искренне порадовался за друга Борис.
- А то, - самодовольно усмехнулся тот. – Со мной ты не пропадёшь. Ну, брат, кажется, пора приступать к нашей миссии по восстановлению справедливости. По-научному - это называется анабазис, то есть, приходим и берём у противника то, что нам надо.
И опять всё шло, как по маслу. Дверь в кабинет информатики оказалась не закрыта, и вскоре, три железных ящика с умной начинкой лихо освободились от проводов и обвязаны верёвками. Оставалось только спустить их на грешную землю через окно.
- Тишина, - усмехнулся Никитос. – Баба Серафима дрыхнет, - с этими словами он открыл широко окно и стал аккуратно спускать ящики на землю. Точно, как у ребёнка конфетку отобрать. Вот же молодцы эти олигархи, которые первыми просекли, что таким образом лучше всего выбиваться в люди. Даже в ГБДД не надо устраиваться, чтобы в деньгах купаться.
Вскоре все три ящика спокойно переместились на землю, а друзья пошли на первый этаж, чтобы через окно покинуть школу, которая сама, знамо дело, виновата в том, что когда-то недодала компаньонам знаний, вот они и явились за компенсацией. Всё по чесноку. Из окна на первом этаже друзья выбрались успешно: два метра высоты – это ерунда для таких суровых мужиков, как они. Дело оставалось за малым: дотащить компы до дома. И тут ветреная Фортуна опять повернулась к друзьям своим филейным местом, то есть задницей. Она, самка собаки, так и стояла рядом с друзьями под внезапно вспыхнувшими яркими фонарями, осветившими неприглядную картину. Друзья ошарашено щурились от яркого света, но видели, как к ним из кустов выходит трудовик Безпалько со здоровенной дубиной в руке и баба Серафима со шваброй. Но хуже всего оказалось то, что вдруг раздался голос учителя математики, который весело орал:
- Сделайте друзья ослепительную улыбочку, ведь вас снимает видеокамера, типа для истории, ага. Ну, и для компетентных органов, которых всегда интересует, кто это такие невоспитанные личности, которые тырят в школах государственное имущество. Героев надо знать в лицо.
- Ворюги, - фальцетом заорала баба Серафима и замахнулась на друзей шваброй, но её попридержал трудовик.
- Ба! Кого я вижу, - воскликнул он. – Это наши бывшие ученики: сам Боря Поленов и сам Никита Ручкин. Попались голубчики. Ручкин дошёл всё-таки до ручки. Вот и допрыгались чада неразумные, наконец, до статьи соответствующего Кодекса. Ну, что тётка Серафима, давай звони в полицию: с поличным расхитителей государственной собственности поймали. За украденные…восемь компьютеров им хороший срок светит. Тюрьма уже давно рыдает по ним.
- Да с чего это восемь, начальник, - возмутился такому беспределу Никитос. – Мы только три компа взяли.
- Браво ребятки, - восхитился Никодим. – Вот и словесное признание есть, техника она всё пишет, всё суду меньше работы. А теперь ребятки взяли в охапку похищенное имущество и понесли его обратно устанавливать, а пока идёте – думайте, может, что толкового придумаете, как дело замять. Серафима Михайловна пока немножко повременит в полицию-то звонить.
Пришлось Поленову и Ручкину таскать украденные компьютеры обратно в кабинет информатики и подключать к ним все отсоединённые кабеля. Настал момент поговорить, как замять дело.
- Мы отработаем, - предложил Никита: предложил за себя и за Борюсика. У него в голове крутилась схема, что сейчас он наобещает с три короба доверчивым учителям, а потом дело само как-то забудется. Но не тут-то было. Оказалось, этого Никодима просто так не объедешь.
- Вы отработаете, точно отработаете, - задумчиво произнёс он. – На все триста тысяч рублей отработаете. Считать умеете: каждый комп по сто тысяч, вот и выходит триста тысяч. Всего ничего для таких орлов-стервятников, как вы. Но перед этим вы напишете собственноручное признание на пяти листах, где покаетесь во всех грехах, которые вы совершили. Опишите всё: про то, как технику крали в школах области, куда собирались её деть, все явки и пароли, зачем людей в болоте топили….всё опишите. Эти бумаги будут храниться в надёжном месте, а если что, то отправятся в следственный комитет. Писать надумали? Или сразу в полицию звоним?
Никитос совсем сник: с этим Никодимом Викторовичем фокус затереть проблему не прошёл. Да ещё заставляет в убийствах признаваться.
- Никого на болотах мы не топили, - со слезами на глазах объявил Никитос. – Мы только ларёк бабы Зины взяли, да алюминиевые провода хотели срезать.
Учителя многозначительно переглянулись:
- Вот это тоже отразите в своём чистосердечном признании: когда, зачем, соучастники, покровители. Всё пишите. Облегчайте свою совесть. Так говорите, людей на болотах не топили?
Боря с удивлением глядел на друга. Куда делся весь апломб и искры в глазах Никитоса? Сейчас на стуле сидел зарёванный парнишка с трясущимися от страха губами на покрасневшей морде и кающийся во всех грехах. Как-то быстро с Никиты слетела его альфасамцовость. Это выяснилось уже через пару минут допроса. Сам Боря тоже сидел красный, как варёный рак в котелке рыбака.
Баба Серафима притащила бумагу и ручки, которые вручила воришкам. Никита уже вовсю строчил признательные показания и умолял учителей не давать делу хода. Пришлось и Борису писать признание, а куда деться с подводной лодки. Не долго счастье длилось.
- Отрабатывать начнёте завтра с шести утра и до шести вечера, без выходных и праздников до первого сентября. Работать будете в школе, а делать, что скажут прорабы и Семён Митрофанович. Сачковать не рекомендую, ибо чревато. Технику безопасности на рабочем месте можете не соблюдать: если себе шею сломаете, то и чёрт с вами, плакать не станем, ещё двумя ворами на Земле меньше станет.
Вот такие ласковые пожелания и напутствия высказал учитель математики, когда прочитал признания и проверил, поставлены ли собственноручные подписи и дата. Повествование получилось приличное, вот только авторам немного не хватало грамотности. Ишь ты – вот же злодеи, оказывается, это они бабы Зины ларёк подломили-то. Но отказываются от того, что это они весь сахар стырили: они только гирю золотую взяли, но та оказалась не золотой. Правда, ребята признавали, что первоначально хотели украсть сахар, но для хорошего дела – варенье варить, но всё равно, как-то неприлично у односельчан тырить.
Сердобольная баба Серафима влезла в воспитательный процесс:
- Ох, ты ж, Господи, святая воля твоя. Совсем сурово вы с хлопцами-то, Никодим Викторович. Может лучше пусть в тюрьму идут ребятушки-то, там хоть кормят. Они ещё молодые: отсидят и выйдут. Может, какая амнистия случится-то.
Никитос от таких слов совсем расклеился, его совершенно не устраивала тюремная камера и её обитатели. Пацана затрясло, и он заплакал навзрыд.
- Мы отработаем, - сквозь слёзы завопил он. – До ночи станем работать.
- Ну, до ночи, так до ночи, - согласился Никодим, широко разведя руками. При этом он смотрел на ребят, как на подопытных хомячков. – Вас никто за язык не тянул. Как отработаете все долги, так я вас голубчиков в армию определю, у меня как раз городской военком хороший знакомый: он только рад таким рекрутам.
После того, как судьба ребят определилась, и их отпустили по домам, учителя остались одни.
- Вот уже двоих отличных помощников я тебе нашёл, - сказал Никодим трудовику. – Сколько тебе ещё добровольных помощников надо, - деловито осведомился он, - человек пять хватит?
- А что, ещё придут? – ахнул трудовик.
- Непременно придут, - кивнул Никодим. – Отчего помощникам не прийти, ведь в школе сейчас столько строительного материала бесхозного валяется, а сторож одна баба Серафима. Немного посидим в засаде и наловим столько, сколько надо. Лишних сдадим участковому.
Кто же из посторонних знает, что баба Серафима наблюдает за всеми уголками школы со своего рабочего места, и она не дремлет на посту. Как только она замечает кого чужого, шастающего по школе, то звонит по своему мобильнику заинтересованным лицам. Основное заинтересованное лицо в поимке воришек считался участковый, но сейчас надо наловить помощников трудовику и завхозу.
Утром, в шесть часов, Поленов и Ручкин уже торчали в школе. Им пришлось пройти на входе через странное деревянное сооружение, на котором красовалась надпись «Антиалкогольная рамка».
- А чего это такое? – спросил Боря у бабы Серафимы, околачивающейся возле этой рамки.
Серафима охотно всех входящих информировала, что это очередная разработка отечественного военно-промышленного комплекса. Предназначена рамка для «кодирования» работников от пьянства на рабочем месте, техника на грани фантастики. Как работает это чудо? Да очень просто. Проходит человек утром через рамку и весь день он не имеет права выпить спиртного, иначе хана котёнку, прилетит к нему страдание и боль.
Ребята осмотрели рамку со всех сторон: какое-то совсем неказистое сооружение, состоящее из четырёх досок, собранных между собой саморезами. И это убожество делает военно-промышленных комплекс? Бред какой-то. Но узнав, что эту рамку устанавливали рано поутру трудовик с математиком, взглянули на неё уже другими глазами. Раз к этому делу Никодим руку приложил, то лучше держаться от этого сооружения подальше, целее будешь. Надо было ребятам внимательно слушать односельчан и Маринку свою, которые говорили страшные вещи об этом учителе – глядишь, и не попёрлись бы ночью в школу, в которой обитает этот страшный человек. А теперь всё: песец подкрался незаметно.
Микроавтобус, лихо подкатив к ограде школы, выгрузил из себя гомонящую толпу работяг. Те, позёвывая и поплёвывая, поплелись на рабочие места: им ещё вкалывать сегодня до вечера. Начать и кончить. Вот такая доля пролетария: работай на дядю за пайку, за шапку сухарей, за копеечку. Правда, чего наговаривать на этот объект. Здесь, на удивление, платят исправно и неплохие деньги. Вот только заставляют работать в выходные, мотивируя это тем, что первого сентября в школу детки пойдут. А это ещё чего такое? Работяги увидели странную рамку, стоящую на входе. Гомон немного поутих. Такого никто из работяг, даже мастер не видели никогда. Антиалкогольная рамка, значилось на этом чуде, а местная сторожиха радостно всех просветила, что пройдёшь через рамку и работай, но на сегодня забудь о спиртном. Табу до вечера. Это устройство выпивох кодирует наглухо: выпил на рабочем месте – получи кучу страданий.
Работяги, пройдя в школу через это убоище, только ухмылялись. Ага, эти деревяшки кодируют от алкоголизма: сделаем вид, что поверили – мы тоже хохмы уважаем. Вот помню – сказал один работяга – мы однажды тоже схохмили одному олигарху – замуровали в штукатурку его дома несколько куриных яиц. Пусть потом нюхает и вспоминает, как кидал работяг на деньги. А мы – доложил другой – вмуровали в кладку бутылку горлышком наружу, замаскировав дырку под оконным сливом, а в вентиляцию пенофлекс закачали. Ха, а мы, стал делиться третий, в бетон сахара насыпали. Вот это хохма, лучше, чем когда в штукатурку
