Приключения писателя Водкина-Безделкина

дальше кухни она идти не захотела. Темнота и Водкин помолчали, всматриваясь друг в друга, покряхтели, помычали и сделали шаг навстречу друг другу. Вернее, шаг сделал человек, а темнота просто стала чуток светлее. Иван вгляделся внутрь полутемной комнаты: кафельный пол отсвечивал ворвавшимся из столовой светом, виднелись очертания больших общепитовских плит, вытяжек над ними, целый ряд моек и прочей кухонной утвари, включая огромные кастрюли и уже различимую посуду на полках и так далее. Со словами:
— Не так страшен черт, как его описывают в славянской прозе! — бедолага шагнул внутрь и осмотрелся.
Большое уличное окно приветственно кивнуло ему сияньем мелких звездочек и твёрдо дало понять:
— Уже стемнело, друг.
И друг вдруг понял:
— Это просто стемнело. А я то, дурак, испугался!
Иван Петевич расхрабрился и принялся шарить руками по стенам в поисках выключателя с большой надеждой в уме, что на кухне есть ещё хотя бы одна дверь, ведущая куда-нибудь, в которую наверняка и ушел Розгов с напарником подмышкой.
Иван нащупал выключатель и надавил на него. Яркий свет как-то уж очень легко и просто залил отсек для приготовления пищи. Иван зажмурился, а когда разожмурился, то пробежался глазами по стенам, по потолку и проемам, но дверей, ведущих куда-нибудь, не нашёл.
— Я так и знал! — воскликнул он с досадой, медленно сполз на пол, прислонился спиной к холодильнику и застыл на долгое время в непонятной медитации.
Холодильник автоматически включился и еле-слышно задребезжал на долгих четыре минуты, а затем выключился, пообещав отдохнуть каких-то пятнадцать минут, включиться вновь на долгих четыре минуты, и так цикл за циклом, снова и снова, опять и опять. Так прошло полночи. А потом Иван очнулся.
— Нет, ну это невыносимо! — воскликнул он и кряхтя поднялся, ещё раз огляделся, и инстинктивно открыл холодильник.
Нет, Розгов там не прятался, и даже трупом Шаньги оттуда ни несло.
— Странно, — подумал писатель и рассмотрел содержимое холодильника.
А вот внутри его ждал приятный сюрприз: тугобрюхий исполин, ростом под потолок, сверху донизу был забит непортящимися продуктами — солониной, бужениной, сырокопчеными колбасами. У писателя отлегло от сердца, он закрыл «погребок» и дообследовал помещение.
Сразу за холодильником стояли две морозильные камеры: в одной хранилось мясо и сливочное масло в полиэтиленовых пакетах, а в другой разноцветная лесная свежезамороженная ягода всевозможных видов. Из всего, что там было, Иван больше половины не пробовал, а посему захлопнул морозилку и побрел далее по кругу.
На пути он встретил микроволновку, хлебопечку, кофеварку, чайник, сковородки и прочее, прочее, прочее. А на полу бутылки растительного масла, мешки с мукой, картошкой, капустой, тыквой, кабачками и кедровыми орехами. На стене гордо висели сушеные грибы, лук, чеснок и амурское разнотравье. Причём каждый пучок сухостоя был подписан: «от желудка», «от похмелья», «от колик в печени», «от мигрени», «седативное» и так далее.
И тут мужчина понял сразу две очень важные вещи: 1) кухня — это центр его заточения, 2) и скорее всего его заточение надолго.
Нет, он привык жить одиночкой-бобылем и готовить себе сам, но не до такой же степени! Иван как-никак ещё и на работу ходил, а там, сами понимаете, люди, общение... и опять же, Светка Геновна. Иван постоял среди этого великолепия, подумал, покумекал и догадался:
— Пока я ни напишу эту чертову книгу, никто меня отсюда не заберет!
Да он в принципе уже и не хотел, чтобы его забирали. Госзаказ на бестселлер сладкой предвкушающей струйкой растекался по телу, план будущей книги сам собой полез в голову. И писателю срочно захотелось... кофе. Он подошёл к кофеварке, а та оказалась капсульной. Представляете, капсульной!

Главная особенность капсульных кофеварок заключается в использовании капсул для приготовления кофе. Конструкция подразумевает наличие отсека с прокалывающей поверхностью. Внутрь отсека закладывается капсула, и специальная игла прокалывает ее содержимое.

Бывший капсульный испытатель закрыл глаза, открыл и снова закрыл:
— Может быть, когда-нибудь потом я воспользуюсь этим мощным агрегатом?
Он с тоской посмотрел на груду лежащих на столе капсул с кофе, отвернулся и полез рыться на полках. Среди баночек, скляночек, пакетов и приправ, он нашёл растворимый кофе, кинул его на стол, взял в руки чайник и подошёл к раковине. Испытатель с опаской открыл кран, проверил воду на вкус, обмакнув в неё палец, а затем набрал жидкость в чайник, поставил его на стол и включил. И тут вдруг чайник заговорил, зашумел, забулькал:
— Чайник ты, Петров, чайник и есть!
— Я не Петров, — не согласился с ним Иван. — Я Петевич.
— Да какая разница, всё равно чайник!
— Чего это я чайник? — уже немного обиженно не согласился с ним Иван.
— А то! Все нормальные писатели в космос летают, а ты всё на запасном аэродроме сидишь!
Иван знал только одного писателя, летающего в космос, а вернее улетевшего и не вернувшегося, а именно Витю Олегича Пелевина. Но никто толком не знал, на какую планету улетел мэтр. Хотя, очевидно он был жив, так как регулярно отправлял космо-почтой рукописи своему литературному агенту, а тот перенаправлял их на улицу Дёрге, дом 1, издательство ЭСКИМО, прямо в компьютер Жеке Витявичу Коловратьеву. Но так ли это на самом деле, тоже никто не знал. Впрочем, слухи ходили разные. Но вернёмся к нашим самоварам.
— Ну и че? Не всем же в космос летать! — буркнул Петевич, когда чайник вскипел и самопроизвольно отключился.
Но электроприбор уже не смог ему ответить, так как был изолирован от питания.
— Вот и поговорили, — вздохнул писатель и растворил растворимое кофе в кипятке.
А затем нащупал под столешницей табуретку, выудил её, сел и стал пить кофе без сливок и без сахара, хотя и то, и другое он наверняка нашел бы в жирной Розгинской кухне.
Ха! Как ни пытайся, но однажды начатый разговор не так-то просто остановить, и слабая струйка пара, поднимающаяся над напитком, решила продолжить беседу начатую чайником:
— Вот тебе оно может и ничего, дорогой пейсатель. Но ты ведь, поди, хочешь стать таким, как господин Пелевин, и улететь далеко-далеко в небо?
Иван глянул на струйку пара, загадочно хмыкнул и всерьёз задумался. Честно признаться, он очень хотел стать таким же знаменитым, как Витя Олегич, жить богато и уехать из России куда-нибудь далеко-далеко. Иначе, зачем бы он так старался и катал свои 333 романа о жизни муравьев в различных структурах государственной власти? Но уехать в небо! Вернее улететь.… Нет, о таком он не мечтал никогда.
— Вот то-то и оно! — продолжала струйка пара, не дослушав до конца его мысли. — Старайся, Ваня, старайся.
И исчезла. Вернее, закончился кофе в чашке. Иван пожал плечами, встал, и пошатываясь от усталости, зачем-то побрел в столовую за холодцом:
— Надо спасти студень от разложения! — жужжал в голове у Ивана чей-то незнакомый ему голос (ан нет, знакомый, это был голос мертвого Шаньги).
Притащить студень в кухню — не такая уж большая проблема. Проблема оказалась запихнуть его в холодильник: габариты таза не соответствовали габаритам нутра холодильника, да и продукты оказались против такой объемной биомассы. Мужчине пришлось накрыть таз такой же объемной крышкой от кастрюли и тащить его в прихожую, а из прихожей выскочить на улицу, поставить холодец в сугроб и присыпать снегом. Ну и всё, больше он ломать свою умственную систему об этот студень не хотел.
А пока студень застывал, Иван побежал в ту комнату, в которой он уже ночевал и блевал однажды. Уютная спальня встретила постояльца душевной теплотой примерно в плюс двадцать градусов, горячей водой в ванной и нераспечатанной коробкой на кровати. В коробке, как оказалось, покоился ноутбук, роутер вай-фай и записка: «Безлимит, всё уплочено.»
Уставший писатель не стал ничего распаковывать и рассматривать, а бережно отложил в сторону, залез под одеяло, протянул руку и нащупал на тумбочке свой милый и родной телефон. Благо тот так и болтался на подзарядке, а поэтому был сыт, здоров и доволен жизнью. Довольный собой телефон включился в ласковых руках хозяина и перво-наперво показал дату и время: 12:30 / 13. 01. 2020.
— Что? — чуть не свалился на пол Водкин-Безделкин. — Не может быть! Сегодня же должно быть 1, 2, 3... да точно, 3 января. Куда делись 10 дней, целых 10 дней?
Куда делись целых десять дней никто ему сказать так и не смог, даже жизненный советчик загадочно промолчал. Но так или иначе, а завтра старый Новый год. Телефон отхаркался и запел голосом Путина.
— С тринадцатого по четырнадцатое нашего января сами собой наливаются в рюмашечки вискаря.
— Заткнись! — заорал на него Водкин, и тот заткнулся, но с радостью показал хозяину все @уведомления, а именно: матюги от Светки Геновны, угрозы от Вована Вовановича и даже интеллигентные проклятия от Жеки Витявича. Ну как-бы и всё. Кто ещё близко знал Ивана? А никто, окромя его родителей, а те, земля им пухом, скончались.

Наконец сон сморил Безделкина и накрыл его покрывалом снов. Но сладкий-пресладкий сон Водкина был отнюдь, отнюдь не долог, в его дверь смело постучали и вошли те самые братья-неразлучники — Коля Тихонов и Андрюха Бабкин. Они уселись на край кровати и стали привычно теребить старого приятеля:
— Господин писатель, просыпайтесь, мы пришли!
— Иван Петевич, просыпайтесь, мы пришли!
Безделкин не сразу, не вдруг и очень-очень нехотя открыл глаза и спокойным тоном произнес:
— Этот кошмар становится уже пошлым и невыносимым. Изыди!
И он снова отключился. И снилось ему как он бежит с холодным холодцом из горящей избы на улицу, закапывает его в снегу, а потом от заледеневшего холодца откалывает куски топором и жрет, жрет, жрет...
Пока Иван впадал в беспамятство (с периодичностью цикла работающего холодильника), он то поглощал свиную выварку под названием «холодец», то слушал, как Андрюха-Коля бодро объясняли ему, как правильно пользоваться капсульной кофемолкой.
Через какое-то время Тихонов-Бабкин окончательно растрясли писателя и тихо сказали:
— А ведь мы, Иван Петевич, не для этого сюда пришли, мы пришли, чтобы рассказать вам следующую историю про подвиги собак-космонавтов.
— А-а-а... — взмолился сонный писатель.
Но было поздно, «двое из ларца» бодрыми голосами начали вещать.

После трагического полета Лайки, мировое сообщество обвинило Советский Союз в бесчеловечности, и эксперименты с собаками ушли в подполье, и велись уже секретно. В советских газетах Лайку рисовали мужественным животным, пожертвовавшим своей жизнью во имя прогресса человечества. Но на самом деле, картина была обратная: это человечество приносило в жертву собак. А больше и жертвовать было и некем. Обезьяны панически боялись полётов: американцам приходилось запускать их в космос под наркозом. Собаки тоже боялись, но они наделены уникальным отличительным качеством — доверием к человеку. Поэтому собаки летали в космос в полном сознании и в трезвой памяти. Ученые, занимавшиеся подготовкой животных, вспоминали, что собаки никогда не сопротивлялись, не огрызались, не гавкали. Они не воспринимали агрессивно даже болезненные процедуры. И вот готовится уже новый состав героев: Лисичка, Чайка, Сильва, Вильна,