управление кораблём. Но всё равно никто не понимал механизм стыковки без каких-либо ориентиров.
6 июня 1985 года был, наконец, осуществлен запуск космического корабля «Союз Т-13» к мёртвому «Салюту-7». Надо было подойти к трупу и попытаться с ним состыковаться, а также восстановить связь. Началось сближение, станция была развернута к кораблю нерабочим стыковочным узлом. Экипаж решает облететь станцию вокруг. Маневр такой сложности грозил гибелью экипажа. Но наши пилоты всё-таки совершили легендарную стыковку! Джанибеков докладывал:
— Рассогласование корабля и станции в допуске, угловые незначительные, управление идёт нормально. Есть касание, есть захват!
Произошёл действительно исторический момент в развитии космонавтики! Легендарную стыковку зафиксировали и штаты, но на мысе Канаверал всё-таки продолжили готовить к старту очередной челнок, но уже Дискавери.
А у Джанибекова и Савиных впереди теперь самое главное: выяснить, что же произошло с «Салютом-7»? Для этого в него необходимо войти. На земле больше всего опасались разгерметизации. Если на станции космический вакуум, экипажу придется уводить её с орбиты, да и запасов воздуха на корабле попросту не хватит, чтобы заполнить им весь «Салют-7».
— Мы открыли клапан и проверили давление: оно оказалось крайне низким. Стало понятно, что там холодно. Тогда мы выровняли давление между станцией и кораблём, и можно было открывать люки. А в переходном отсеке мы поняли, что внутри «железного гроба» нет электроэнергии. Но всё же мы туда вплыли, нас встретила жуткая тишина, темень да холод, — вспоминали космонавты.
Предварительный осмотр завершен, «Салют-7» полностью обесточен. Замёрзли все системы, не работает регенерация воздуха и воды, а воздуха хватит всего на пять суток. За это время экипаж должен прозвонить все электрические цепи, зарядить аккумуляторы и оживить автоматику. Только тогда на станции появятся тепло, свет и чистый воздух. Ну, а дальше придется заняться ремонтом.
Станция с пристыкованным к ней «Союзом Т-13» была смертельной ловушкой. Как только спасатели подадут тепло и зажгут свет, лёд растает и обрушит на них потоки воды, тут же замкнёт электропроводку. А потом избыток кислорода и пожар, в котором возможно погибнет экипаж спасателей — таковы прогнозы на недалекое будущее.
Медленно ощупывая пустую холодную темноту, в космический гробик вплыли двое в противогазах… Короткого замыкания не произошло: Джанибеков и Савиных не стали подавать на станцию электричество. Они спали не раздеваясь, горячей воды не было, еду согревали на собственном теле, ведь плевок замерзал в три секунды. Когда становилось особенно холодно, космонавты грелись при помощи самогреющихся консервированных банок, прижимая их к телу и рукам.
Чуть позже спасателям удалось развернуть корабль боком к Солнцу, чтобы тот максимально прогрелся. Тогда то и начался самый настоящий кошмар: после того, как температура устаканилась как плюсовая, весь лед, который был вокруг, растаял, и вся станция покрылась тонкой пленкой воды. Ледниковый период сменился всемирным потопом. В любой момент могло произойти замыкание. В ход пошли тряпки, но их на станции слишком мало, спасатели начали раздирать костюмы и даже белье бывших членов экипажа. Джанибеков и Савиных, ожидая прихода грузового корабля с земли, всё время твердили:
— Не забудьте про тряпки, нам нужны тряпки!
А работа на станции продолжалась, экипаж вскрыл боковые панели для ремонта, и наступил хаос: оборудование летало, провода пузырились и грозились оторваться! Но за три дня ребята всё поставили на место. Второго августа спасатели вышли в открытый космос: им нужно было выполнить работу по наращиванию солнечных батарей. Савиных трудился с лебёдкой, но у него не получалось. А ещё где-то заело трос, на котором разворачивается добавочная солнечная батарея. Ситуация крайне сложная, но возвращаться назад нельзя. Надо попробовать вырвать этот трос. Нереально даже где-то закрепиться, руки плохо работали — в открытом космосе они оба уже пять часов. После нескольких рывков трос сдвинулся. Ура! Батарея медленно поднялась вверх. Станция поэтапно ожила и раскрыла свои крылья. Всё, она готова принимать другие экипажи.
Телевизионные репортажи с орбиты о русских космонавтах, реанимировавших мертвую станцию «Салют-7», прошли по всем каналам нашего и американского телевидения. Героев наградили орденом Ленина: Владимира Джанибекова и Виктора Савиных двух человек — спасших планету от катастрофы. Еще шесть лет после экспедиции спасения станция «Салют-7» продолжала свою работу.
Кандидаты в космонавты замолчали. А Иван Петевич задумался, он почему-то вдруг обозлился на своё родное государство, не умеющее превозносить своих героев.
— Кстати, во время этой необычной спасательной операции произошло много курьезов, — горько усмехнулись Тихонов и Бабкин. — Например, только что вышедший указ по борьбе с алкоголизмом помешал проводам космонавтов. Утром экипаж пришёл в столовую, на столе стояли бутылки с шампанским, а провожающих не было. Ребята не поняли ,что происходит, сели завтракать, и вдруг пришел Алексей Леонов, который сообщил, что начальство ждет их на выходе, надо ехать на аэродром.
— Ну да, про алкоголизм это кстати, — вздохнул Водкин-Безделкин.
— И ещё, — продолжили Андрюха-Коля. — Все ж немного суеверны, но тут стало известно, что в самую сложную экспедицию придется лететь на корабле под номером 13 (на «Союзе Т-13»). Жуть! ... А вот ещё (почти анекдот): жена Виктора Савиных перед полетом зачем-то связала мужу и его товарищу пуховые шапки, не догадываясь, насколько они придутся кстати. Фото с орбиты (космонавты в этих шапках) потом облетело весь мир. А много лет спустя создатели американского фильма «Армагеддон», вдохновившись этими фотографиями, придумали образ вечно пьяного русского космонавта в шапке-ушанке, который кувалдой ремонтирует орбитальный комплекс. Недавно и наши умельцы сняли кино об этом подвиге, называется он «Время первых». Но и в нём присутствует космическая кувалда, чего не было на самом деле. Люди, интересующиеся космонавтикой, сразу поймут, что некоторые вещи придуманы исключительно ради потехи публики. Виктор Савиных был категорически против эпизода, где космонавт в открытом космосе кувалдой чинит солнечный датчик. Он высказал свое категоричное мнение, но эпизод в фильме остался. Бредятина, а люди верят. Вы, господин писатель, напишите, пожалуйста, правду. Нам очень обидно на такое смотреть!
Господин писатель пообещал написать всю правду, какая бы она ни была, и отвернулся, чтобы смахнуть слезинку с глаз. Он видел оба фильма: и эту кувалду, и пьяного русского космонавта в ушанке.
А ещё Водкин пообещал себе больше никогда, никогда не пить!
Глава 6. Нас кинули!
Космонавты, как и обычные люди, имеют свойство уставать, а космо-мальчишки тем более. Наши кандидаты и вовсе перетрудились: языками, топорами да лопатами.
— Пора устраиваться на ночлег, — подвели итог ночным бдениям Андрюха-Коля и подправили оба костра.
А пока уличный и внутри-шалашный огни разухабисто потрескивали, Андюха и Коля взлохматили лапник, подоткнули его под свои тела; повертелись, укладываясь поудобнее, покосились на героя-испытателя, и посоветовавшись друг с другом, тронули Ивана за плечо:
— Господин писатель, а хочешь, мы тебе расскажем одну теорию, которую разработали наши учёные, но только она никогда не сможет стать официальной, потому что связана с потусторонним миром.
Немного проспавшийся, а оттого и более трезвый Иван Петевич грустно повернулся к ним спиной, тоже укладываясь поудобнее:
— Ладно уж, травите свой ужастик. Может быть, и я усну.
Тихонов и Бабкин оживились, приподняли торсы на локтях и хряпнув ещё немного горючей жидкости из фляжки, загадочно зашептали:
— Наши теоретики пришли к выводу, что нет никакого толсто-материального и тонкоматериального миров, а соответственно нет толстой и тонкой материи. Есть лишь один мир — тонкоматериальный, и всего лишь одна материя — тонкая, которая и образует оба мира: тонкоматериальный и толсто-материальный, но они по сути своей — есть один всеобщий тонкоматериальный мир.
Спина Ивана вздрогнула то ли от хохота, а то ли передернулась от холода.
— Объясняем подробнее. Вот представь хоть на немного, что ты душа. И допустим, ты летишь, а на своём пути встречаешь другие души. И эти души для тебя: тонкая материя? Тонкая. Ты же можешь проникнуть в другую душу целиком и также легко выйти из неё.
— Ой ли? — буркнул Иван Петевич.
— Конечно. Ну, а тело человека, дом, почва, да и вся планета (для твоей души) — тонкая материя? Тонкая. Душа легко проходит сквозь эти предметы, не нарушив целостности своей структуры и структуры этих предметов. Так? Так. Вот поэтому-то с точки зрения души, любая материя — тонкая! Это их мир. Вообще весь! Наш мир — это не наш мир, а мир душ. Ведь даже физическими телами управляют они — души. А далее делаем вывод: тонкоматериальные частицы, сцепляются между собой и образуют более плотные сгустки, но от этого не перестают быть тонко-материальными и непроницаемыми для другой тонкой материи. Оказывается, мы живем в тонко-материальном мире, но даже и не догадываемся об этом. Это они, души, проводят над нами эксперименты и совершают свои открытия, как психические, так и сугубо научные: овладевая знаниями о частицах и проводя различные эксперименты с тонкой (толстой) материей.
— Да уж...
— Вот ты сейчас лежишь, Витя Олегич, урчишь животом и не догадываешься, что для кого-то ты сам — всего лишь сгущенно-материальный призрак, почти такой же, как и он сам, но иного вида, иного рода и тонко-материальной составляющей. И вот кто его знает, какой невидимый экспериментатор сидит в данную минуту на тебе и рассматривает твои кишки?
Иван вполуха слушал щенячий бред недо-космонавтов и засыпал, засыпал и заснул. А во сне увидел, как на него уселся (и не летающий даже, а именно ходячий) дух, свесил ноги в его кишки и стал медленно ими болтать. Петевич почувствовал от этой болтанки вздутие в животе, а следом и диарею. От страха нагадить под себя, Иван вылетел из тела. Душа писателя, как птичка, выпорхнула в дымоход шалаша, и ни одним глазочком не взглянув на своё тело, на насильника на нём, пустилась по направлению к звёздам.
А полёт во сне тем и отличается от полёта наяву, что во сне ты летишь бездумно, в полной релаксации и без бздежа; а наяву наоборот, черт знает чего передумаешь, особенно если это твой первый полёт… особенно с парашютом!
Поэтому Ивану очень нравилось лететь и одновременно пребывать в состоянии прострации и полного бездушия, ибо своей души он и вовсе не чувствовал, а следовательно не боялся упасть, ну и прочее, прочее, прочее. Эх, подобные мелкие радости имеют свойство быстро заканчиваться даже во сне. Вдруг душа беззаботно парящего в пространстве Водкина-Безделкина, наткнулась на огромные космические глаза, он бы назвал их Глаза Вселенной, если б мог хоть что-нибудь соображать, но он к сожалению, не мог. Поэтому глаза сообразили вместо него, они подумали немного, подумали и придумали приветственную речь:
— Здравствуй, Ваня.
Иван промолчал, а что ему ещё бедному
