дурацкие сильные фразы – да что бы я… да еще раз… да кто она такая… Через несколько дней Вита прислала мне в сети стихотворение.
Ну, не белая я, не пушистая,
Не мурлычу под теплой рукой,
Серо-бурая, злая, когтистая,
Ненавидящая покой.
Не лакаю я сливок из блюдечка,
В кресле мягком весь день не дремлю...
Я не знаю, что будет в будущем.
Видя мышь, я ее ловлю...
Не жалея, расстанусь с прошлым.
С грузом памяти жизнь не в мочь.
И уйду, как все дикие кошки,
В никуда. В тьму. В глухую ночь...
Сначала я хотел стереть эти строчки. Стереть и забыть. Потом вспомнил свое главное правило – не совершать необратимых поступков. Скопировал текст и спрятал его в какой-то папке, среди других любительских стихов и рассказов.
Шло время. Мы перестали беседовать. Я забросил моделизм, и повод к общению исчез сам собой. Моя система тотального вранья трещала по всем швам – мне было невыносимо скучно дома, и я старался пореже там бывать. Вернулись на свои места алкоголь, одиночество и чувство полной беспомощности. Даже рок-н-ролл, живший внутри меня, страдал, задыхался и приобретал тоскливо-мемуарный характер:
Когда-то ты жила рядом со мной,
И я был вхож в твой дом.
Я часто видел себя в твоих зеркалах,
Я любил играть с твоим котом.
Но время текло слишком быстрой рекой -
Ты не стала женой, я не стал звездой,
Но я часто вспоминаю те времена,
Когда я знал тебя совсем другой.
Потом случилось лето. Жаркие, беспощадно солнечные дни. Вита вышла из дома прогулять собаку. Они направились за угол – там была прохладная тень. Не дойдя несколько шагов, Вита упала на землю – усталое сердце не хотело больше работать. Скорая приехала через десять минут – десять минут, как Вика перестала жить среди нас.
Я бывал на многих похоронах, но столько слез я не видел никогда. Они капали на одежду, на четные измятые букеты, на деревянный пол церкви, стекали на усы и размазывались по косметике. Было так больно, что никто не пытался что-то говорить и кого-то слушать… у сгрудившихся вместе обезумевших людей была только одна задача – не упасть прямо здесь и каким-то чудом пережить эти очень длинные минуты. Я плохо помню, что и как там происходило. Вдруг все выстроились в очередь – я понял, что теперь это все… совсем все. Когда подошел мой черед, я закрыл глаза и наклонился как можно ниже, и прошептал, так чтобы слышала только она – Виташа, передай пожалуйста Богу, что мне очень нужна Его помощь!
Меня привезли домой и оставили одного. Последнее, что я помню об этом дне – как я сижу у себя на кухне в единственном выходном костюме и жадно пью водку из фарфоровой чашки.
И эта долгая ночь была впереди,
И я был уверен, что мы никогда не уснем;
Но знаешь, небо
Становится ближе
С каждым днем...
Сестра моя, куда ты смотрела, когда восход
Встал, между нами, стеной?
Знала ли ты, когда ты взяла мою руку,
Что это случится со мной?
Вита – очень честный человек. Конечно, она передала Богу то, что я просил передать. Может быть что-то добавила от себя. Бог пришел – Он всегда приходит в конце. Такая у Него роль.
Господь не помедлил с ответом. Но это уже другая тональность.
