неразличимыми вдали, «что там такое кругло-серое с ямкой»? Все становится предельно точным, ясным, ничего неразличимого, нет неуверенности, размытости. При освещении этим светом, все становится не только светлее, но и детальнее, как под увеличительным стеклом. Предметы не увеличиваются, остаются такими же, но становятся подробнее, словно были поднесены к глазам рукой, рассмотрены и возвращены обратно. Самого солнца при этом на небе нигде нет. Ни в одной из сторон, но если поднять голову, чтобы посмотреть прямо над собой, то становится понятно, откуда исходит сияние. Солнце настолько высоко в небе, что его не видно, оно не слепит, не мешает, а лишь греет и освещает кристально отсутствующий, прохладно несуществующий воздух. Вокруг необъятное пространство, его невозможно охватить, нельзя ощутить, как одно, место, или запомнить как пейзаж, потому что все в нем, все в этом, и можно только здесь быть. Тогда от бессилия уместить все в рамки привычного, внезапно возникает ликование.
Это чтение не для каждого. Не для человека, который будет стоять у окна, вдыхая всей грудью, полными легкими, прохладную из-за недавнего ливня волну, желая ощутить дух простой, естественной жизни, идущий от кончика пальца, которым почесал, там, где очень чесалось.
Свиньи.
Очень сложно дописывать что-то к чему потерял интерес. С такой проблемой сталкивался Кьеркегор. Он писал книгу в которой развивал определенные темы, но никогда не доводил их до логического конца. Его произведения оставались незаконченными. Когда публика требовала продолжения, то он просто отвечал, что уже успел забыть с чего начинал и ему проще написать еще одну книгу, чем продолжать старые рассуждения.
Однако необходимо поставить некую точку, как-то обозначить, что произведение дописано. Это можно сделать либо в предисловии, либо в заключении. Эта глава — просто продолжение предисловия. Она написана последней и должна подвести итог всему тексту, написанному в стиле шизописи и борзописи. Кроме того, она охарактеризует стиль всего произведения.
В царской России жил артист с фамилией Андреев-Бурлак. Однажды он выступал в Казани, где должен был прочитать публике со сцены рассказ под названием «Свиньи». Он вышел и громко произнес название: «Свиньи!». Внезапно он замолк, потому что забыл дальнейший текст. Публика некоторое время сидела в недоумении, затем потихоньку стала роптать и в конце концов артиста стали громко освистывать. Людям показалось, что артист назвал свиньями сидящих в зале.
Он вспомнил текст и начал его произносить, но толпу было уже не остановить. Артист покинул Казань и больше никогда там не появлялся. Неразумная толпа так и не поняла что же им пытались сказать.
Вы готовы, свиньи?
Космонавт поневоле
- Тогда, сегодня вечером.
- Договорились, - ответил Юрик.
После этого он положил телефонную трубку. Сегодня вечером он собрался идти к Кислому в гости. Тот частенько звал его, чтобы Юрик составил ему компанию, а может быть, чтобы был хоть кто-то, кто бы приглядывал за ним. Хотя Кислый был парнем на редкость опытным, поэтому если кому-то и нужен был присмотр, то только не ему. Как правило, наоборот, кому-нибудь другому, за кем как раз Кислому и приходилось присматривать.
Юрик уже несколько раз пробовал декстрометорфан. Это вещество содержится в сиропах от кашля и продается в любой аптеке. По структуре декстрометорфан близок к опиатам, точно так же угнетает кашлевый центр, и используется как активный ингредиент этих сиропов. Но на центральную нервную систему декстрометорфан влияет не как опиат, а как диссоциатив. Вот только принять его нужно сразу много и это является самой большой сложностью.
Сиропы как будто специально изготовлены с кучей всевозможных добавок, которые затрудняют их употребление в больших количествах. Это всевозможные рвотные и противоотечные средства, которые обладают невероятно мерзким вкусом. Сам сироп сделан приторно-сладким. Его можно выпить по инструкции одну ложечку и пройдет нормально, но сразу бутылочку выпить очень сложно. После первой бутылочки вырабатывается стойкий ментальный рвотный рефлекс, который не проходит и вызывает отвращение при мысли принять еще одну. Для средних эффектов нужно три-пять бутылочек, а для самых глубоких около десяти. Именно поэтому Юрик, попробовав декстрометорфан в средних дозировках, невероятным усилием, запихнув в себя три бутылька, больше не испытывал никакой тяги к такому времяпровождению. Эффекты были довольно занятными, но все же слабыми. Усилить действие дополнительным приемом казалось просто невозможным. После окончания действия сиропа на несколько дней на душе становилось легко и приятно, и настроение было невозмутимым и спокойным. Это были последствия действия вещества, свойственные некоторым из диссоциативов.
Кислый позвонил и сообщил, что теперь не нужно будет давиться этой жижей. Он выделил вещество, которое содержится в сиропе и его можно будет принять, как обычный порошок. Юрик не испытывал особой потребности в употреблении чего-то, но из простого любопытства согласился попробовать. Последний раз он чувствовал что-то очень необычное, лежа с закрытыми глазами, он оказывался в необозримых просторах иных миров. Но это чувство было очень слабым. Он спокойно, лишь слегка пошатываясь, смог пойти и принять душ. Теперь ему захотелось полностью попасть в другое измерение со своими законами и побыть там, пусть хотя бы искусственно и ненадолго.
Кислый сказал, что Юрик должен принести столько бутылочек с сиропом, сколько он сам чувствует, что ему надо. Сам Кислый уже сделал экстракцию из двадцати бутыльков и отделит оттуда примерно такое же количество, а принесенные Юриком бутылочки оставит в качестве компенсации. По дороге к Кислому Юрик решал, сколько же ему надо. Передозировки быть просто не могло, даже от всех двадцати бутылочек, но выпрыгнуть в окно, свихнуться, или долго болеть тоже не хотелось. Поэтому Юрик остановился на семи и купил их по частям в трех аптеках, расположенных по пути. Ему казалось, что если купить сразу все в одном месте, то это будет подозрительно для фармацевтов. Когда он выходил из последней аптеки, то понял, что покупая две, он не менее подозрителен, ведь одной бутылочки хватит на две-три простуды, если принимать их по инструкции. Если кто-то берет две или три, при этом сам берущий - молодой человек, то есть именно самая подходящая категория, то это уже подозрительно. Лучше было бы взять все семь в одной аптеке и не светиться в трех. Потом Юрик понял, что это его внутренние комплексы. Он собирается принимать их не по назначению и ему становится не по себе перед продавцом, потому что он будет что-то нарушать. Самому продавцу, на самом деле, вообще наплевать, он только рад, что продаст больше. К тому же что он будет нарушать? Все ведь полностью законно. Пьют ведь другие спиртовые аптечные настойки, а он пьет сиропы.
Кислый был в хорошем настроении. Ему позвонил брат, который проживал за границей и предупредил о своем скором приезде на историческую родину. То есть к Кислому в гости. Кислый часто рассказывал всевозможные истории о своем брате, по большей части, как казалось всем, выдуманные им же самим. Например, одной из таких историй был рассказ о том, как его брат, который был уже взрослым мужчиной, в молодости дружил с писателем Пелевиным.
Он с улыбкой встретил Юрика, пригласил в комнату, чтобы присесть. Пока Кислый, подготавливал все необходимое для скорого начала мероприятия, они беседовали, обсуждая новости, говоря о жизни, о себе, о родных и подобных делах. Как всегда, если идешь к кому-то в гости или даже просто говоришь по телефону с какой-то определенной целью, разговор обо всем остальном звучит как простая формальность. Просто чтобы показать, что человек тебе интересен не только ради чего-то одного, но и вообще. Поэтому разговор у Юрика с Кислым состоялся не очень оживленный - новостей в мире было не очень много, о жизни говорили раньше за бутылочкой, и сейчас не очень хотелось, родные были вроде бы в порядке, а принять явно пора, потому что вечер уже настал.
Кислый достал небольшой пакетик декстрометорфана и отвесил каждому его порцию. Весы были самодельные и сделаны из подручных средств. В качестве чашечек использовались половинки от яйца киндер-сюрприз, которые обычными нитками цеплялись к перекладине из тонкой деревяшки типа оконного штапика. Опорой весов служила подставка для карандашей, а грузиками обычные советские монеты. Старые советские монеты весили столько, сколько копеечными они были, поэтому Кислый был уверен, что положив на одну чашку три копеечных монеты отвесит три грамма. После этого он высыпал отвешенный порошок на лист бумаги и разделил его пополам, чтобы вышло по полтора грамма каждому. Затем они приняли порошок и стали располагаться, готовясь к необычным ощущениям.
Кислый расположился на узкой кровати, на которой всегда спал. Юрик лег на матрас, постеленный на полу. Рядом с Юриком стояла табуретка на которой стояла огромная магнитола из колонок которой доносилась тихая электронная музыка. Эффект еще не наступил, поэтому они решили поговорить.
- Эх, мне бы на сигму... – мечтательно сказал Кислый.
- Что за сигма? – спросил Юрик.
- Плато такое. Сколько не пробовал, все не могу туда попасть. Как было максимум четвертое, так и есть.
- А что за плато? – снова спросил Юрик. Я не очень хорошо понимаю о чем ты вообще говоришь.
- Ну... – Кислый слегка замялся, - сразу и не объяснить. Да и времени у нас не много. Вкратце могу сказать, что в зависимости от дозы возникают разные состояния. Каждое из них называется «плато». Когда поймешь с чем имеешь дело, то понимаешь еще и то, что это слово очень подходит. Ощущение примерно такое, что сознание «закручивает» по спирали. Новый виток, новое состояние, новое плато.
- А сколько этих состояний? – спросил Юрик.
- Точно неизвестно. Но здесь, на нулевом плато считается что их четыре. То есть помимо обычного состояния есть еще четыре, которые могут возникнуть после приема. Ну а какое именно из четырех возникнет зависит от того сколько ты примешь, как я уже говорил.
- Понятно. – сказал Юрик. - А на какое отправлюсь я?
- Тут много ньюансов. – ответил Кислый. – Значение имеет индивидуальная чувствительность, предыдущий опыт и другие препараты, которые принимал. Даже то, что ты до этого ел. Но в данном, конкретном случае, гарантирую тебе четвертое.
Юрик задумался. Ему хотелось знать на каком плато он уже бывал и в чем разница между тем, где он был и тем, что возникнет сейчас. Его удивило, что оказывается существует система в том, что он считал обычным времяпровождением, типа алкогольного опьянения. Потом он подумал, что и в алкогольном опьянении существуют свои стадии, которые пусть не очень ярко, но тоже выражены. Ему сразу захотелось узнать все подробности, поэтому он сразу обратился к Кислому с просьбой разъяснить все как можно подробнее. Тот ответил:
- Это сложно... Да и неохота мне... Это невозможно. Точно. Это именно невозможно. Но образно я все же могу попытаться тебе это объяснить. Потом ты сможешь провести параллель, исходя уже из своих ощущений, тогда и поймешь. Вот видишь
