увлечённым рассказчиком. И рассказывал ей это всё определённо не для того, чтобы «развлечь даму», а потому что для него самого это всё было интересно и важно; в нём чувствовалась неуёмная страсть к познанию, к непрерывной учёбе, он будто бы жил этим поиском всё новых и важных знаний…
Она была достаточно умной и грамотной женщиной, чтобы свободно поддерживать разговор на все эти темы, тоже безусловно для неё интересные ещё с детства; но — если бы не это ненавистное кольцо, которое подспудно отравляло всё их общение!..
Хотя иногда его рассказы настолько увлекали её — что она забывала на время и об этом её кольце… И как ей хотелось — бесконечно видеть эти его горящие какой-то запредельной устремлённостью и каким-то глубинным знанием глаза, бесконечно слышать его глубокий, низкий, чистый голос, от которого что-то блаженно звенело в её сердце!..
Но это страшное кольцо — которое она, под купейным столиком, автоматически продолжала пытаться вертеть и снимать с уже чувствительно больного пальца — и которое не вертелось и не снималось — возвращало её в тоскливую «реальность»…
Она не может, не может, не может — честно взглянуть ему в глаза!..
Но даже сквозь стыд и боль от этого страшного кольца — пытается…
…
И ей кажется — что он тоже хочет сказать ей что-то очень для него важное, что что-то лежит у него на душе, о чём он очень хотел бы сказать человеку, который бы мог его понять…
Она уже поняла, что по профессии — он не то геолог, не то что-то близкое к этому; а перед геологами, и всей этой их романтикой, она преклонялась с детства. Она поняла, что он побывал в каких-то очень интересных, и даже загадочных, экспедициях. И почему-то она была почти уверена, что как раз то, о чём бы он хотел ей сказать, как-то связано с какой-то из этих экспедиций…
И она решилась спросить его:
«Скажите, а случалось ли вам в ваших путешествиях встречаться с чем-то совершенно исключительным? Быть может, таинственным, трудно объяснимым… И что, быть может, как-то очень сильно повлияло на вашу жизнь?..»
Она задала этот вопрос — и каким-то инстинктом, или интуицией, поняла, что, кажется, попала в точку…
Он взглянул на неё — взглянул как-то очень и очень внимательно — и она вдруг всем своим существом поняла, почувствовала, что — да, именно — вот о чём-то об этом, что лежит у него на сердце каким-то особым грузом, он и хотел ей рассказать, но до сих пор — ещё окончательно не решился…
Он смотрел на неё — и этот его взгляд как бы означал:
«Поймёшь ли ты?»
А она тоже смотрела ему в глаза — и как бы заверяла его мысленно, этим взглядом:
«Я — пойму, пойму, пойму!..»
И видимо — он решился; он глубоко вздохнул — и начал свой рассказ:
«Это было на плато Путорана… Плато Путорана — это целая огромная геологическая страна, почти необитаемая, где местами буквально не ступала нога человека, и совершенно фантастическая, чуть к югу от полуострова Таймыр, в Восточной Сибири, и по площади почти что равная Франции. Пейзажи там — совершенно инопланетные! Оно занимает 1-е место во всём Советском Союзе по концентрации водопадов, причём совершенно уникальных...»
Она слушала его, затаив дыхание…
А он ещё раз взглянул на неё как-то по особенному — и, вздохнув, продолжил:
«В общем, в один из этих замечательных водопадов — как-то глупо поскользнувшись — я и упал… И меня протащило потоком — сквозь подземный туннель… Как я остался жив — абсолютно непонятно. Меня чудом нашли, и чудом откачали… И то, что там со мною было — это очень трудно передать и в научных терминах, и обычными человеческими словами… То, что перед человеком в подобных ситуациях проносится, в одно мгновение, вся его жизнь, со всеми его делами, грехами и ошибками — это действительная правда… Там было кое-что и посильнее… Но об этом — слишком трудно рассказывать...»
Он посмотрел на неё так — будто извинялся за то, что не может рассказать ей всё; и продолжал:
«Важнее — выводы, к которым после всего этого приходишь. Начинаешь понимать, что такое жизнь и смерть. И что жизнь — надо бесконечно любить и ценить. И что самое главное в жизни — это познание и любовь. Познание — чтобы составить единую, подлинно научную, картину мира, без чего не может быть ни мира на земле, и никакого счастья для всего человечества… А что касается любви — то только тогда по-настоящему и понимаешь: насколько это бесконечно важно, чтобы иметь возможность — кого-то любить, о ком-то заботиться...»
И в его глазах, в его голосе было одновременно и что-то в высшей степени мужественное — и что-то совершенно детское, что-то такое, что после этих последних его слов — её как пронзило:
«А ведь он действительно, действительно — не может без этого жить!.. Без любви, без заботы!..»
Ей захотелось немедленно вскочить — и обнять его, что было сил!..
Но предательское кольцо — едва она невольно пошевелила пальцами — тут же напомнило ей о себе… И она — как рухнула снова, с чистых небес — в грязную лужу своей лжи, своего вранья…
И в то же время — в её раздёрганной душе, в этом смятении и хаосе чувств, вдруг и внезапно — прочь отметая все сомнения — затеплившимся в сердце огоньком, как от любимой деревенской, бабушкиной керосиновой лампы — созревает самая сумасшедшая надежда… Надежда — и уже почти уверенность, что это, и в самом деле — ОН!..
Или она ещё сомневается?..
Да не такого ли человека — она ждала, и мечтала встретить, всю свою жизнь? Не это ли — то САМОЕ НАСТОЯЩЕЕ, о чём она мечтала чуть ли не с самого детства? И не в этом ли — не в этом ли человеке — её подлинное спасение? Не в этом ли — для неё действительный выход из её полнейшего житейского тупика?..
Но ведь тогда врать сейчас — нельзя! Никак нельзя!.. Любая ложь — убивает любовь, дружбу, убивает любое чистое и искреннее доброе чувство в самом зародыше! Это она поняла уже давно, поняла абсолютно твёрдо… Так зачем же она врёт ему уже сейчас?!
Если она не перестанет врать ему прямо сейчас — с этим совершенно дурацким кольцом — то всему конец! Никаких отношений не возникнет — и не сможет возникнуть. Не сможет возникнуть в принципе!.. Это кольцо — и чудо тех отношений, которые могли бы у них возникнуть, это вещи — не совместимые!..
А он — он будто всё видит и понимает…
Но разве это он — должен перестать врать, и сказать всё как есть?..
А время идёт…
И поезд, этот несчастный поезд, неумолимо идёт — к его последней остановке… И их, волею судьбы, совместное путешествие — подходит к концу…
Но как, как перестать ему сейчас врать?!.
Она ведь, вроде бы, ему и не врёт — а только просто — ну, просто кое о чём умалчивает…
Да, «умалчивает»… Как постановления Политбюро ЦК КПСС…
Но ведь она прекрасно, прекрасно понимает, что это — враньё! Это преступное кольцо!Враньё — и обман!..
Но — что же делать?!.
Драма в вагонном туалете
Тем временем, очередной ненадолго подсевший к ним пожилой и тихий пассажир, который нисколько им не мешал, уже начинает заранее готовиться к выходу, вытаскивать и готовить свой громоздкий багаж… Её спутник и собеседник — встаёт со своего места, и начинает ему помогать…
А уже потом скоро — и её с ним последняя, конечная остановка… Где они — должны будут навсегда разойтись в разные стороны, чтобы уже не встретиться больше никогда…
Пользуясь моментом, она выскальзывает из купе — и бежит по узкому, тесному коридору, в вагонный туалет. Запирается на лязгающий замок в этом теснющем поездном туалете — где всё грохочет, всё трясётся, всё продувается насквозь всеми сквозняками на ходу поезда — и судорожно пытается сорвать со своего пальца проклятое кольцо…
И оно — не снимается…
Только бы оно сейчас — только прямо сейчас — снялось! Потом она ему всё, всё расскажет! Она клянётся — что расскажет! Расскажет — всю правду! И больше никогда, никогда ему не будет врать! Ведь это же — только сейчас! Только сейчас!..
Но как, как ей сейчас избавиться от этого ужаса, убивающего всякую надежду?.. Будто кольцо это — туго сжимало ей не только палец — но самое сердце! И — не давало, не давало, ненавистное, сказать ей правду!..
Ещё, ещё, ещё одна попытка — избавиться от него…
Но проклятое — не снималось!..
Она крутила, выворачивала, так и сяк, на своей уже совсем распухающей коже эту, уже нестерпимо жгущую ей палец, несчастную жёлтую гадость…
Тщетно…
Всё… Больше нельзя! Она уже почти изуродовала себе палец! Он заметит!..
Может, ещё как-нибудь?..
Нет… Всё напрасно… Уже абсолютно точно — что всё напрасно…
И что напрасно — абсолютно всё…
Абсолютно всё… Абсолютно всё… Абсолютно всё…
Как подтверждают ей — эти ритмично и тупо стучащие холодные, мёртвые и бездушные колёса, рельсы и шпалы…
И она, глядя на этот впившийся в неё мёртвой хваткой кусочек золота, и ещё пытаясь, уже абсолютно без всякой надежды, его как-то крутить и с себя стаскивать, причиняя себе только всё большую боль, начинает плакать… Потом — рыдать, рыдать навзрыд…
Оставляет, наконец, свой уже вполне серьёзно раскуроченный, едва не до крови, и уже очень сильно и чувствительно разболевшийся палец — и в полном отчаянии стучит, рыдая и всхлипывая, больной рукою по грязному матовому туалетному стеклу, за которым её никто не видит, и за которым не видно ничего…
Только лёгкий стук бесчувственного и равнодушного металла на её больном пальце по грязному, холодному стеклу — вплетается в ритмичный грохот несущегося состава…
И больше — ничего...
А поезд всё ближе и ближе — к конечной остановке…
Или — к конечному и последнему тупику…
И очередной гудок тепловоза только подтвердил ей это, что впереди — тупик…
Немного метафизики
Конечно, я вложил в пересказ этого очень старого и почти совсем забытого сюжета — очень много «отсебятины». Количество «отсебятины» в деталях в процессе редактирования уже приближается к 99%. Но вся эта «отсебятина» имеет целью выявить в этом сюжете самую его суть…
Кольцо — это, безусловно, мощнейший символ. Даже те, кто совершенно не верит ни в какую магию и мистику, должны согласиться, что даже чисто психологически такая символика оказывает огромное воздействие на сознание и поведение человека…
Кольцо — это символ самого Мироздания, границы которого определяем мы сами. И в то же время, кольцо — это звено цепи. А цепь — это и символ связи, и символ зависимости, несвободы и рабства…
И «Властелин Колец» Толкиена — это о том же…
Все кольца — это Одно Кольцо…
Кольцо — это Круг и Цикл.
Круг, окружность — это ограничение, граница, предел… Замыкание и отчуждение… Не зря существует устойчивое определение: «замкнутый круг»…
И любая замкнутая, «суверенная», отчуждённая система — деградирует. Начиная от семьи — и кончая государствами, империями и цивилизациями. Начиная от сознания личности и индивида — и кончая сознанием всего человечества…
Что должно быть в Круге, чтобы из символа ограничения — он стал символом освобождения?
В Круге должен быть Крест.
Центр Креста — обозначает Точку Ноль, Точку Сборки, Точку Сингулярности, Центр Всего.
Это — сама точка изначального Большого Взрыва, создавшего всё…
И Спасение и Смысл — именно в ней…
…
Если бы она — несчастная героиня этого рассказа —
