белобрысой Нины, где все такие, как она, бессовестные, бесчувственные, зачем он ей, зачем ей мой сын? Вечером Доре - не мне - позвонил Артем и сказал буквально следующее - со мной все в порядке, пожалуйста, уезжайте. Так будет лучше.
Стали перезванивать - но номер сразу оказался отключен. И все время был отключен, я-то звонила постоянно. Валерий разозлился, этот щенок, издевается над нами, ну пусть поживет сам, через неделю прибежит. Мой муж такой. Принципиальный.
Мы уехали. Через неделю ничего не произошло. За это время мне пришлось разбираться с Владой, ее родителями, тяжелые разговоры, мое страшное чувство вины, я бесконечно извинялась и продолжала вновь и вновь набирать этот номер, с которого звонил Артем. То был отключен, то шли длинные гудки - и все. Я ждала, все время прислушивалась, дергалась на каждый звук. Все время, каждую минуту копалась в себе, ну в чем наша вина? Мы всегда шли ему навстречу. У него было все, что только можно. Он бы жил, как у Христа за пазухой, почему же? Кто бы отказался от такой жизни? Как все его личностные установки, которые формировались годами, в одночасье сломала эта Нина, ей хватило одного вечера, чтобы он предал свою семью, похоронил свое будущее, неужели ему было так плохо с нами? А как же связь с матерью, что каждый из нас проносит через всю свою жизнь? Расползлась, как старая паутина? Да, есть правила, которым каждый должен следовать. Дети моих друзей, знакомых, все - выполняют их безо всяких проблем. Учеба, работа, семья. Что в этом могло вызвать такой протест, вплоть до полного разрыва отношений?
И разве не из-за денег эта Нина на него набросилась, спрашивала, сколько мы заплатили за номер, думала, что мы все живем в одном номере! Разве это не многое о ней говорит? Я вела бесконечные диалоги с самой собой, к которым примешивались все новые и новые голоса, телефон по прежнему не отвечал и никаких вестей от сына не было.
В октябре, на День рождения Артема я написала сообщение на тот номер - сынок, ответь, я просто хочу тебя поздравить. Через час он перезвонил. Я еле смогла ответить, сердце выпрыгивало.
-Артем, милый, как ты?
-Нормально, - судя по голосу, он был пьян. Мне надо было сказать главное:
-Мы хотим тебя увидеть.
-Зачем?
-Поздравить с Днем рождения, подарок подарить. Разве ты по нам не скучаешь? - я говорила ласково, но голос ужасно дрожал, прямо вибрировал, так я была напряжена. Артем долго молчал в трубку, только вздыхал. На фоне были слышны звуки попойки - крики, звяканье, и заливистый женский смех - ни с чьим не спутаешь.
-Ладно, - и он назвал адрес.
Мы приехали на следующий день, с Дорой, я выдержала грандиозный скандал от Валерия, не смей, он на нас наплевал, не хватало еще унижаться перед ним, я кивала, лихорадочно собирая сумку, я только посмотрю на него, удостоверюсь, что он здоров, что с ним действительно все в порядке, поехали с нами, может уговорим его вернуться! Валерий плюнул и так громыхнул дверью, что над ней отвалился кусок штукатурки.
И вот мы на месте, нет, это не один из шикарных домов Майори, это деревянная халупа у самой железной дороги, с трубой на крыше, с туалетом на улице! Ужас, я и не знала, что еще остались такие дома, почему их не сносят? Калитка держалась на веревочке, я открыла, прошла к дому, не чувствуя ног, как под местной анестезией (спасибо Дориным таблеткам), постучала в дверь. Никто не отозвался, я постучала сильней. Услышала шаги, дверь открылась - на пороге стоял мой Артем. Я еле сдержалась, чтобы не завыть и не бросится к нему на грудь, чтобы никогда не отпускать. Нет, я спокойно и трезво оглядела его - чужой заношенный спортивный костюм, рваные тапки, кто-то постриг его, неровно, клоками, и весь он был серый, нечистый, как будто заразился грязью, которая была вокруг него, везде. Тер глаза, зевал. Спал днем?
-Ну как ты тут? - все еще спокойно спросила я, откровенно разглядывая домишку, который непонятно как держался, а сама летела в ледяную яму, быстрей и быстрей, и в голове появился неприятный гул. Дора стояла за забором, так у нас было задумано.
-Все хорошо, - как эхо, отозвался он, нетерпеливо глядя в сторону.
-А Нина дома? Можно с ней хоть познакомиться? Мы ей тоже подарки привезли.
-На работе.
-А ты? Работаешь?
-Да. Вон там, - он махнул рукой. Через дорогу от их дома была лодочная станция.
-Кем?
-Сторожем.
Я обернулась на Дору. Она уже плакала, не вытирая лица.
-Артем, - сказала я, - раз не приглашаешь войти, подойди хоть к тете Доре, она вон как разволновалась, ноги не идут.
Артем вздохнул, но зашаркал тапками по дорожке к калитке. И как только вышел наружу, я схватила его крепко-крепко и зашептала:
-Поехали отсюда, быстро, тебя никто не найдет, мы все устроим, не хочешь Владу - не надо, можешь вообще не учиться, все будет, как ты хочешь, поехали, пожалуйста!
-Мам, перестань, - он пытался высвободиться.
-Артем, ну пожалей меня, папу, мы же места себе не находим! Вон машина, пойдем, пойдем, сынок, через три часа будем дома! - я тянула его за руку.
И тут он сделал то, что сломало меня окончательно - сел на землю, как маленький, когда я вела его куда-то, куда он не хотел, так он делал - садился и приходилось тащить силой. Я беспомощно смотрела на него, на его свалявшиеся волосы, немытую шею, грязные пальцы, вцепившиеся в размокшую траву - и обернулась к Доре, и позволила ей увести меня оттуда.
