Максим сразу же стали издавать урчащие звуки, ага, типа художественное рыгание называется. Кое-кто из нормальных пацанов стал посмеиваться и подвывать, поддерживая компанию. Концерт без заявок набирал обороты. Судя по спине учителя, тот напрягся, а потом согнулся от хохота. Он искренне смеялся, потом извинился за свой смех, утёр выступившие слёзы из уголков глаз и объявил, что издавать такие звуки, какие издают некоторые граждане в классе, чрезвычайно опасно. Оказывается, может что-то там произойти в горле и наступит спазм. Наукой это доказано, самим Менделеевым. От этого дела куча народа померло, врачи не помогли, наука бессильна. Хрясь и всё! Кирдык котёнку – молоко пить не будет.
Чего это он мелет, молча переглянулись пацаны. Совсем того, да? Как только этот лох опять отвернулся к доске, концерт продолжился с новой силой. Лох чертил какую-то фигню, похожую на кабалистические символы и делал вид, что не обращает внимание. Секунд через пять наступила незапланированная развязка в концерте из-за выхода главных исполнителей из строя. Сначала все в классе, в том числе и учитель, думали, что ведущими артистами этот номер так и задуман. Сторчак и Овчаров почти одновременно начали кашлять, при этом учитель радостно комментировал процесс:
– Вот дают, как по-настоящему! Здорово у них получается, правда? Прямо талант. Талантище! Ах, какой талант пропадает для сцены. Это надо уметь так великолепно имитировать кашель умирающего ишака. Станиславский сказал бы «Верю!»
Ученики тоже смеялись, показывали пальцами на зашедшихся в кашле Сторчаке и Овчарове. Двое одноклассников увековечивали эту сцену на свои смартфоны. Через некоторое время некоторые ученики начали понимать, что что-то не так, ибо кашель их друзей-артистов стал переходить в конвульсии и хрип со стонами. Кожа на лице Овчарова и Сторчака приняла нездоровый красный цвет и покрылась потом. Искривлённым судорогой ртом они пытались схватить хоть немного кислорода, но что-то сжимало их горло, вызывая жуткую боль и ужас от того, что вот сейчас воздух окончательно перестанет поступать в лёгкие, и, как намекал учитель – кирдык. Наконец главные действующие лица начали заваливаться на пол и тут завизжали девчонки. Вид катающихся в агонии на полу тел не для слабонервных зрителей. Вот только, каким образом бившемся в припадке одноклассникам можно помочь, никто не знал. Да и прикасаться к пацанам как-то неприятно, ведь они оба обоссались. Одна девчонка сообразила кинуться в медпункт, но оптимизация медицины давно добралась до школьных медпунктов. Сейчас в школьном медпункте «работала» пожилая медсестра, передвигавшаяся со скоростью уставшей черепахи. Клавдия Сергеевна давно сидела на пенсии, ей стукнуло 65 годков всё же. Правда, как оказалось, сегодня она находилась в школе, вот только помочь пострадавшим от непонятной напасти она не могла. Её саму пришлось отпаивать валокордином, когда она попыталась помочь пострадавшим ученикам, которых одноклассники, понукаемые Башировым, взяли в охапку и приволокли в медпункт. В медпункте стены лечат, и, вскоре, пострадавшим стало несколько лучше, только они практически ничего не могли сказать из-за сильнейшей боли в горле. Как говориться, допелись пташки.
Клавдия Сергеевна помогала пацанам прийти в себя своими охами и ахами, суетилась и пыталась что-то делать, но всё валилось у неё из рук. Даже открытый пузырёк с нашатырём умудрился выпасть из рук на пол, резко пахнувшая жидкость разлилась и теперь в медпункте образовалась газовая камера. То ещё амбре из смеси нашатыря и запахов от штанов терпил. Пострадавших учеников пришлось эвакуировать в коридор и усадить на стулья на всеобщий осмотр, а в медпункте открыть нараспашку окно.
Как раз окончился последний урок и выбежавшие из классов ученики могли с любопытством наблюдать картину в виде сидящих на стульчиках двух невнятных страдальцев и рядом с ними тихо охавшую медсестру. Пострадальцы выглядели ободранными, как кошаки после драки и молчали, только кривили морды на сочувственные вопросы братанов. Впрочем, братва здорово не заморачивалась чужим горем: последний урок закончен, надо бежать на волю, а эти два обоссанных убоища, два фраера ушастых вызывали только смех, а не сострадание. Сидят олухи царя небесного с красными мордами, помятые, нахохлившиеся и шипят что-то. Смешно же, правда.
Завуч Надежда Александровна оперативно выловила свидетелей, то есть своих агентов в 10А классе, способных пролить свет на происшествие. Получалось какая-то дичь, а не ЧП. Баширову ничего не предъявишь, кроме как то, что он не очень оперативно направил учеников в медпункт. Кругом выходило, что ребятки сами себя здорово наказали: вместо срыва урока сорвали себе голос и довели свой организм до удушья. Завуч отогнала последних любопытных от потерпевших и пыталась расспросить самих Сторчака и Овчарова, но не преуспела. В ответ услышала только шипение и кряхтение. Может их в Комаровск надо, в городскую детскую больницу? Пусть медицина решает, что с их организмами произошло.
Подумав, завуч не стала вносить такое предложение. Честно говоря, ей совершенно не жаль этих Сторчака с Овчаровым. Эти два оболтуса входили в список отморозков, так что чего их жалеть. Получили по заслугам. В глубине души Надежда Александровна только позлорадствовала чужой боли.
Через полчаса два дуролома совсем пришли в себя и могли идти. Вот говорить они не могли. Совсем. И неизвестно, когда смогут произносить слова. Беда не приходит одна. Кроме потери голоса два лоботряса потеряли и свои смартфоны. Наверное, когда их корёжило и они катались по полу, то поломали хрупкие гаджеты. Не мелок же Баширова вывел устройства из строя. Хуже всего пришлось Жеке Сторчаку, ведь он на время взял крутой смартфон у своего старшего брата Сашки. Вот зачем он это сделал? Хотел пофорсить перед приятелями крутой игрушкой и сломал её. А братец Сашок простужен на всю голову: он уже провёл пару лет в колонии по не очень тяжкой статье. Это ему ещё повезло, что не припаяли разбой. После колонии он совсем слетел с катушек, а тут младший брат принесёт ему сломанный смартфон. Хоть вешайся теперь. И не объяснишься с братаном: голоса нет. Надо осваивать язык жестов. Вот брательник и преподаст этот язык жестов Жекеной тушке. Будет больно. Сашок и убить может, он совсем сдурел сидя в своей колонии. Там он пристрастился к марафету, а наркота ещё больше спекла и так невеликие его мозги. Овчарову несколько легче, но тоже надо как-то объясняться с родным папашей, у которого нервы. Максимку уже заранее начало трясти. Увы, но такова жизнь: возмездие настигает каждого, будь хоть ты трижды счастливым. Конец придёт, и конец ужасный. Какова деятельность, таково и падение. У ребят случился очень дерьмовый день и, похоже, дерьма скоро добавится: это точно, придёт им скоро большой Чубайс.
После окончания занятий в школе почти никого в здании не осталось. Основная масса народа весело разбежалась. Несколько учеников в актовом зале вместе с классной мамой репетировали песни к музыкальному вечеру, возились со своими швабрами и вениками уборщицы, которых сейчас величали мастерами чистоты. Оставался в своём помещении трудовик. Это один из немногих мужиков, трудящихся в школе. Трудовик пристроился на эту работу из отставников-пенсионеров, что типично для таких должностей. Бывший майор внутренних войск Безпалько Семён Митрофанович пошёл работать в школу по причине того, что ему категорически не нравилось сидеть дома в окружении большой и дружной, но надоедливой семьи. Во внутренних войсках ему служилось проще и понятнее: командировки в горячие точки, дрессировка любимого личного состава, а семья стояла на втором плане. Теперь, оказалось, что семьи стало слишком много, а армейскую дисциплину семья не понимала и строем не желала ходить. Зато обязанностей Семёну Митрофановичу семья нарезала выше головы, ведь ему же делать нечего – он на пенсии, а здоровья ещё ого-го сколько. Ещё оказалось, что его военную пенсию уже всю поделили. Семён Митрофанович сообразил, что имея за плечами 55 лет, он так может и не дожить до 60 лет, ему раньше прогрызут плешь и вынесут мозги. Двадцать четыре часа семейных ценностей это слишком много. Поэтому он сбежал от семьи в школу, когда подвернулась работа замещать должность трудовика. Здесь он прижился, и его не смущало то обстоятельство, что он фактически только числился учителем трудового обучения, а на самом деле он являлся мастером на все руки и бесплатной рабочей силой. Вдвоём с завхозом, одногодкой Безпалько, они поддерживали состояние школы в надлежащем виде, не дожидаясь, когда администрация наймёт работяг для устранения поломок. Весь мелкий ремонт директор взвалила на их безотказные плечи. И Безпалько это нравилось. Не надо после уроков бежать в семью и там корячится по дому, отбиваясь от требований родственников: сделай то, сделай это. В школе всегда есть работа. Школа, по мнению Безпалько, это как казарма. Только бойцы мелкие и говорливые. Зато у отставного майора имелись свои апартаменты с кучей всяческого добра в них. Занятия с ребятнёй совершенно необременительные. Доставала только обязанность вести кружки, но и это дело терпимое, потому как детки не отличались прилежанием, и им быстро наскучивало ходить в кружки и что-то там мастерить. Интереснее им проводить время за компом, рубясь в игры, чем корячась в мастерской. Зато случались минуты тишины, когда в апартаментах никого не крутилось. Присутствовал только один Безпалько. И тишина. Тихо, как ночью в бане. Такие минуты он любил. Они настраивали на лирический лад и отвлекали от гнусной обыденщины. Какие развлечения в посёлке? Рыбалка на озёрах - так Безпалько не заядлый рыбак. Ещё сезонные походы в лес за грибами и ягодами. А в остальное время народ развлекался спиртным, благо его сейчас производилось навалом, не то, что при коммунистах. Сейчас хоть залейся. Кстати о коммунистах… Безпалько в своей норке устроил хитрый тайничок в котором он держал крамольное нечто. Сейчас в тайничке заначено три бутылки с приличным нечто. Здесь же стояли и различные ёмкости для приёма этого нечто в организм. Всё, как в лучших домах. Только торопиться не надо. В этом деле надо следовать поговорке: «Кто понял жизнь, тот не спешит».
Сегодня в качестве закуски имелись домашние пирожки с луком и яйцами. Вполне приличная закуска, кто понимает. Запустив правую руку в тайничок, Безпалько достал оттуда бутылку. Сегодня рука выбрала абхазскую чачу. Отличный выбор, похвалил свою руку трудовик. Для этого напитка подходил низкий керамический стаканчик. Набулькав в стаканчик граммов эдак пятьдесят напитка, Безпалько немедленно переправил чачу в организм. Откусил половину домашнего пирожка и прожевал его, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения в организме великолепные. Чача лихо пронеслась по пищеводу и разлилась внутри приятным теплом. От второй полусоточки ударило в голову. Нет, это никакое ни пьянство, а эстетическое наслаждение, кто понимает. Больше ста грамм Безпалько себе не позволял,
