День Парижской Коммуны

театре.
-Не переживай. Тебя все ждут, пока дублершу ищут для репетиций.
-А Павел Петрович? Я видела в чате, он в больницу угодил с сердцем.
-Ну… у него же бывает. Ему 60 лет, как-никак, наверно, внуки одолели,– соврал Фёдор.
-Федя… как ты сам-то? Совсем замучился со мной?
-Молчи, тебе связки поберечь надо. Со мной все в порядке, чего такому бугаю, как я, сделается? Скоро опять начнешь меня скалкой гонять.
-Не начну, – шепнула она и обняла его сзади за шею. Он развернулся к ней на компьютерном кресле и обнял за талию.
    Вечером ему вдруг позвонил старый приятель, сказал, что хочет встретиться. Колян тоже начинал актером, но потом ушел в бизнес, купил себе шикарную трехкомнатную хату, куда стал водить всяких красоток. Но жениться пока не собирался.
    Фёдор пригласил его к себе, пока Дуся спала.
-Давай накатим! Помнишь нашу жизнь в хрущебе? Это ж самое счастливое время было, – сказал Колян и достал бутылку коньяка.
-Что отмечать-то будем? – спросил Фёдор.
-День Парижской Коммуны, что же ещё. Это ж всегда наш коронный тост был,– загоготал Колян и наполнил высокие стопки.
-Мне много нельзя. За Дусей смотреть нужно.
-Так я из-за нее и приехал,– сказал Колян уже серьезно, – Я тут санаторий надыбал, где она может пройти реабилитацию после ковида. И голос ей восстановят. Я все оплачу.
В этот момент они увидели, что Дуся стоит в дверях в шлепанцах на босу ногу:
-Я без Феди никуда не поеду, – сказала она, словно прошелестела.
Фёдор вскочил:
-Ты почему встала? На лестнице прохладно!
Он схватил в комнате плед, которым накрывал свою кровать, закутал Дусю и посадил себе на колени:
-Колян дело говорит. Дома такое не вылечить.
Колян смотрел на нее расширенными глазами, с открытым от изумления ртом, и некоторое время не мог произнести ни слова. Потом все-таки сказал:
-Дуся… я не узнал тебя… Так похудела. А Федьке я тоже все оплачу, он с тобой там будет. Тогда поедешь?
Дуся, закутанная по самый нос, кивнула.
-Согласна она, конечно, согласна! – воскликнул Фёдор и выпил еще стопку коньяка. Потом отнес Дусю домой, уложил в постель и включил ей телевизор.
-Не вставай больше. Я скоро вернусь, – сказал он ей и поцеловал в нос.
    Когда он вернулся, Колян уже допивал коньяк из стограммового стакана, который нашел у Фёдора в шкафу с посудой.
-Знакомый моих родителей помер от ковида. Но ему за шестьдесят уже было. Однако… Дуся… ё-маё, она ведь всегда здоровье просто излучала. Мне аж заплохело.
-Как домой-то поедешь? За руль нельзя,– сказал ему Фёдор.
-Водитель у меня, мне по бизнесу часто на грудь принимать приходится. Завтра все оформим, я пришлю тебе на мейл. Так что вещи собирай и с работой реши. Это за городом, далеко от Питера, два часа на автобусе или на электричке ехать.
    Фёдор позвонил худруку и объяснил ситуацию. Павел Петрович обрадовался:
-Конечно, конечно, Феденька! Ни о чем не переживай, лишь бы с Дусенькой все нормально было. Пока замену тебе найду, Гришку поставлю на твою роль. Ты не против?
-Гришку? Он же дрищ, только подростков всегда играл.
-С твоей комплекцией у нас все парни нарасхват. Дрищ, что ж, пусть поработает, может, в силу войдет. О зарплате не беспокойся, будут платить как обычно. И Дусеньке я тут премию и материальную помощь выписал. Опять же спонсоры дали 100 тыс. Уже перевел ей на карту.
-Спонсоры? Кузекин, что ли? – недовольно спросил Фёдор.
-Да, он. Пусть раскошеливается, не все ж ему только глазеть на нее было.
-Потом приставать к ней не будет?
-Не будет. И ты… клювом-то не щёлкай.
-Если вдруг начнёт, я ему фэйс быстро поправлю, имейте в виду. Не посмотрю, что он наш спонсор.

***4
    Раньше, давно, Дуся жила в хрущёвке с родителями. Как и Фёдор. Дусины родители поселились в квартире, которую получила от горсовета Дусина бабушка, как заслуженная артистка. Та, что потом уехала в Германию с каким-то молодым фертом. Ей тогда исполнилось 50, ему – 40. А Дусе было 3 года, до этого все они жили в коммуналке, но она ничего этого не помнила.
    Пять лет назад ее родители приобрели большую трехкомнатную квартиру в ипотеку, а Дуся осталась в хрущевке, которую включили в план реновации. Именно поэтому родители решили ее не продавать. А потом, когда они получили квартиру в новом доме, то ее уже оформили на Дусю. Эта просторная двушка Дусю полностью устраивала, ведь родители доплатили за дополнительные квадратные метры для дочери. А Фёдор, напротив, согласился на свои метры, но вместо двух комнат-клетушек по 16 квадратов, взял большую однокомнатную с приличной кухней. Так они и оказались на одной лестничной площадке с Дусей.
    Родители Фёдора вместе с дедом давно жили в старинном доме с высоченными потолками и пилястрами. Фёдор редко к ним ездил, поскольку квартира деда находилась в другом конце города, в исторической части. Рядом располагался большой парк, куда мать Фёдора водила гулять своего престарелого отца, почетного профессора Военно-медицинской академии.
    Сначала именно у деда Фёдор хотел проконсультироваться, что делать с голосом Дуси. Но потом передумал. Дед был уже стар и вряд ли знал многое о ковиде и его осложнениях. Фёдор вообще ни с кем не хотел говорить о Дусе, и на вопросы о ней отвечал неохотно. А Колян держал свое обещание, и уже через два дня Фёдор собрал свои и Дусины вещи и повез ее в санаторий.
    В дороге Фёдор думал. Все самые верные друзья остались у него именно из хрущёвки. Еще подростками они вечно сидели с гитарами в беседке на допотопной детской площадке рядом с домом, а в плохую погоду брали ключи в 1-й квартире и занимали актовый зал на первом этаже. В репетиционную их не пускали, там всегда кто-нибудь занимался – не только актеры. Была одна танцевальная пара, рок-группа и даже циркачи. Здесь собирались актеры, жившие и в двух других подъездах. Никто никому не мешал, потому что на стене висело рукописное расписание.
    Случались, конечно, и ссоры, скандалы, а порой и стычки, но потом находился какой-нибудь юморист и предлагал всем замириться, а значит, накрыть столы в актовом зале, выпить за мир и дружбу во всем мире и отметить День Парижской коммуны. Мало кто знал, что когда-то этот день отмечался 18 марта. Выяснить это составляло труда, поскольку интернета для частных лиц в том виде, какой он сейчас, практически не существовало. Имелись отдельные энтузиасты, которых интересовала какая-нибудь информация, но загрузка в те времена шла ужасно медленно, и требовались железные нервы и терпение, чтобы выудить из сети что-нибудь дельное. Фёдору тогда исполнилось 15 лет, и он с друганами ходил в компьютерный клуб играть в стрелялки. Тогда он иногда искал что-нибудь в древнем Рамблере, отключая картинки, чтобы инфа быстрее грузилась. Дусе в то время было всего 10, он ее в упор не замечал. Правда, однажды эта бандитка с румяными пухлыми щёчками врезалась головой прямо ему в живот, когда убегала по лестнице от двух пацанов. Фёдор тогда взял ее за шкирку, хотел под зад пнуть, но не стал, слишком чёрными, как вишни, умоляющими глазами она смотрела на него. Он отпустил её, а пацанам преградил дорогу, и она успела юркнуть домой.           
    В те времена жизнь почти не сводила их, хотя они жили в одном подъезде, она на этаж ниже. Но оба учились, Фёдор еще занимался в спортивной секции и театральном кружке, а потом поступил в Академию театрального искусства, знаменитый РГИСИ, и тогда ему уж совершенно не хватало времени ни на что другое. Он дневал и ночевал в студенческой театральной тусовке. Дуся тоже туда поступила, но к тому времени Фёдор уже окончил академию и был призван в армию.
    После армии у Фёдора началась разгульная жизнь, актерские пирушки, мастер классы, ночные тусовки. Иногда он видел среди новичков и Дусю, но она казалась ему слишком уж пухлой на фоне самых стильных молодых актрисуль, за которыми тогда ухлестывали другие парни.
    Впервые они переспали, когда он пьяный завалился к ней с новогодней пирушки пять лет назад. Дуся тоже напилась, и выпроваживала из квартиры подружек, которые звали ее гулять по городу и горланить на всю улицу. Фёдор тогда не дошел до своей квартиры, что находилась выше этажом, а ввалился к Дусе и начал с ней сосаться.
-Плюшечка-пампушечка, наконец-то я до тебя добрался,– шептал он ей, совершенно пьяный, но и сейчас Фёдор помнил самый первый их секс. Потому что после этого он больше ни разу не захотел переспать с другой. Хотя по-трезвому она даже разговаривать с ним не желала, сразу увиливала, несмотря на то, что ее приняли в ту же труппу, в которой работал и он. А потом их обоих забрал к себе в театр Павел Петрович. 

***5
    В санатории врачебную выписку Дуси подшили в папку "Дело" и приклеили бумажку с надписью "Карта пациента санатория". Лечащий врач прочел ее, осмотрел Дусю, расспросил, и назначил свое обследование уже на месте.
-Таков порядок,– сказала медсестра Фёдору, который не хотел, чтобы Дусю опять мучили забором крови, флюорографией и мрт. Кровь и мочу у нее все равно взяли, мрт и рентген не стали дублировать, сделали узи. Назначили окулиста, отоларинголога, кардиолога и эндокринолога, ну, то есть, почти всех врачей, которых знал Фёдор. Он недоумевал насчет окулиста, но молчал. Старался не злиться, потому что всё, что напрягало Дусю, выводило его из себя. Однако еда в столовой ему очень понравилась. Дусе он приносил еду в номер, и она потихоньку ела.
    Колян звонил несколько раз, интересовался, как они устроились и как самочувствие Дуси. Еще звонили худрук, две Дусиных подружки и ее родители. А из труппы звонили только Васечкин и Осокина. Фёдор делал для себя выводы об остальных. Вшивые актёришки, молча злился он, ну вы еще попросите у меня что-нибудь. Подыхать будете, я о вас даже не вспомню. Однако через неделю к ним приехали гости – вся труппа в сборе с подарками, цветами и видео. Встали полукругом вокруг сидящих на скамье Дуси и Фёдора и спели для них "Аллилуйю любви" из Юноны и Авось, спектакля, в котором все они мечтали когда-нибудь сыграть. Дуся не выдержала и заплакала, поэтому Фёдор сгреб ее в охапку и унес в номер. А товарищей по цеху искренне благодарил и про себя каялся, что плохо о них думал. Даже обе Дусины ненавистницы вместе со всеми приезжали и пели.
    Дуся еще долго вечерами смотрела видео с записью Аллилуйи. С каждым днем силы ее прибывали. Она уже могла гулять с Фёдором по парку санатория, хотя на залив он пока опасался ее возить. Где-то через неделю пребывания в санатории Дуся сидела у окна и смотрела на гуляющих обитателей этого заведения. Среди пожилых людей попадались и молодые. В этом санатории лечились и такие, как она, 23-25 лет, были и моложе. Лечили здесь и впрямь хорошо, комплексно, со всякими соляными пещерами, электросном и кислородными коктейлями. Имелись еще какие-то импульсные массажи, воздействие магнитами, горный воздух и музыкотерапия. Почти как в советские времена, сказала одна бабушка, которая обедала за одним столом с Фёдором. Дусе он все еще приносил еду в номер.
    Когда она поела, настроение у нее улучшилось, однако она все равно была задумчива. Фёдор сел рядом с ней на ковер и потрогал ее ступни, проверяя, теплые ли они. После концерта, который им устроили товарищи по театру, он уже несколько дней ощущал какое-то волнение.