открытости со всех сторон, и что самое пикантное в этой истории, то она сейчас больше всего открыта для ветра и глаз людей мимо проходящих со стороны своего низа.
А люди, вступившие на этот лестничный путь подъёма, не могут так беспечно себя вести, закрывая глаза на впереди лежащую дорогу. Что грозит им споткнуться об ступеньку и сорваться вниз. А тут перед ними предстаёт такое представление таких открытых видов этой, ни стыда, ни совести, а одни только смущающие и теребящие твоё воображение физические подробности нахалки, и что спрашивается, они могут поделать, когда выбор так крайне невелик и сводится в обоих случаях выбора к одному, к своему падению. Вот и люди, оказавшиеся в столь странной и удивительной ситуации, раз всё идёт к одному, к своему падению, останавливают выбор на более для себя приятном падении, в сторону своего нравственного падения у открытых ног этой нахалки. Которая со своей стороны всё это замечает, глядя на вас с хитрой и предполагающей в себе ещё много чего затаённого улыбкой с той стороны зеркала, – и при этом всё это произошло не случайно, а она всё это специально организовала, чтобы повысить свою самооценку, – и держит наготове помаду, чтобы последним мазком губ, не оставить вам шанса остаться на ногах.
Ну а теперь, когда ты всё это воочию на месте Алекса видишь в свою сторону и осознаёшь всё это коварство женского интеллекта и сущности, которые, плюс по минимуму одежды, на вооружение взяла эта нахалка, стоящая так предопределяюще у зеркала на этой лестничной площадке, совершенно невозможно быть, не только самим собой, а с самим собой не представляется возможным собраться, будучи полностью поглощённым всем этим вниманием к себе со стороны этой, – да что, собственно, ей от меня надо, – очень даже ничего, и вполне интересной девушки высокого роста и зрелости в себе. Но все эти мысли не для всех ушей и точно не для этого, крайне внимательного к себе взгляда этой дамы, которая даже себя оставила в стороне, чтобы посмотреть на то, как люди реагируют на её появление в своей жизни.
И если эта встреча с ней проходит незаметно и мимо всех этих прохожих, то для этой нахалки по мнению только Евы, а так-то она носит и имеет вполне себе сносное и в чём-то загадочное имя Алиса Иннокентьевна, то это звоночек для Алисы Иннокентьевны, кто только мнительно подозревала, что в ней определённо что-то не так, – уголки губ недостаточно выделены, – а тут она буквально воочию получает подтверждение тому, что она не настолько впечатляюще выглядит, что мимо неё можно без задержки дыхания пройти.
А вот это объяснение её здесь появления и нахождения в центре всей этой экспозиции, ничем не хуже чем все другие объяснения появившиеся, как в голове Евы, так и в голове по пятам за ней вступающего Алекса, готового своей споткнутостью об ступеньку между тем и прочим убедить Алису Иннокентьевну в том, что она напрасно в себе сомневалась и всё-таки она в себе шибко мнительна, если до себя допускает вот такие мысли о наличие в себе недостатков и небрежности уже своего к себе внимания, где она пропустила мимо своего всегда к себе внимательного взгляда эту неточность укладки макияжа.
Но Алексу как-то удаётся ориентироваться в пространстве без визуального прогревания пути впереди следования, идя по внутренним приборам. А что поделаешь, когда он тоже не имеет права отвести свой взгляд от Алисы Иннокентьевны, которая ещё поди что обидится на то, что вы отвели от неё взгляд (Алекс во всех планах человек традиционной закалки, и он никогда первым не вызовется подвергать сомнению женское я), или же сочтёт его отворот в сторону от неё за признак слабости. Чего уже Алекс со своей стороны не имеет права подтвердить.
При этом, как на уровне интуитивного сознания соображает и ощущает Алекс, есть и третий взгляд на него и на такое его неоднозначно понимаемое всеми участниками этой встречи поведение. А именно взгляд Евы. Которая хоть и идёт впереди него, и находится к нему спиной, тем не менее Алекс так и чувствует с её стороны обескураживающее её недоумение таким удивительным и в чём-то предательским поведением Алекса. К кому стоит только повернуться спиной, как он начинает себя чувствовать более что ли вольготно, и посматривать и в другие интересные стороны, именно со стороны спины. И это притом, что она стоит к нему с той же интересной для всякого мужчины стороны, и тогда спрашивается очень придирчиво, почему она, когда стоит к нему спиной, не вызывает у Алекса столько внимания и волнительных чувств, как другие и почти что всегда посторонние задние спины.
И что самое необъяснимое для Евы, так это то, что Алекс ничем не может опровергнуть это её, основанное на её мнительности и не верных расчётах мнение, – откуда она может знать, куда он смотрит, находясь за её спиной (а рассказывать близко к источнику её взглядов на неё, он и под пытками не будет), – когда всё так и он не сводит своего взгляда с этой ухмыляющейся в его сторону Алисы Иннокентьевны. И Алекс только одного ждёт, когда они уже поднимутся и пройдут мимо этой провокаторши.
И вот этот момент настаёт, и вначале Ева, а затем уже Алекс, сравниваются с Алисой Иннокентьевной, как сейчас выясняется, очень высокого роста, почти что вровень с Алексом, человеком выше среднего роста, чтобы миновав её, вступить на следующий лестничный подъём.
И если Ева прошла мимо Алисы Иннокентьевны без всякой заминки, – то, что она поморщила свой носик в сторону слишком насыщенного и куда так сильно брызгаться аромата её духов (а что б сбивать с ног таких падких до ароматов женских духов дурней, как у тебя), – то, когда Алекс сравнялся с ней, то она не упустила этого момента его прохода рядом мимо себя, так многозначительно и умопомрачительно на него посмотрев в отражении зеркала, что Алексу чуть не сглотнулось очень слышно для всех.
Но и это ещё не всё, а одновременно с этим незримым её подмигиванием ему в сторону всяких лестных и пикантных предложений с её стороны, она бросила ему в ухо шепотку вопроса: «Вы заметили?». Отчего у Алекса чуть ли не засвербело в ухе от таких невероятных вызовов его я.
И только то, что он находился в движении, не дало по инерции ему встрять на месте, остановившись опять же на этом месте. И потом пойди объясни в первую очередь Еве, что это сейчас такое было. Но Алекс не остановился, чтобы хотя бы разъяснить для себя брошенное ему так загадочно замечание Алисой Иннокентьевной, – а это ему показалось очень важным понять, – а он проследовал за Евой, всё-таки сбиваясь в своём ходе, пытаясь разгадать эту заданную ему загадку.
– И что я должен был заметить? – весь подъём наверх задавал себе этот вопрос Алекс.
А когда они поднялись на верхний этаж и отошли от лестничного перехода, как думал Алекс сперва, чтобы сверить свои в теории только задуманные планы с их практическим исполнением, то Ева очень резко к нему поворачивается, что б, наверное, застать его врасплох и поймать его на мыслях о той стерве снизу, и начинает в упор на него смотреть предвзятым и предполагающим нимало подозрений в его сторону взглядом. Глядя на который так и хочется спросить: Что вы такое в себе заподозрили, что вам так хочется переложить всю вину за своё мировоззрение на меня?
Но Алексу не спросилось, а всё потому, что Ева его в этом деле опередила, и что самое интересное и это как-то даже странно было, то она задалась к нему тем самым вопросом, который вложила в уши Алекса Алиса Иннокентьевна. – Вы заметили?
И первое, что возмущённо хочется спросить в ответ Алексу, так это, что все вы от меня требуете? И что я должен был заметить? Чего Алекс, конечно, не сделал, рассудительно для себя принявшись анализировать и находить в себе связь между этими взглядами двух разных людей, кто независимо друг от друга задался к нему одним и тем же вопросом. Что говорит уже о том, что они в нём нечто такое общее для себя заметили, например, его большую любознательность и особую внимательность к чему-то одному в женском поле, и это вызвало в них желание и необходимость даже, сверить с ним свой взгляд на что-то такое, о чём единоличный вывод делать будет не слишком объективно делать.
Хотя этот вопрос ими был задан в разных плоскостях рассмотрения, и он мог и скорей может относится к разным объектам рассмотрения. Что не отменяет того, что в Алексе была замечена его особая предрасположенность всё замечать.
– Что заметил? – переспрашивает Алекс Еву, однозначно разыгрывая из себя дурака. Что прямо-таки бесит и выводит из себя Еву, способную в такие моменты не считаться с нормами действительности и начать себя вести не всегда разумно и понятно. Тогда как Алекс имел полное право на такого рода уточнение. Ведь сам её вопрос можно было адресовать к чему хочешь. А связывать её с последним впечатлением, то это уж слишком самонадеянно. И если даже так, и Алекс заметил Алису Иннокентьевну, что скрывать было бы глупо, то что в этом плохого. Ну а если Ева имеет что-то определённое в ней, то тогда нечего всё перекладывать на Алекса, и она пускай сама скажет, что её так вывело из себя во время встречи с Алисой Иннокентьевной.
Но нет, Ева, как, впрочем, и все остальные, оказавшиеся в такой как она ситуации девушки, при встрече вот такого внешнего раздражителя, не просто на своём пути, а Алиса Иннокентьевна, как ими будет считаться, взяла на себя дерзость перейти им дорогу, не имея на то никакого права, а свою изобретательность в плане увода от действительности в омут бессознательного и всегда глупости их спутников, она пусть оставит при себе, не поймается на такую уловку Алекса, а она проведёт новую контратаку, само собой со своим подтекстом.
– Стрелку на её колготках? – задаёт вот такую несусветную неожиданность Ева.
И Алекс даже сразу и не понял о чём его спрашивают, переспросив. – Что-что?
– Стрелку на её колготках. – Повторяет свой вопрос без намёка на шутку Ева, и она ждёт серьёзного ответа и из себя тут нечего дурака валять. Тогда как Алекса как-то по другому и не может на этот её вопрос смотреть. Только со смехом и иронией.
– Ты это серьёзно? – всё же переспрашивает Алекс Еву, не имея возможности понять, почему её именно этот вопрос так затронул.
– Вполне. – Отвечает Ева.
– И что ты скажешь, если я скажу, что не заметил? – задаётся вопросом Алекс.
– Пока что я одно вижу, вы всё делаете для того, чтобы увильнуть от ответа. – И опять на всё лицо серьёзно говорит Ева. И Алексу что-то больше не хочется всё переводить в шутку. И теперь он в лице и на словах серьёзен.
– Я не заметил. – Говорит Алекс.
– И что вас в ней на себя отвлекло от того, что невозможно было не заметить? – прямо как допросе ледяным тоном голоса задаёт этот вопрос Ева, не ответить на который не получится. Ваше молчание и не свидетельство против себя будет засчитано не в вашу пользу. Значит, вам есть что скрывать, а это усугубляет ваше понимание человеком, доверившимся вам всецело и было время, когда он даже позволил вам встать за своей спиной.
И по растерянному виду Алекса уже кажется, что его даже самое чистосердечное признание не спасёт, как он выдаёт такое, что уже Ева в себе теряется, поперхнувшись своими безосновательными подозрениями.
– Вы. – Даёт этот
