Ведь это же безумие верить в такое?
- Увы, отрок, - стал это дело комментировать батюшка. – Это проблемы перевода и поэтической выразительности древнего текста. На самом деле, в оригинальном тексте Нового Завета на месте русского «слово» стоит сложное понятие из древнегреческой философии, а именно «логос». «Логос» можно перевести не только как «слово», но ещё как ум, основа, разумение, утверждение, значение, алгоритм, доказательство, пропорция, порядок. Всего у понятия Логос около ста известных значений. Переводчики Евангелия взяли самое удобное понятие «слово», чисто для выразительности текста. Хотя это очень сложное семантическое понятие. С точки зрения христианской религии, «Слово» в первоначальном значении - это закон, порядок, суть, Высшая сила. Философы древней Греции считали, что в основании мира лежит Логос, который люди не в силах постичь. Да и ни кто его не постигнет, кроме Создателя. По сути, это то самое Предопределение, о котором нам говорит современная теория вероятностей. Случайности нет, есть предопределение, которое невозможно познать. Говоря современным языком, в терминах современной математики, смысл этого явления будет в том, что Логосом изначально написана программа или исходный код. Вот по этой программе мир до сих пор и развивается. Задавать вопрос о том, кто или что создало эту программу бессмысленно.
Сашка считал, что батюшка ошибался, когда на прошлых лекциях говорил о соотношениях между объектами. Главная его ошибка в том, что объектов в этом мире не существует в физическом смысле, как и точек. Мир един и не делим на объекты. Дать определению слову «точка» невозможно, как объекту и числу. Впрочем, число – это абстракция, здесь математика права. Собственно математика и не вмешивается в суть явлений, она работает только и исключительно с абстракциями.
Хитрый батюшка. Всё у него получается складно, а что не так, то или читающий не так понял по своему скудоумию, или перевод не такой, а совсем другой. Вот и пойми этих попов, но они всегда выкрутятся, как те ужаки. Это точно – Панфирий отличался умом и сообразительностью. Для проверки своей страшной идеи по поводу Василия Блаженного он задумал провести тонкую провокацию и осуществить её в ближайшее время.
На очередном своём семинаре, проводимом в актовом зале школы, он, увидев, что в зале присутствует учитель математики, начал осуществлять задуманное. Обычно он вещал со сцены, находясь выше слушателей, а сейчас, сообщив присутствующим, что у него першит в горле и он не может громко говорить, спустился в зал, и стал вещать, прохаживаясь перед носом слушателей. Темой разговора он выбрал историю: самое начало возникновения государства Российского. То есть разговор, по сути, вёлся о личности первого царя Иоанна Васильевича Грозного и о произведениях искусства того времени.
- Я в очередной раз, хочу напомнить, что любое произведение искусства, будь то книга, картина, скульптура, музыка, создается для того, чтобы пробудить душу, вернуть утраченную человечность, - с хрипотцой произносил батюшка.
Эта тема оказалась для многих откровением: ведь не все люди знают, что основателем государства является Иоанн Грозный, да и о его личности наворочено столько лжи, что диву даёшься. Слушатели, как ученики, так и учителя, с огромным интересом слушали исторические изыски иерея. Он видел, что даже Никодим Викторович сидел с несколько затуманенным взором, как будто что-то вспоминал.
- Не научившись понимать истинный смысл слов, нельзя понять людей, особенно древних, - вещал батюшка. – Вот, например, прочту вам отрывок из произведения умнейшего человека того времени.
Батюшка достал из папки лист бумаги, откашлялся и начал что-то сипло говорить.
- Прошу прощения, - смутился он. – Горло совсем не работает. Давайте попросим Никодима Викторовича помочь нам. Пусть он прочитает отрывок древнего текста, а мы потом обсудим написанное…
Учителю математике ничего не оставалось, как взять из рук иерея листок бумаги: отчего не помочь хорошему человеку, у которого сел голос. С учителями это постоянно случается: профессиональная болезнь.
- Помилуй мя, Боже, по велицей ми¬лости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое, - начал читать текст Никодим. Читал он ровно, громко и без запинок, как будто всегда читал подобные тексты. - Наи¬паче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя; яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесех Тво¬их, и победиши внегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя. Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил ми еси. Окропиши мя уссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Слуху мо¬ему даси радость и веселие; возраду¬ются кости смиренный. Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей. Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от мене.
Как только уста математика перестали изрекать слова, так сразу же иерей обратился к слушателям с вопросом, кто, по их мнению, мог написать этот текст.
- Да это понятно, - стал говорить математик, продолжая внимательно всматриваться в текст. При этом он зло произнёс:
- Это есть творение царя Ивашки Деспота Российского. Это его Канон Ангелу Грозному, Архангелу Михаилу - архистратигу Сил Небесных, грозного Небесного Царя воеводе. – Окаянный посак много насочинял.
Ну, да, понятно. Как будто сейчас все знают о литературных изысках первого царя. Простые люди не читают такое, даже произведения генеральных секретарей и президентов государства. Типа, зачем читать всякую ерунду?
- Как-то неуважительно вы на царя говорите, - сказал священник. – Ивашкой его называете.
- Ивашка и есть, - буркнул Никодим и отдал текст батюшке. Почему-то учитель не очень любит царя Ивана.
Иерей побледнел, на лбу его появилась испарина, но он постарался взять себя в руки и поблагодарил чтеца за усердие. Наверное, этот семинар оказался самым коротким, так как иерей, ссылаясь на своё недомогание, долго семинар не проводил и свернул его довольно быстро. Вот только по окончанию мероприятия люди могли заметить, как у батюшки подрагивают руки. Но никто особо к рукам батюшки не присматривался. Только оставшись в одиночестве, уже в своём домишке, иерей немного пришёл в себя. Он с благоговением положил листок с текстом, что читал математик, на стол, аккуратно расправил листок и стал думать. Как объяснить такой факт, что этот человек прочитал текст, написанный от руки в орфографии времён Иоанна Грозного? Даже специалист, и тот читал бы этот текст медленно и с запинками, так как это фактически не обычный русский язык, а древний язык со своими особенностями. Да и сгоряча этот Никодим уничижительно назвал царя посаком. А кто сейчас знает значение этого слова? Да никто. Вот теперь и думай Панфирий, как быть и как жить дальше. Высшие Силы не любят, когда их невзначай касаются смертные.
Не только отцу Панфирию пришлось много думать, но и новой директрисе школы надо много ломать голову, как обойти все препоны и Гималаи из инструкций. Бумажный вал зашкаливал. Куча учреждений что-то требовали, и на всё это надо как-то реагировать. Плюс выплёскивается недовольство родителей учеников. Родители тоже требовали: одни чтобы детей больше учили, другие чтобы меньше, третьи требовали непонятного. Как говорится, от великого до дурацкого только один шаг, и шаг этот давно сделан.
Надежда Александровна хотела основательно угнездиться в должности директора школы, но надо исхитриться, желательно вылезти из кожи и всем угодить. А как это сделать? Ага, надо изыскать внутренние резервы, которых уже нет. Учителя и так уже по полторы, а то и две ставки тянут, трудовик и завхоз из школы почти не выходят, да и сама Надежда Александровна уже, как та лошадь на свадьбе: вся жопа в мыле. Тут директрису осенило: надо часть своей работы переложить на плечи ближнего, то есть на учителей. Пусть раскорячатся ещё больше и не философствуют. Мы в школе, а не на философском факультете. Ведь есть же ещё ночное время. Вот пусть по ночам и занимаются. Ещё пусть на час раньше встают, и привалит им счастье. Надежда Александровна решила собрать в своём кабинете самых креативных учителей, то есть тех, у кого в голове тараканы шустрее, и объявить таким учителям, что хватит им греться у костра своего постыдного прошлого, а надо начинать бодрее шевелиться так, чтобы волосы на груди потели. А то мхом зарастут. Человеческая природа лечению, конечно, не поддается и глупец тот, кто пытается её усовершенствовать, но я попытаюсь – решила директриса. Я не позволю, чтобы мою репутацию в этом заведении изгадили какие-то ленивые придурки. Там и до глубокого эмоционального кризиса не далеко, а из него только один выход – на заслуженную пенсию. И хорошо ещё, если не по инвалидности.
Правильно: самой не надо стараться всё успеть сделать. Если будешь всё делать сама, то скоро развяжется тщательно завязанный когда-то акушерами пупочек.
- А кому сейчас легко? Всем тяжело. Даже сам президент говорит: «Этот год был тяжёлым».
Вскоре, после окончания основных уроков, десятка самых креативных учителей собралась в кабинете директора. Люди смирно сидели на стульях около стола директора и не ждали от судьбы никаких благ: а то, что сейчас их начнут бить по голове, то случится обязательно. Может, хоть не до смерти.
Директор по привычке вначале обрушилась с претензиями к учителям, но потом, вспомнив, зачем она их позвала, начала завлекать их морковкой. Морковки много не бывает. Да и не жалко её. Уговаривать персонал надо нежно и вкрадчиво, но уверенно.
- Вот что, товарищи учителя, - продолжила бодро директриса. - Вы знаете мой любимый риторический вопрос? Не знаете? Это вопрос о традициях. Наверное, товарищам учителям традиции тоже нужны. Так начальство решило, и не смотрите на меня так удивлённо. Пришло распоряжение об усилении воспитательной работы в духе традиций. И чтобы быстро. Так что проникайтесь прыжками в том плане, что после восьмого марта на базе нашей школы запланирован грандиозный фестиваль творчества учеников в духе вековых демократических традиций с уклоном в инклюзивность. Сегодня в тренде инклюзивное образование. Впечатлились?
- А креативность? – влезла в разговор бабушка Мамошина. – Ведь раньше требовали креативность.
- Креативность, Алевтина Георгиевна, - заверила её директор, - тоже никто не отменял. Теперь вы должны совместить креативность с инклюзивностью. Два в одном. Чего не понятно?
Мамошина прониклась и попыталась перекреститься. Ей хотелось с намёком сказать директрисе, что в лесу не все грибы можно есть. Алевтина Георгиевна представила идеологов демократии, которые бродят в массах и выкрикивают различные лозунги типа: «Быть инклюзивным почетно». Что это за околесица? Директриса что,
