рассмотрение художественно-фотографические работы порнографией не являются, ибо не содержат ни одного из вышеперечисленных признаков этого несомненно порочного порождения упаднической западной культуры.
Как они слушают! Прямо-так внимают, вершители судеб, родную речь. Теперь я для них свой. Однако, в транс бы их не вогнать.
— У вас есть вопросы, товарищи? (Свиной солитер вам товарищ.)
— В целом ваша позиция понятна... эээ...
— Марк Борисович.
— Да, Марк Борисович, и даже некоторым образом приемлема. Изображение обнажённой натура, как вы совершенно справедливо отметили, есть неотъемлемая часть изобразительного искусства. Более того, позвольте дополнить ваше сообщение, изучение пластической анатомии и изображение обнажённой натуры — обязательные учебные дисциплины в художественных ВУЗах. Тут с вами приходится согласиться. Но творение художника не простое копирование действительности, оно представляет собой обобщённый образ, плод творческого осмысления действительности, отличие от механической фиксации момента реальности фотокамерой. Не так ли?
— Не совсем так, товарищ Мельхиорова. Дайте самую лучшую кисть и краски в руки неумехе, бездари. Что получите? Изображение. Более или менее правильно отражающее объект. Но не более. А из рук талантливого человека, вооружённых только каким-нибудь угольком или куском глины, выйдет произведение искусства, образ, товарищи! То же самое справедливо для фотографии. В руках мастера фотокамера становится средством именно художественного отражения, создания образа. Здесь мы с вами воленс-ноленс вынуждены обратиться к классикам марксистско-ленинской философии (Ну, гады, держитесь. Забью цитатами.), в плане учения о творческом отражении материальной реальности. Так, в частности, Владимир Ильич Ленин в своём основополагающем труде "Материализм и эмпириокритицизм" в главе третьей прямо говорит: "Тра-та-та-та-тах." Не станете же вы отрицать талантливых фотографов, равно как бесталанных марателей холста, как объективную реальность, данную нам в ощущениях? Какатум нон эст пиктум, как справедливо отмечают истинные ценители искусства от высокой античности до наших с вами, товарищи, дней.
Цитату я сочинил на ходу. Хрен с два проверят. Им это и в голову не придёт. А из Брежнева не хотите? А то, как только, так сразу. Сам чёрт не отличит. Но тут взяла голос светская львица.
— Позвольте высказаться некоторым образом в поддержку товарища Штерна. Напомню, что, начиная с семидесятых годов на Западе появилось новое течение в изобразительном искусстве, именуемое — она сделала выразительную паузу — фотореализм. Да, оно в корне противно принципам социалистического реализма, являясь крайним проявлением упаднического формализма, но факт остаётся фактом: техника фотореалистического изображения размывает в восприятии зрителя грань между художеством, как таковым, и художественной фотографией.
Я только отвесил благодарственный полупоклон, как лысый орденоносец взял управление на себя.
— Гхм, да! Поскольку в плане предварительной дискуссии достигнут, так сказать, консенсус, позвольте внести предложение: перейти к непосредственному рассмотрению работ товарища Марка Борисовича Штерна, с единственной целью — окончательно убедиться в отсутствии признаков, противоречащих нашему социалистическому законодательству, каковые ввиду творческой молодости уважаемого автора, и только по этой причине, товарищ Штерн, могли остаться им незамеченными. И отобрать достойные быть представленными на — это пока секрет, дорогие коллеги, на международном уровне! Прошу всех присутствующих осознать степень возложенной на нас нашей коллективной, так сказать, ответственности
Вот он, выстрел на бале! Отчаянный вопль "завуча" взорвал благостную атмосферу. Она вопила, не отводя взгляда от открытого планшета с моими шедеврами. Если бы оттуда выскочила гремучая, в двадцать жал, змея двухметроворостая, это произвело бы на неё меньшее впечатление. А заглянувшая в планшет светская львица, тут же рухнула на стул, трясясь от сдерживаемого хохота и изо всех сил зажимая рот руками. Реакция всех троих мужчин была точно такой же, но с переходом в строгость и праведный гнев.
— Хулиган! К тебе отнеслись, как к серьёзному человеку, как к художнику, чёрт побери! Как к коллеге! Паршивый мальчишка, негодяй! Как ты подсунул сюда эту мерзость?!
Из открытого планшета явилось на свет божий цветное изображение широко раздвинутой буйно-волосатой женской промежности и пышных грудей на заднем плане.
Я дал им время на отреагирование противоречивых эмоций. Спокойно сидел и наблюдал, набирал информацию. Очень интересно, очень. Так, выдыхаются. Продолжим наши игры.
—Товарищи, приношу свои самые искренние извинения. Честное слово, никак не ожидал такого тяжёлого эффекта. Очень вас прошу сказать хоть несколько слов в своё оправдание.
— Говорить ты мастак. Ну давай, так и быть, послушаем.
— В таком случае позвольте по всем, так сказать пунктам. Вы уже не раз назвали меня мальчишкой. Совершенно согласен с этим обвинением. Вы правы. Я ни в коем случае не девчонка. Готов по первому требованию предъявить неопровержимые доказательства.
Первой фыркнула светская львица. Через секунду дошло до остальных.
— Как я это сделал. В середине прошлого десятилетия учёными - психологами был открыт феномен, который назвали "эффектом невидимой гориллы" или просто "эффектом гориллы". Суть его в том, что человеческое внимание управляемо извне. Оно может быть до чрезвычайности ограничено при помощи совсем несложных приёмов. Я осмелился применить этот эффект для своей — признаю и, умоляю мне поверить, очень раскаиваюсь — крайне неудачной шутки. Незаметно положил репродукцию этой знаменитой картины в планшет с фотографиями.
— Какой ещё картины?! — взвилась Мельхиорова. — Эта мерзостная... — она задохнулась от возмущения. А я сделал паузу.
— "Происхождение мира". Густав Курбе. — заполнила паузу львица.
— Спасибо, Инна Павловна. Это живописное полотно было создано французским художником-реалистом Густавом Курбэ в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году. Входит в сокровищницу реалистических живописных произведений мирового значения. Разумеется, это репродукция, то есть фотография картины. Кто бы позволил мне взять и принести сюда национальное достояние Франции стоимостью в миллионы франков?
Снова паузу заполнила львица.
— Мне кажется наш молодой коллега имел вполне благое намерение на конкретном примере обосновать свой тезис об отсутствии принципиальной разницы между произведениями искусства, выполненными в различных техниках, в том числе и в технике фотографии. Правда, осуществил он это своё намерение крайне возмутительным путём. Прибегнул к совершенно недопустимым средствам. Я крайне возмущена!
Ага, вот только не лопни от восторга. Через некоторое время я снова внёс нечто свежее и новое в их болото протухлых банальностей.
— Глубокоуважаемая товарищ Мельхиорова, ещё раз прошу меня простить. Но, если бы не перед вами лежала репродукция, а вы стояли бы перед этой картиной во всемирно известном парижском музее Орсэ — ваша реакция была бы точно такой же?
Ну-ну, поиграй вазомоторами, старая ханжа. Скольких нормальных девчонок ты развратила в своей постели? Ну, попыхти. Кондрашка тебя не хватит, к великому сожалению. Это тебе не своими дряблыми сиськами стоять на страже коммунистической морали. бездарная писака.
Эти люди были кем угодно, но не дураками. И дилетантами они тоже не были. Поэтому, когда бородатый предложил заняться, наконец, делом, и приступить к оценке моих творений, все с удовольствием согласились и приступили. Я только предложил оставить на виду репродукцию, чтобы нагляднее была разница между моими фотографиями и этой живописью. Тошнотворной, честно говоря. Почти точно повторилась сцена оценки Юркиных рисунков Леной и Наташей. Только экспертов было больше, и они были не самодеятельные. То же раскладывание по длинному столу, перемещения из группы в группу, переговоры в полголоса. Нормальная работа профессионалов. Я скромненько помалкивал в сторонке. Ещё одна моя заготовка не понадобилась. Результат их работы меня вполне устроил. Они отвергли именно то, что и было предназначено для отсева. Кое в чём я ошибся. Они оказались немного смелее, чем я предполагал. Так это же хорошо! Укрепило мою веру в человечество. Или это им спустили новые установки?
Окончательное решение было принято четырьмя голосами против одного. Старая поганка затаила лютую злобу. Ну и чёрт с ней. Я не собираюсь делать карьеру в искусстве. А вот она поостережётся нарваться ещё раз. Когда уже собрались расходиться, похожий на Ференца Листа спросил:
— Кстати, Марк Борисович, какое у вас образование? Если не секрет, что вы окончили?
— Не секрет, Фёдор Иванович. Пока — никакого. Студент мединститута. Пятикурсник.
— Надо же! Мы были уверены в другом. Тем более, желаю вам всяческих успехов. Только не зарывайтесь так. Не надо.
Прощаясь, светская львица чуть задержала мою руку в своей.
— Спасибо за доставленное удовольствие.
— Вам спасибо. Я ожидал полнейшего разгрома.
— Не верю. До свидания.
============================================================
Выйдя, наконец, на свежий воздух, двинул очень неспешно направо по Калининскому, разглядывая витрины и анонсы театральных касс. Возле "Юпитера" задержался надолго, чтобы основательно ознакомиться с годами неизменными новинками советской фототехники. Ну, наконец-то.
— Марк Борисович! Товарищ Штерн!
Изобразив приятное удивление, подбежал к вишнёвым "Жигулям".
— Инна Павловна! Рад вас снова видеть! Как это вы меня заметили?
— Если хотите, я вас подвезу. Или у вас ещё какие-то дела?
— Здесь — никаких. Спасибо большое. Терпеть не могу прогуливаться в толпе.
Она вела машину свободно, уверенно и аккуратно, уделяя управлению не слишком много внимания. Не первый год за рулём.
— Вам куда?
— Не очень далеко. Рядом с "Профсоюзной". Если вам по пути, конечно. Остановился у родственников. Оставлю эту бандуру (кивнул на планшет с фотками), возьму камеру и ещё погуляю по столице. До вечера время ещё есть. А вечером в Москве очень красиво. Прихвачу портативный штатив.
— А вы не москвич? Издалека?
— Тайноград. Почти три часа лёту.
— Ничего себе! Но вы совсем не похожи на провинциала.
— Хотите анекдот? Разговаривают двое. "Что-то я давно не видел Сёму". - "Так он давно перебрался в Ниццу." - "А это далеко от Бердичева?" - "Почти три тысячи километров". - "Боже! Какая глушь!".
Она рассмеялась.
— Знаете, я даже не подозревала, что Лена такая красивая. Нет, знала, конечно, но, чтобы настолько!
— Вы давно их знаете?
— С Наташей виделась один раз, когда они приходили к нам в редакцию. А с Ленкой мы просидели лет семь за одной партой. Потом долго не виделись, вот до той встречи. Москва....
— Так это через вас они продвинули Юркины рисунки в журнал. Теперь понятно.
— Его и продвигать не надо. Парень с задатками гения. А после этой выставки он высоко взлетит. Мы хотим заказать ему иллюстрации к роману. И
