Свидетели 8-го дня. Глава 12

ответ Алекс, упираясь своим взглядом в Еве на то, что она никак опровергнуть не может. И не только потому, что она к этому факту оправдания Алекса находилась спиной, а хотя бы потому, что ей это приятно слышать и хочется так думать. Но при этом всё же Еве хочется услышать больше подтверждений безосновательности выдвинутых ею подозрений в сторону Алекса в том, что он был запредельно внимателен к Алисе Иннокентьевне, чем заставил сомневаться в себе её.
– Неужели ты хочешь сказать (а вот это возращение на ты, говорит о многом), что в ней не было ничего достойного того, чтобы заметить? – прищурившись интенсивно в сторону того, чтобы всё скрытое в Алексе обнаружить и заметить, задаётся вопросом Ева.
А Алекс в своём репертуаре. – Или не заметить? – И вот как с таким человеком серьёзно говорить. Да никак.
– Да пошёл ты. – Посылает Алекса Ева, разворачиваясь от него в сторону туда, куда они сейчас пойдут, что интересно, то вместе и без промедления, забыв окончательно эту Алису Иннокентьевну, этот раздражающий элемент из женской психологии. Как части и особого направления науки, занимающейся определением места женской личности в своей, вашей и общей жизни.
Что же касается того, куда так рекомендательно сопроводила своим замечанием идти Ева Алекса, то это значит, как он это понял, во всём следовать за ней и не задавать лишних и вообще вопросов. И если возникнет необходимость в вопросах, то она сама их задаст. А если она их не задаёт, то надо понимать, что складывающаяся ситуация решаемая и проходимая. Правда, и при самой стабильной ситуации, к которой ты был готов во всех возможностях ожидания от тебя готовности, могут возникнуть сложности и моменты заминки, которые приводят к приостановке твоего движения, на что спустя некоторое время и пройденное расстояние до турникетного перехода на секторальный уровень внутреннего обращения здания корпорации, где для его пересечения от вас требовалось приложить свой пропуск к специальному считывающему устройству, и наткнулся Алекс в напряжённом лице Евы, с волнением смотрящей на закрытые дверки турникета.
И здесь самопроизвольно так и хочется задать Еве вопрос поддержки: «Что, волнуешься?». Да вот только Алекс не уверен в том, что Еве нужна такая поддержка. И он, сравнявшись с ней, посмотрел  на преграждавший им путь вперёд турникет, и вот что, глядя на него, сказал. – Он нас не остановит. – А вот вопросительно или утвердительно он это сказал, то это решать Еве.
И Ева оценила как надо эти его слова, согласившись с утвердительной характеристикой его утверждения. – Не остановит. – Проговорила Ева и решительно выдвинулась вперёд, заставив понервничать Алекса эти доли минуты, потраченные ею на проход до турникета, затем на приложение пропуска к считывающему устройству, и …Ух, можно выдохнуть Алексу, видя как дверки турникета открылись и значит, ему не придётся участвовать в их взломе для прохода Евы. После чего уже он сам по тому же алгоритму и курсу проходит через турникет, и можно уже дальше идти более спокойно.
А вот здесь у Евы уже возникли свои вопросы, и отвечать на них следовало почему-то Алексу.
– И куда нам теперь? – спрашивает Алекса Ева, оглядываясь по сторонам. Ну а Алекс понял, что она рассчитывает на его смекалку в первую очередь, а уж только затем даёт ему понять, что ориентирование в пространстве не её конёк, и она отдаёт пальму первенства в этом вопросе ему. Но что главное понял из этого её к себе обращения Алекс, так это то, что она больше чем говорит о нём знает, и это её знание его, должно привести в нужное для них место.
И в этом она, пожалуй, была права. И Алекс со словами: «За мной», явно сказанные в пику ранее ею сказанному, повёл её изгибами переходов и коридорных дорог до той самой служебной двери, ведущей в комнату вопросов, со свидетельской стороны. А вот здесь уже с его стороны возникла заминка, связанная с заходом в эту дверь, за которой из них никто не знает, есть ли сейчас кто-то или сейчас там пусто. На что он указывает Еве через сомнение в лице, обобщающе спрашивая:
– И что теперь?
Ева с тем же сомнением посмотрела на дверь, пытаясь по её виду выяснить, кто сейчас находится за ней. Из чего, скорей всего, ничего не выходит. И она, пожимая плечами, говорит прямо какую-то заезженную банальность, которая Алексом должна быть воспринята как большая философская мудрость. – Не разбив яйца, не приготовишь омлет.
А Алекс, если на полном серьёзе и честно сказать, терпеть слышать не может вот такие дешёвые фразочки из фильмов, и его прямо корёжит от них и от такого умничанья киногероев. И даже если они звучат в устах людей ему симпатичных, как Ева, это всё равно их не спасет от его осуждения. И это притом, что Алекс ещё более глубоко не копнул в сторону того, к чему это её заявление подводит, прежде всего, его. Чья роль в этом будущем омлете, как уверенно Алекс считает, будет определяющей. Где этот, скажем так, только гипотетически фигуральный омлет, будет приготовлен с помощью него или же в другом случае, при прямом участии опять же его.
В чём тут различие? То всё до крайности просто. Если в этом помещении они натолкнутся на кого-то такого, кто окажется более агрессивней и ловчее, чем Алекс, то в этом случае омлетом будет Алекс, в другом же случае, то уже этот неведомый пока что противник Алекса. И третьего тут не дано во всех смыслах этого заявления, если, конечно, только им счастье не улыбнётся и в свидетельской комнате никого не будет.
И надо же такому случиться, что счастье Алексу в первую очередь улыбнулось (а вот Ева на это всё посмотрела не со столь довольной позиции, ей, скорей всего, хотелось убедиться в стойкости позиции Алекса в защите её и её интересов), и эта комната наблюдения оказалась свободной.
– И какую дату берём? – спрашивает Еву Алекс после того, как монитор был без ожидаемых проблем в сторону требования ввести пароль включен, и теперь можно было по нему просмотреть прежние записи.
– Вернись на четыре дня назад. – Так странно обозначила дату Ева, что Алекс даже не сразу в себе определился какой день искать. Но затем вроде как сообразил и, выбрав нужный день, наж.. не успел нажать на трансляцию этого файла, будучи остановленный рукой Евой. Которая в ответ на его немой вопрос во взгляде на неё, взволновано сказала: «Подожди. Дай собраться с духом». После чего они немного постояли молча, и только тогда Ева дала отмашку на включение первой по порядку записи. И на экране монитора буквально сразу возникло лицо той, другой Евы, сидящей за столом в спрашиваемой позиции студента. Кто не должен крутить в стороны головой, а должен сидеть прямо и прилежно, чтобы не вызывать у своего преподавателя не нужных и негативных ассоциаций в сторону того, что пришедший на экзамен студент ни хрена не знает и ищет ответы на его вопросы не в своей голове, где само собой пусто, а он полагается на удачу и на связь времён, где кто-то неизвестный когда-то написал все ответы на задаваемые здесь вопросы на потолке, и ему только нужно быть сильно внимательным, чтобы их оттуда взять.
– Представьтесь, пожалуйста. – Звучит голос экзаменатора.
На что следует реакция удивления той, другой Евы, убеждённой в том, что её имя уж точно известно экзаменатору хотя бы потому, что оно записано во вручённой ею ему зачётке. Впрочем, это была только первая её реакция, как она поняла буквально сейчас, на вопрос психологического теста. Где в ней проверяется стрессоустойчивость и уравновешенность. Которые и проверяются с помощью самых простых и очевидных вопросов, ставя вещи очевидности под вопросительное сомнение. И хотя Ева всё из того, к чему её хотя подвести поняла, её ответ был несколько сумбурен.
– Пока ещё Ева Светлая. – Отвечает Ева.
Что не может не вызвать последственных вопросов. – Пока? – задаётся вопросом экзаменатор, добавляя наводящий вопрос. – У вас намечаются события в жизни, ведущие к изменениям в вашей личной жизни?
А вот здесь Ева уже в себе собралась, и её ответ не сопровождался этими отходами от конкретики в сторону. – Это наводящий вопрос. И я пока что не имею права это озвучивать. – Строго так смотря перед собой, твёрдо говорит Ева, демонстрируя в себе немалые знания юриспруденции, к которой она имеет профессиональное отношение. – Ведь тогда я, таким образом, обязую к неким действиям чужую волю. Пусть человек сам определится с тем, что он хочет от этой жизни.
– Согласен. – Звучит голос экзаменатора, и на этом запись вдруг обрывается, заставляя нервно переглянуться Еву и Алекса, и вопросить друг друга взглядом: «Это что, всё?!».
И это всё, как не трудно понять по закончившейся записи. Правда, не всё в сторону возникновения у Алекса вопросов. – Эта запись не отсюда. – Делает такой вывод Алекс, смотря на экран монитора, на котором в специальном окне расположен список файлов за текущий день.
– Ты это о чём? – спрашивает Алекса Ева, не понявшая нисколько, о чём это он.
– В комнате для вопросов ты задаёшь вопросы, на которые ищешь ответ. – Говорит Алекс. – А здесь её спрашивают. И это, скорей всего, комната для собеседования.
– И как она здесь оказалась? – задаёт Ева новый вопрос, относящийся к файлу.
– Не знаю. – Пожимает плечами Алекс. – Надо другие файлы посмотреть. Может произошла какая-то ошибка. – Здесь Алекс нажимает мышкой следующий файл и на экране монитора появляется всё тот же стол, за которым на этот раз находится другой человек. И этого человека Алекс узнаёт, это Альфис.
Здесь Алекс уже хотел заявить, что тут действительно произошёл внутренний сбой, и папки с файлами их комнаты для вопросов были перепутаны с файлами из комнаты для собеседования, но его в этом перебил Альфис, принявший задавать свой перечень вопросов. И как близко к себе показалось Алексу, то он что-то подобное, но в другом ключе, где-то уже слышал. А вот где, и как это звучало, то он убей, не помнит.
– Я смогу изменить то, что не могу изменить? – с внутренним напряжением, так на него непохожим, задал этот первый свой вопрос Альфис. Немного передохнул и задал свой второй вопрос. – Смогу ли я принять то, что не от меня зависит? – здесь опять следует тяжкая пауза и затем звучит третий вопрос. – И кем мне тогда быть, чтобы всё это принять? – И на этом месте запись тоже прерывается, на этот раз хоть не вызывая в Алексе и Еве резкую одёрнутость друг к другу.
И Алекс уже без переглядывания с Евой включает третий файл. Который начинается с показа всё той же картинки стола в этой без изысков пустой комнате, за которым на этот раз сидит человек с внешним контуром загадочности в себе, в виде натянутого на голову и на глаза капюшона, являющегося составной частью рясы свидетеля. И его здесь появление уже вызывает множество вопросов у Алекса, почему-то уверенного в том, что свидетельский статус ограждает свидетеля не только от вопросов к нему, а он предполагает наличие в нём таких знаний, которые не заставляют его задаваться вопросами. И значит, появление в комнате для вопросов свидетеля есть нонсенс. Если, конечно, это он. Что не представляется возможным узнать. И Алексу только и остается, что слушать.
А слушать много не приходиться. Человек в капюшоне на одном дыхании задал свои три вопроса, однозначно им