День Парижской Коммуны

Пролог

    Когда-то, еще в советские времена, актерам и обслуживающему персоналу театров, таким как рабочим сцены, осветителям, художникам и костюмерам, согласно очередности на общих основаниях выделялись квартиры, как и во многих других учреждениях и организациях. Правда, в отличие от производственников, пожарников, милиции, учителей и служащих государственных контор, театралам жилье предоставляли по остаточному принципу, преимущественно в панельных хрущёвках. Дети актеров росли в этих домах и так же становились актерами. Впрочем, постепенно некоторые семьи переезжали по обмену с доплатой или, что происходило позднее, продав свои квартиры. Оставались лишь те, кто не имел больших средств. Такие дома отличались тем, что их поселенцы часто дружили, так что даже отмечали вместе праздники, Новый год и др., что со временем с 90-х годов из-за дороговизны ресторанов превратилось в привычку просто пьянствовать вместе.

***1
    Дом, где жил Федор, на первом этаже имел два просторных помещения, которые еще при заселении приспособили под актовый зал и репетиционную для актеров. Народ сбросился, и в них сделали неплохой ремонт и приобрели нужную мебель. Новый год жильцы отмечали дружно в актовом зале. Потом здесь стали проходить не только праздничные застолья или собрания жильцов по выбору управляющей компании, народ иногда собирался здесь, чтобы просто выпить и пообщаться. Но в этом году все оставшиеся жильцы переехали в новый район и в новый дом по программе реновации. Пока все они ждали этого, многие семьи, особенно с детьми, докупили себе квадратные метры, но в основном в доме уже давно жили только те, кто не мог себе позволить больших трат, или не хотел.
    Федора всё устраивало, особенно то, что соседка его по старому дому, осталась соседкой и в новом. Мало того, теперь они жили на одной площадке. Соседку звали Дуся. Коллеги актеры называли ее кто Авдотьей, кто Доней, но в основном Дусей, поскольку в театре ее не просто все любили, а обожали. Хотя Дуся была не промах, могла резко выступить за правду-матку, могла послать кое-куда, но именно она всегда являлась душой компании и организатором любых совместных мероприятий и застолий, потому что хорошо готовила – по-простому, много, сытно и вкусно. Другие актрисули лишь деньги сдавали на все это. Две из них ее тайно ненавидели, завидовали и считали ее любовницей худрука за то, что он всегда давал ей самые лучшие роли. Худруку уже исполнилось 60, он имел жену, взрослых детей и маленьких внуков, но о нем все равно вечно сплетничали, поскольку он умел искренне и открыто восторгаться женской красотой. И Дусиной – в особенности. Дуся была румяной как яблоко, сочной, фигуристой и очень подвижной. Моторной, как он это называл. Не то что изможденные вечными диетами ее недоброжелательницы. А кроме всего, никто не мог поспорить с ним о том, что Дуся талантлива и способна сыграть и древнюю старуху, и школьницу раннего развития – из-за своих форм, которые, конечно, не мог скрыть никакой школьный фартук.   
    Федор служил в их театре давно, он пришел туда намного раньше, чем Дуся. Подрабатывал он айтишником в фирме приятеля. Многие актеры подрабатывали, театральных денег на жизнь никому не хватало. Везунчики снимались в сериалах, кто-то вел мастер-классы для тик-токеров, кто-то платно занимался с детьми, мамаши которых мечтали об актерской карьере своих чад. Дуся пекла штрудели на заказ. Этому ее научила бабушка, жившая в Германии. Она давно звала Дусю переехать к ней, но Дуся не хотела, потому что являлась патриоткой и не могла принять образ жизни, привычный для ее бабушки. Летом она в свободное от гастролей время уезжала в деревню, где ее родители купили крепкий кирпичный дом для другой бабушки и деда, и где семья проводила летние отпуска. Деревня эта уже давно превратилась почти в коттеджный поселок, поскольку почти все дома скупили горожане, желавшие жить летом ближе к природе. Местность вполне их устраивала, рядом имелась река и два озера, небольшой сосновый лес и поле, которое арендовали предприниматели для выращивания разнотравья. Его они потом заготавливали в виде тюков сена и продавали фермерам на корм коровам.
    Федор не любил время, когда Дуся брала отпуск и надолго уезжала из квартиры, потому что в другое время он часто оставался у нее на ночь. За пять лет он привык, что она всегда рядом, ниже этажом. А в новом доме так и вовсе на одной с ним лестничной площадке. Правда, пускала она его к себе, только когда они оба были прилично пьяными.
    Приходили к ней иногда и другие мужики, но Федор тут же появлялся у нее на пороге, и выяснялось, что это не хахали, а по делам родителей, или брата, или бабушки. Однажды даже следователь приходил, задавал вопросы, что-то долго записывал, а сам, паскудник, пялился на вырез ее блузки и пытался туда заглянуть. Дуся тогда выгнала Федора и, угрожая ему скалкой, сказала:
-Ты кто такой? Знать тебя не знаю. Товарищ следователь, защитите девушку от посягательств грубого мужлана.
Она ж актриса с погорелого театра, но следак весь затрепетал, и Фёдор ему чуть по тыкве не надавал. Однако Дуся, призывно виляя аппетитным задком, ласково выпроводила своего гостя и сказала, что полностью к его услугам в качестве свидетельницы.
    В этот вечер Фёдору пришлось пожертвовать на неё два пузыря дорогого шампанского, чтобы она согласилась на секс. Только после этого он успокоился. И на следующее утро она не прогнала его. Он очень удивился, что она все еще спит, потому что часы показывали 11. Привстав, Фёдор глянул на Дусю. Глаза ее были закрыты, но дышала она тяжело, лицо покраснело, а волосы на висках и лбу слиплись от испарины. Он потрогал ее лоб, и понял, что у нее высокая температура.
    Фёдор нашел аптечку, развел жаропонижающее в стакане и заставил ее выпить. Потом приставил к ее лбу электронный градусник. Тот показал 39,8. Фёдор почесал репу и позвонил матери. Она сказала, что сейчас привезет куриный бульон, который недавно сварила из фермерской курицы, но посоветовала сыну все же вызвать неотложку.
    Приехали два гоблина в масках, послушали лёгкие у Дуси, посмотрели горло, сделали экспресс тест на ковид, а сами вышли на балкон покурить в ожидании его готовности. Тест оказался положительным. Старший медик выдал Фёдору памятку по ковиду, выписал рецепт, и они отчалили. Сказали, чтобы Федор часто полоскал рот содовым раствором и поменьше контактировал с больной. Поэтому, когда пришла мать, он через дверь забрал у нее банку с бульоном, но в квартиру не пустил.

***2 
    Три дня Фёдор неотлучно находился возле больной Дуси. Ездил только на репетицию спектакля. В это время к ней приезжал брат, мальчишка 15 лет. Родители опасались, но везде утверждалось, что дети ковидом практически не заболевают. Однако Фёдор застал его в слезах, от которых даже медицинская маска на нем намокла.
-Что с тобой? – удивился Фёдор.
-Дусю жалко, – ответил, всхлипывая Ромка.
Дуся действительно сильно ослабела и тяжело дышала. В поликлинике Фёдору сказали, чтобы купил в аптеке небулайзер и делал больной ингаляции на минеральной воде. Его мать еле нашла эту штуковину в городе, объездила шесть или семь аптек. А Дусины родители оба сами болели, не так как Дуся, легче.         
    Выздоравливала она трудно и сильно похудела, потому что поначалу почти не могла есть. Фёдор весь извёлся рядом с ней, кормил чуть ли не с ложечки, заставлял, когда она нос воротила от еды. И все ночи спал урывками, боялся ухудшения. Хуже всего было то, что Дуся почти не разговаривала, речь давалась ей с трудом. Фёдор начитался всего по вопросу проблем с голосом после ковида, поэтому настоял, чтобы Дуся прошла реабилитационное лечение. Он заставлял ее выполнять все назначенные врачами процедуры и принимать медикаменты. И мотивировал ее тем, что голос – это ее чуть ли не основной актёрский инструмент. Впервые за все время, что он знал ее, Фёдор увидел, как она плачет – молча роняя слёзы на колени, которые уже через пять минут намокли. Ему было нестерпимо жаль ее, поэтому он не отходил от нее ни на шаг и часто обнимал, чтобы согреть, потому что она все время мёрзла. В кровати она так же засыпала, лишь пригревшись у него в объятиях. И шептала:
-Я не умру, не умру.
От этих слов у Фёдора мурашки по телу бежали.
    Когда в очередной раз по его звонку приехал Дусин брат, Фёдор надавал ему заданий – лечить Дусю по перечню, написанному врачом. Ромка внимательно слушал, а потом спросил:
-Дядя Федя, ты ведь женишься на Дусе? У вас же любовь?
-Про любовь – это ты у нее спроси. Потом поговорим, – сказал Фёдор, взял сумку и быстро вышел из квартиры. В свою однушку он уже два дня не заходил.
    В театре он сразу же зашел в кабинет худрука.
-Павел Петрович – ставьте замену Мишиной. Не сможет она в спектакле участвовать.
Худрук аж подскочил:
-Но она ведь на поправку уже пошла? Кто ж ее заменить-то сможет, наше яблочко наливное?!
-С голосом у нее проблемы. Осложнение после ковида. И похудела она сильно, качает ее от ветра.
-Господи, – произнес худрук упавшим голосом, – Дусенька, золотце моё, как же это…
Он сел и взялся за сердце:
-Федя… у меня там, в сумке, таблетница, синенькая такая.
    Народ волновался, потому что Фёдор вызвал худруку неотложку. Приехала жена Павла Петровича и крикнула стоявшим возле кабинета актерам:
-Довели?! Вы все его довели!    
-Да что мы?! – заорал Васечкин, Дусин партнер по спектаклю,– Дуся заболела! И кем ее заменить? Никем, никто ее не сможет заменить! Никогда!
-Ненавижу вас всех! – крикнула жена худрука,– Вы его в могилу сведете!   
    Павла Петровича увезли на скорой, жена его поехала за ним. Остальные никак не могли успокоиться, но помощник худрука крикнул:
-Чего раскисли? Работать, негры, на плантацию – живо!
    Репетиция прошла вяло, все то и дело перешептывались, а потом окружили Фёдора с расспросами о Дусе. Хотели деньгами скинуться, но Фёдор сказал, что не нужно. Просил только купить ей рамбутаны, но не в супермаркете, а на базе где-нибудь из холодильников, поскольку фрукты эти быстро портятся.
-А что это такое – рамбутаны? – изумился Васечкин.
-Я знаю! Это фрукт, экзотический из Таиланда, – заявила Осокина,– Поехали! Кто со мной?
    Вечером Васечкин привез небольшую коробку рамбутанов. А когда увидел Дусю, тут же выскочил за дверь. Фёдор выглянул – Васечкин плакал, как пацан.
-Она уже поправляется, – сказал Фёдор.
-Дусенька… как же так? – рыдал Васечкин,– Наша красавица, кровь с молоком, и такое… одна тень осталась.
-Иди домой, нечего сырость тут разводить,– буркнул Фёдор и закрыл дверь, добавив,– Сквозняки здесь и бациллы всякие.
    Дуся съела один рамбутан и прошептала:
-Ребятам спасибо скажи.
-Скажу,– ответил Фёдор, подхватил ее на руки и отнес в постель, – Тебе спать пора, ты уже утомилась.

***3 
    Днем, пока Дуся спала, Фёдор сидел за ноутбуком и делал свою подработку. Продукты он заказывал позднее, чтобы курьер не разбудил ее своим звонком. Но многое из еды привозил от родителей Ромка. Они общались с дочерью только по видеосвязи и то недолго, долго она не могла, уставала.
    Сегодня она смогла сказать несколько слов. Потом закашлялась и сразу умолкла. Спросила Фёдора, что там в