Лестница

"Главное – это не главное, а не главное – это главное".
                                                       перл из Тик-тока

Пролог

-Что первым приходит тебе на ум?
-Лестница.
-Какая она? Это ступени? Лестничные марши в подъезде? Стремянка? Или пожарная лестница в торце дома?
-Нет. Деревянная, старая и расшатанная, с проржавевшими гвоздями и скобами.
-И что дальше?
-Я пытаюсь подниматься по ней, осторожно, чтобы не доломать окончательно. На ней уже сломаны некоторые перекладины, их остатки просто висят, приходится перешагивать выше, и тогда она начинает вибрировать, словно пытается сбросить меня.
-Но ты все равно пытаешься подниматься?
-Да. Там, где я нахожусь, нет металлических лестниц, моя лестница единственная. Только по ней можно забраться на крышу. Крыша тоже старая и обветшалая. Стропила могут проломиться под весом человека.
-И зачем ты хочешь забраться на крышу?
-Хочу лечь там на спину и смотреть на звёзды. А днём загорать на солнце. Если пойдёт дождь, придётся мокнуть, если снег – придётся мерзнуть. Но только оттуда небо кажется ближе, и можно трогать облака. 
-До них ведь нельзя дотянуться и они – это просто аэрозоль, конденсат водяного пара.
-Да, это мельчайшие капли и льдинки, парящие вместе в воздухе.
-Почему ты хочешь всего этого, почему хочешь на крышу, что тебя не устраивает внизу, на земле или в доме?
-На крыше смогу расположиться только я один. Двоих она не выдержит из-за ветхости и рухнет.
-Значит, ты хочешь остаться один?
-Нет. Просто уединиться, чтобы думать.
-На время?
-Надолго.
-Ты хочешь уединиться, потому что кто-то не устраивает тебя?
-Нет. Меня все устраивают. Но есть те, кто устраивает меня больше других.

***1
-Слезай оттуда, бандит! Я доберусь до тебя! Все расскажу твоим родителям, когда приедут.
-Не доберёшься! Ты старая, и у тебя коленки болят, ты не сможешь, а если все же полезешь, лестница сломается. Тогда я точно уже не спущусь с крыши, не смогу.   
-Спускайся и поешь.
-Не хочу! Ненавижу борщ, хочу чан рамён!
-Он вреден для тебя, это слишком острое блюдо. Ты еще маленький, твой желудок может повредиться.
-Я ел его сто раз и ничего не повредил. Мне нравится, как от него жжётся во рту.
-Слезай. Сделаю тебе рамён. Но сначала съешь немного каши или борща.
-Немного – это сколько?
-Несколько ложек.
-Сколько конкретно?
-Хотя бы пять.
-Иди и приготовь мне его. Я подожду, но сначала покажи.
-Иди! Я уже залила его кипятком и поставила в микроволновку.
    Бабушка не могла справиться с внуком. В свои 10 лет он делал всё, что хотел. Ее основной заботой являлись его безопасность и здоровье. Учился он так себе, но без троек, худо-бедно помогал ей – бегал в магазин за продуктами, кормил собаку и двух кошек, поливал огород, подметал мусор на дорожках. Она отдала ему свою карточку Мир, на которую ей приходила пенсия. Эта сумма считалась его карманными расходами. Основные деньги, которые перечисляли ей дочь и зять, поступали бабушке на карту VISA, потому что карты Мир имели обращение только в России.
    Бабушка переживала о том, что внук растет фактически без родителей. Они приезжали только раз в год и всего на неделю. Конечно, он общался с ними в видео чате, но нечасто, занятость не позволяла им этого, и по строгому регламенту общение с близкими родственниками разрешалось лишь раз в месяц. Ни с кем больше по условиям контракта общаться они не могли. 
    Контракт длился уже пять лет, но в этом году они вновь продлили его на такой же срок. Бабушка поплакала, но делать было нечего. А мальчишка, узнав об этом, опять залез на крышу старого сарая и не слезал оттуда весь день, пока сильно не проголодался.
-Кем ты был сегодня? – спросила она его, когда он алчно глотал куски мяса и тушеные овощи.
-Ленивцем, – ответил он, хотя покрасневшие от слёз глаза выдавали его с потрохами.             
-Совсем не дружишь ни с кем. Почему?
-Пацаны – глупые, а девчонки – полные дуры. С кем дружить? И художник уехал.
-Он ведь скоро вернется.
-Долго ждать. Я не нужен ему.
-Нужен. Он звонил, спрашивал о тебе.
-Мне тоже звонил.
-Почему же ты не ответил ему.
-Потому! Он первый меня бросил!
-У него дела.
-Детей нельзя бросать, а меня все бросают. И он тоже.
-Ты уже не маленький.
-А говорила – маленький, когда чан рамён не хотела мне давать.
-Все относительно. С одной стороны так, с другой стороны эдак.
    Художник все-таки приехал, привез мальчишке и бабушке кучу подарков. Когда-то он снимал у бабушки комнату, а потом она перестала брать с него оплату за прожитье, потому что художник стал для них с мальчишкой почти членом семьи.
-Почему ты так долго не возвращался? – бил его при встрече пацан, а бабушка вытирала слёзы и говорила:
-Мы скучали, очень.
    Даже пёс и оба кота крутились у него под ногами и норовили урвать немного ласки. Но пацан отгонял их и не отходил от него ни на шаг. 
    Потом они ужинали, художник рассказывал, куда уезжал и что видел, показывал фото на мобильнике и обещал в следующий раз, когда родители мальчишки оформят на него доверенность, взять пацана с собой.
-Ты уже обещал это в прошлом году, – сказал пацан.   
-Но родители сказали, что сделают доверенность, только когда тебе 10 лет исполнится.
-Смотри! Ты обещал!

***2 
    Художника звали Арт, а полностью Артём. Димка очень его ждал и надеялся поехать с ним на зарисовки. Зарисовками Арт называл поездки по ближним деревням и поселкам, чтобы сделать до десятка эскизов и набросков портретов местных жителей. Некоторые наброски он дарил тем, кто послужил моделью. Все, кого он рисовал, приносили ему кто яблоки, кто картошку, кто молоко, сметану и яйца, а кто домашнюю выпечку. В округе его уже знали, он уезжал, а через некоторое время возвращался, чтобы отдать каждому законченный портрет. Для себя он оставлял только фото. Сельчане гордились своими портретами, сделанными рукой настоящего мастера. А Димка страшно гордился самим мастером. Арт приезжал не только летом, но и в другие сезоны, ранней осенью, зимой, если выпадало много снега, весной, когда все расцветало.
    Ближнее к ним село летом он посещал особенно часто. Димка давно понял, что Арту нравится одна девчонка, старшеклассница, которая каждое лето гостила у деда с бабушкой. Крепкие это были старики, работящие. У Димкиной бабушки колени от нагрузки болели, но и она много трудилась по хозяйству, а эти так и вовсе большой дом строили, для чего нанимали работников. Правда, стройка шла небыстро, потому что часто останавливалась, когда деньги на покупку стройматериалов заканчивались.
    Старшеклассницу звали Вика. Что в ней нашел Арт, Димка понять не мог. Обычная, конопатая, примерная заучка с брекетами. Ей тогда 13 лет исполнилось, и ее Арт рисовал чаще других. Она не позировала, просто делала свои дела – то кур кормила, то с цыплятами возилась, то еще что-нибудь. А он рисовал, рисовал и рисовал. В разных ракурсах, при различном освещении. Потом его кормили обедом, а заодно с ним и Димку. Дед этой девчонки был раньше учителем Арта, и у него много своих работ имелось, но все они хранились на чердаке в специальных папках с ручками для переноски по типу сумок. Там же у деда стояло несколько мольбертов, на каждом из которых подолгу висел рисунок или даже целая живописная картина в процессе создания. В основном дед рисовал природу, но и людей иногда.
    Жили они на другом конце села, почти на окраине, рядом с лесом. Но Вика часто приносила Арту гостинцы от деда, и тогда Димкина бабушка угощала ее чаем с пирожками. В такие моменты Димка сидел где-нибудь рядом и ревниво наблюдал за художником, который глаз не сводил с этой конопатой уродины.
    Однажды, когда Арт задерживался с приездом, Вика пришла к Димке и его бабушке. Тогда Димон как раз выторговал свой любимый чан рамён. Вика тоже захотела его попробовать. И конечно он показался ей очень жгучим. Димка смеялся над ней, но радовался, что ему выпала удача доедать за ней начатую порцию.
    С тех пор Вика часто приходила к ним. Помогала Димкиной бабушке, играла с Димкой в стрелялки, лазила с ним на крышу сарая. И ждала приезда художника. Таким вот был притягательным для всех Арт. Но ее он привечал особо. Брал ее руки в свои, а потом усаживал, доставал набор, подстригал и подпиливал ей ногти. И волосы подравнивал. Ругал за то, что сутулится. В общем, делал с ней все то же, что и с Димоном. И ногти, и волосы и про сутулость. Поэтому Димон и злился, он хотел, чтобы Арт только с ним все это делал. А так получалось, что и он, и Вика, являлись для Арта только детьми, которых обихаживать нужно и наставлять.
    Но когда все дела были сделаны и все наставления даны, Арт усаживал их у камина и рассказывал очень интересные истории, чтобы потом они трое разбирали по полочкам поведение героев этих рассказов. Как же Димон и Вика старались, с пеной у рта. Бабушка с удивлением слушала их споры на таких посиделках и удивлялась педагогическим талантам Арта и его харизме.
    Ей больше всего нравилось то, что он ел с аппетитом все, что она ставила на стол перед ним. И эти двое мелких, чтобы покрасоваться перед ним, тоже начинали наворачивать простую русскую еду – борщ, пельмени, тушеную картошку с мясом, салат из квашеной капусты, а не просили заказать суши и развести рамён. Она не понимала их пристрастия к азиатской пище, совершенно несъедобной на ее взгляд из-за большого количества очень острых специй. Впрочем, Арт тоже все это обожал. Поэтому в его отсутствие она для Димона применяла как аргумент любовь Арта к обеим кухням. Чтобы Димон не кочевряжился и ел, что дают.           
    Больше всего мелкие любили ходить с Артом на поле за цветами. Он давал им садовые секаторы и показывал, как именно срезать васильки, чертополох, ромашки, колокольчики. Они требовались ему для натюрмортов. Из города он привозил куски различных тканей и всяческую мишуру типа бус, гирлянд, подсвечников, сказочных сундучков, статуэток и даже игрушек. Всё шло в дело, и на фото композиции из всего этого хлама получались запредельно фантастическими. Малые с трепетом ожидали, когда он соорудит очередную из них, сфотает, обработает в двух-трех программах и покажет им на большом экране, который он также привозил с собой. И тогда происходило чудо – банальные и примитивные предметы в сочетании с живыми полевыми цветами становились сказочно многогранными. Вика замирала и даже от избытка чувств закрывала руками лицо, а Димон просто смотрел, разинув рот. Арт при этом сидел в кресле-качалке нога-на-ногу и посмеивался над ними.
    Разбирала все его нагромождения бабушка, пока эти трое, лежа на старом ковре, листали глянцевые фото-альбомы известных фото-художников, среди которых мелькал и Арт.
-Ты самый лучший из них! – восклицала Вика.
-Нет, – отвечал Арт, – Просто я самый молодой и поэтому еще не так подвержен штампам. С возрастом все труднее избавляться от них, мне мой наставник это всегда говорил.
-Почему? – удивлялся Димон.
-Ну… как бы тебе объяснить. Они копятся в памяти, накапливаются и давят своей массой на воображение.
-Разве память имеет массу?
-Многотонную. Поймёшь со временем. Иногда она так наваливается, как гранитная плита, размозжить может в лепёшку, и не спастись бывает.
-И тебя мозжила?
-Еще как! 
-Но ты ведь жив.
-Выжил, а мог и не