разделись и во всём своём ослепительном великолепии занялись просмотром наших с Юрой набросков и планов композиций, разминкой, репетицией поз и прочей подготовкой к съёмке, Лёша попросту обалдел. А потом мне время от времени приходилось вынимать его из того возвышенного транса, в который вводили его эти очаровательные нагие прелестницы. Жалко было возвращать его из рая на грешную землю, но и работать же надо! Он своё доберёт потом с женой. Несколько ночей им точно будет не до сна. Ничего, это очень приятная бессонница. Особенно занятно было читать Нину. Я вспомнил женских персонажей знаменитой картины Семирадского "Фрина на празднике Посейдона". Как он психологически точно изобразил их лица и жесты. А тут Фрин было сразу три, и работать приходилось, а не рефлексировать. Рефлексировать надо было осветительными приборами. Забавно было, как мгновенно изменился у наших помощников знак эмоций на противоположный, когда я сам позировал с девушками для нескольких дуэтов. Один бог знает, каких усилий стоило нашим весёлым подругам сохранять серьёзность. Юра рисовал почти непрерывно, отвлекаясь только для того, чтобы заточить карандаши. И рисовал он больше всего именно эту пару. Я шепнул Нине на ушко, чтобы не забыла попросить несколько набросков. Юрка не жадный.
Сессия прошла на "отлично". Вера тоже попробовала себя в роли фотомодели. И у неё здорово получилось. Если это остатки её "храбрости отчаяния", то это совсем неплохо, но, если то, чего я опасался... Надо будет заняться ею, и чем раньше, тем лучше. Но какая же она прелесть! К четырём часам мы закончили. Могли бы и раньше, но, когда уже сделали всё, что придумали заранее, Лёша предложил: "Добьём плёнку, раз уж начальство так расщедрилось. К тому же эта выставка у Марка, наверно, не последняя, а когда ему ещё удастся поснимать в таких условиях и такой техникой?". Особенно насчёт техники аргумент был весьма серьёзный. Наши красавицы Лешину наивную хитрость очень даже правильно поняли и согласились. А "Салют" с приставной пентапризмой — "советский Хассельблад", и в самом деле, прямо-таки жалко было выпускать из рук. Мы дали волю фантазии и сделали такие красивые и эффектные кадры, которые комиссионные морализаторы не пропустили бы даже под угрозой расстрела. Зато ... ладно, festina lente.
Свободное от высокого искусства время проходило на "полигоне" в общении с будущими боевыми гетерами. Из шести остались три. Одну я отсеял сразу. Красивая и толковая девушка была напрочь лишена способности к эмпатии — осознанному сопереживанию эмоций. Она была отнюдь не бездушной и бесчувственной. Как-раз наоборот. Она слишком погружалась в чужие переживания и теряла ощущение границы между ними и своими собственными. Из неё можно было бы сделать великолепную гетеру, но только не боевую. Манипулировать мужчинами она неспособна. Но вот кого она по-настоящему полюбит, я ему уже сейчас завидую. Лучше всего найти ей совсем другое занятие.
— Выходит, мы ошиблись в оценке? — сказала Карева, когда я закончил наговаривать рапорт на диктофон.
— Я её не видел. Очень может быть, что она правильная в целом. Только вы не поняли, что у неё эмпатия моментально трансформируется в идентификацию. Ваших технологий тестирования я не знаю.
Ещё две стали мне понятны только после пары уроков. Объяснил им, что они показали совершенно замечательные результаты и в дальнейшем обучении не нуждаются. Пожелал всяческих успехов и распрощался, очень надеясь никогда больше не встретиться. Когда за последней ученицей закрылась дверь, в квартирной части "полигона" нарисовалась Анна Витальевна.
— А эти чем тебе не угодили, привереда? Чем они плохи?
— Проститутки.
— Ну и что? Ясно же, что мы не с весталками работаем.
— Вы не поняли, Анна Витальевна. Это не обозначение профессии или рода занятий. Это интегральная характеристика их личности. Они проститутки по самой своей сущности, органически, по своей природе. Они не тело своё продают, не секс. Они продаются целиком, и с удовольствием — не только от прибыли, но от самого акта продажи себя — как такового. Абсолютно не способны ни на какую форму верности. Как проститутки они просто идеальны. Но делать их них боевых гетер — Господи, спаси и пронеси!
— Если ты не ошибся, это очень серьёзно. Подожди тут пару минут.
— Можете ещё сказать, что этот адрес они уже забыли навсегда. А с остальными продолжим. Талантливые девушки.
Мы вышли на улицу, в чудесный московский вечер. Уличные фонари уже горели тёплым жёлтым светом. Анна Витальевна взяла меня под руку.
— Вы правы. Но раньше это было невозможно, пока не изобрели стекло, устойчивое к раскалённым парам натрия. Зато теперь прохожие уже не похожи на покойников.
— Никак не привыкну к твоей манере отвечать на не заданный вопрос. Есть хоть что-то, чего ты не знаешь? Проводишь меня?
— Уже провожаю. Только позвоню из автомата тёте Рае, скажу, что ночью буду занят и сегодня не приду. Замечательная идея! Клара уже у вас? Соблазним девушку с целью восстановления статуса кво? А то она всё-таки к вероятным мужьям ревнует.
Она отдёрнула руку, остановилась.
— Марк, ты страшный человек! Но такой милый.
Инквизиторов было пять особей обоего пола. Весьма вальяжные представители наивысшего слоя художественной богемы а-ла совьетик. Столпы соцреализма, непогрешимый и несокрушимый оплот самой правильной идеологии в искусстве. Их благообразные лица прямо-таки излучали сознание собственного величия и наслаждения ролью крушителей судеб. Пока они изволили меня разглядывать, я успел с толком и с расстановкой прочитать их всех вместе и каждого по отдельности. Да, я и вправду вот такой аппетитный мальчик, идейная ты развратница. Это твои статейки о коммунистической нравственности мне давал почитать Георгий Вахтангович. Разлакомилась на новенького. Ничего, я тебе аппетит отрегулирую. Эта выставка состоится хоть вы все треснете по всем черепным швам. Это для меня она так, сахарная косточка, положительный стимул. Приятно, что и говорить. Но она для серьёзного дела нужна. Вот не удивлюсь, если Оля окажется среди гостей.
— Давайте не тратить драгоценное время всех присутствующих на никому не нужное сообщение о том, что всем известно. Несть истины во многом глаголании. Вам, уважаемым членам консультативной (я выделил это слово) комиссии предоставлено для высококвалифицированной профессиональной оценки мои художественные фотографии. Цель этой оценки — отбраковать изображения, эстетически или технически несовершенные с тем, чтобы оставшиеся были выставлены в готовящейся экспозиции. Принимая во внимание уникальность в нашей стране, а следовательно, прецедентность планируемой акции, организаторы мне предоставили возможность защищать свои работы в очной дискуссии. Давайте приступим к делу. Или вы уже приняли все мои шедевры?
Хорошо борзеть, имея за спиной такую тяжёлую артиллерию. Но глупую наглость мне не простят.
— Что?! — взвился носатый седовласый, явно косящий под Листа. — Эту порнографию ты смеешь называть художественной фотографией! Не слишком ли нагло, мальчишка?! Эту мерзость!
— Luppiter iratus ergo nefas. Право же не стоит начинать обсуждение на столь высоком уровне эмоций. Позволю себе ответить на ваш вопрос: нет, не слишком и вообще не нагло. Поскольку ни одна из фотографий в этом планшете порнографией не является.
— А чем же они, по-твоему, являются? — язвительным тоном поинтересовался лысый в пиджаке с орденскими планками.
— Принимая во внимание разницу в возрасте и положении, я готов принять обращение на "ты", но всё же следовало бы придерживаться нормальных правил общения. Так вот, они являются претендующими на художественность работами непрофессионального фотографа в жанре ню, то есть — обнажённой натуры, выполненными как в студии, так и на пленэре.
Некоторое время они молча переваривали содержание полученной информации и тон её подачи.
— Во всём мире фотографическое художественное изображение обнажённой натуры принято столь же неотъемлемой частью изобразительного искусства, как таковое изображение в живописи, графике и скульптуре. Поэтому не вижу смысла обсуждать предмет изображения. Наша с вами задача оценить качество фотографий, их художественные достоинства — если таковые имеются — и недостатки, которые несомненно присутствуют.
— Во всём мире! Художественные достоинства! О чём вы говорите? Это в загнивающем западном мире, да и то: ваши картинки годятся только для какого-нибудь порнографического журнала, для "Плейбоя" какого-нибудь. это приняла эстафету дама с внешностью завуча очень средней школы. — Над чем смеётесь? Над собой смеётесь!
Тут я уже расхохотался в голос.
— Простите, но эта ваша цитата из Гоголя... Простите. Вы даже не поняли, какой великолепный комплимент вы мне сейчас сделали. Если мои снимки достойны "Плейбоя" — это значит, что они высочайшего сорта. Для любого профессионального автора быть опубликованном в этом журнале — очень высокая честь. Там берут только самый наилучший материал, будь то изображение или текст. Такая публикация — знак качества на творческой репутации автора. Неужели вы этого не знали?
— Но вы же советский человек! Это у их там порнография считается искусством....
Она говорила много. Потом меня обличали остальные: крашеный брюнет в сером свитере и с бородой под Хемингуэя, и довольно стройная миловидная шатенка, одетая дорого и со вкусом. Светская львица. Впрочем, она как-раз говорила немного, но отчётливо читался какой-то особый, отличный от прочих, интерес к моей персоне. Когда в поток их красноречия мне удалось закинуть вопрос о том, что такое порнография и какие у данной социальной патологии патогномоничные симптомы, я получил полный комплект стандартных определений. Они устали, и мне тоже надоело перед ними стоять. Поэтому сел на свободный стул.
— Знаете, товарищи, вы не сказали ничего нового. По крайней мере такого, что я ранее не слышал и не читал. Очень хотелось обойтись без многословия и излишней траты времени, на раз уж простой отбор работ для экспозиции вы решили превратить в основополагающую дискуссию, разрешите изложить вам мою позицию по данному актуальному вопросу. (Интересно, они понимают, что я пародирую их "канцелярит"?) Как говорится, auditur et altera pars. Так вот, начнём с того, что вышеупомянутый американский журнал "Плейбой" ни в малейшей мере не порнографический.
В общем, неторопливо прохаживаясь перед слушателями,я повторил ту импровизированную лекцию, что прочитал тогда ребятам на биостанции в лесу под Рудногорском, разумеется, с учётом состава аудитории.
— Таким образом, товарищи, на основании доведенной до вашего сведения информации, за достоверность которой я ручаюсь мы с неизбежностью приходим к выводу о справедливости моего исходного тезиса: представленные на ваше
