безоружный, весь в крови, бросился на нас с саперной лопаткой, его тут же пристрелили. Это было безумие. Они дрались, как звери, и погибали десятками».
Й. Коралл, немецкий военврач
…Все шестеро забились в блиндаж. Рядом рвануло сильно. Второй, третий раз. Потом разрывы снарядов пошли чуть выше и дальше.
– Куда?! Назад! – рявкнула Ярослава, но Глафира уже выскользнула из блиндажа.
– Надо орудие укрыть! Девочки, выходите, они нас не видят!
Зато зенитчицам с оборудованной и замаскированной позиции многое было видно. Первая и вторая батареи вели беглый огонь по перешейку, не пуская немцев к городу.
Несколько бронированных машин всё-таки прорвались и, не отвечая на огонь, мчались параллельно Волги. Их поддерживали те танки, что выстроились в ряд перед широким рвом. Они беспрерывно стреляли по позициям двух наших батарей.
Одна за другой замолкали зенитки. Самое дальнее орудие, до него было метров триста, прямым попаданием вообще выбросило из окопа, оно лежало вверх колёсами с погнутым стволом. Что стало с боевым расчётом, можно только догадываться.
– Зарядить орудие! Катя и Люба – за снарядами! – Ярослава мысленно поблагодарила мужичков, которые сделали окоп для боезапаса, да ещё и канавку к нему прокопали. – Зоя, к прицелу! Танк крайний слева от перешейка, под обрез!
Первый их снаряд попал в землю, под самым днищем немецкого танка. Песчаная туча взметнулась перед ним, закрывая обзор.
– Отлично, Зоя! Не давай ему нас обнаружить! Туда же два снаряда!
– Готово!
Два выстрела почти подряд. И что это? Туча, оседая, показала всем, как тяжелая машина медленно сваливается в ров. Гусеницы яростно вращались в разные стороны, но от этого только быстрее танк закапывал сам себя. Потом окончательно свалился в ров, выставив зад.
– Вдарить ему по мотору? – весело прокричала Зоя.
– А давай! – улыбнулась и Ярослава. – Снаряд!
Никто не
