сорок семь лет, тяжелая травма головы. Есть, правда, небольшие проблемы, недавно произошла остановка сердца, и его пришлось перевести на аппарат системы жизнеобеспечения. Но другие органы: почки, печень, селезенка, желчный пузырь, в отличном состоянии.
- Это все, конечно, хорошо, - ответил незнакомый мужской голос, - вот только когда он будет готов к использованию? Я вам, Семен Яковлевич, уже говорил, что моему клиенту почки нужны очень срочно, самый крайний срок – завтра днем.
- Завтра он уже будет полностью готов к изъятию, - заверил незнакомца врач, - я недавно разговаривал с его женой, ее этот срок вполне устраивает.
- А она точно не будет возражать? Вы ее ввели в курс дела? – с сомнением спросил неизвестный гражданин.
- Да, да, конечно. С этой стороны проблем не будет, - очень убедительно ответил Семен Яковлевич, - и она уже написала письменное согласие на изъятие. Вот копия, можете удостовериться. К тому же, как вам отлично известно, у нас в стране существует презумпция согласия на этот случай. Кстати, я хотел с вами еще раз обсудить свой процент от будущей сделки.
- Семен Яковлевич, - устало сказал незнакомый голос, - я же вам говорил, что сам такие вопросы не решаю, я всего лишь посредник. Но я поставлю в известность того, кто это может решить. Хотя сейчас проблем с органами нет, из незалежной их поступает в достаточном и даже, пожалуй, в избыточном количестве. Другой вопрос в том, что они поставляются нелегально и качество материала, как правило, бывает очень низким, потому что они изымаются в полевых условиях и совсем неквалифицированным персоналом. Но я точно знаю, что заинтересованные лица очень ценят наше с вами многолетнее сотрудничество и, поэтому, я думаю, что вопрос будет решен положительно.
- В таком случае, хочу еще раз вас заверить, что все необходимые органы будут завтра же доставлены в любое, указанное вами место, - веско сказал Семен Яковлевич.
В это время раздался телефонный звонок, и неизвестный голос тихо сказал:
- Алло, я слушаю… да, да, вопрос, в принципе решен, осталось обсудить детали. Хорошо. Я все отлично понимаю. До свидания.
В воздухе повисла длительная пауза. Затем, неизвестный мужчина сказал:
- С вами приятно иметь дело, Семен Яковлевич, а сейчас, прошу прощения, мне нужно срочно уйти. До свидания.
- Всего доброго! – ответил врач.
Потом я услышал, как доктор набирает на телефоне номер и негромко говорит:
- Настя, зайди, пожалуйста, в палату.
Раздался звук открываемой двери, видно пришла медсестра.
- Я слушаю, Семен Яковлевич, - сказала Настя.
- Настя, вы, конечно, знаете, что у главврача сегодня день рождения и весь незанятый медперсонал соберется у него на даче? – спросил врач.
- Знаю, конечно, - вздохнула Настя, которой, видимо, не удавалось попасть на этот праздник.
- Так вот, Настя, - сказал Семен Яковлевич, - я знаю, что вы очень серьезный и ответственный специалист, поэтому у меня к вам личная просьба.
- Я вас слушаю, Семен Яковлевич.
- Нужно очень внимательно следить за состоянием нашего пациента, - сказал врач, - понимаете меня? Я в долгу не останусь.
- Я все поняла. Можете не беспокоиться, Семен Яковлевич, - заверила врача дисциплинированная Настя.
- Ну, вот и хорошо, - кажется, улыбнулся врач, - Настя, мне нужно идти. Если возникнут какие-то проблемы, немедленно звоните мне на мобильный. До свидания.
- Хорошо, Семен Яковлевич. До свидания.
Хлопнула дверь и рядом с койкой я услышал шелест халата, а затем мне на лоб легла холодная ладонь.
- Неплохо, неплохо, - негромко сказала Настя, - давление и пульс почти в норме, температура понижается. Глядишь, и выжил бы…
В это время я почувствовал знакомый запах духов, напомнивший аромат духов моей жены и я, непроизвольно открыв глаза, встретился взглядом с Настей.
- Мама! – взвизгнула Настя, отшатнувшись от койки и заметно побледнев.
А еще говорят, что у врачей крепкие нервы. Я хотел, было ее успокоить и сказать, что сегодня совсем не кусаюсь, но по известной уже причине этого не сделал. А Настя в это время достала из кармана халата телефон стала лихорадочно давить в нем на кнопки.
- Семен Яковлевич, - услышал я ее взволнованный голос, - он открыл глаза!
Я не знаю, что ей ответил врач, только Настя отключила телефон и, нервно теребя стетоскоп, застыла возле входной двери, искоса поглядывая на меня. Вскоре в дверь палаты стремительно зашел доктор, и что-то тихо сказав медсестре, подошел к моей койке.
- Так- так,- удовлетворенно сказал врач, пристально посмотрев мне в глаза, и мельком взглянув на показания приборов, - я очень рад, что вы пришли в себя. Значит, моя методика реабилитации больных с черепно-мозговыми травмами работает весьма эффективно. Жалко только, что нам с вами больше, похоже, не суждено уже увидеться, а то мы бы еще могли поговорить на эту тему. Мне, право, очень жаль. Но, как сейчас принято говорить, ничего личного, только бизнес.
“ - Бизнесмены от медицины, ети вашу мать! – возмущенно подумал я, - ах, как плохо, что я ничего не могу ему ответить! Я бы все ему высказал, что думаю об отечественной медицине в целом, и о нем, как о враче, в частности”.
- Настя, - сказал Семен Яковлевич, - я думаю, ничего страшного. Это даже хорошо, что он пришел в себя. Теперь мы с уверенностью можем сказать, что организм пациента почти полностью функционирует.
- Семен Яковлевич, а вдруг он сможет встать на ноги? - с сомнением спросила Настя, - может его лучше к койке привязать?
- Привязать? – переспросил, задумавшись и глядя на меня, врач, - да нет, Настя, я думаю, не стОит. Вколите ему пару кубиков реланиума. А еще лучше – шесть. До завтра, мне кажется, этого вполне должно хватить.
- Хорошо, - ответила медсестра, - как скажете, - и вскоре я почувствовал, как в мою руку впилась игла.
- Настя, я повторяю, это очень важный для нас пациент, - сказал Семен Яковлевич, - потерпите, пожалуйста, до завтра. Все ваши усилия будут достойно оплачены.
- Я все поняла, Семен Яковлевич, - ответила медсестра.
Я почувствовал, как мое сознание стало меркнуть и, засыпая, услышал как врач, уходя, попрощался с медсестрой.
* *
- Мальчик, как тебя зовут? – спросил меня кто-то.
Я оглянулся и посмотрел на того, кто меня спросил. Это была толстая девочка с двумя тонкими, рыжими косичками, на полголовы выше меня ростом.
- Сережа, - вздохнув, ответил я.
- А меня зовут Катей, - улыбнулась девочка, - Сережа, давай с тобой дружить!
- Давай, - сказал я.
Я уже третий день был в пионерском лагере “Березка”, в который меня на все лето отравили родители. Я перешел во второй класс и поэтому был в самой младшей группе лагеря. Вообще-то, в лагере было совсем неплохо, кормили очень хорошо, четыре раза в день, вожатые отряда были молодые и веселые девушки, которые старались нас все время чем-нибудь занять. И все было бы замечательно, если бы я только не так сильно скучал по дому, ведь я первый раз на такой большой срок разлучился с семьей. К тому же я был самым маленьким в отряде по росту, и стоял последним в шеренге при построении, наверное, из-за этого, мальчики моего отряда не хотели со мной водиться. Поэтому, когда Катя мне предложила с ней дружить, я с радостью согласился. Мы с ней играли в прятки и догонялки, в классики и прыгалки, и жизнь в лагере мне начинала определенно нравиться. Как я уже сказал, Катя была немного толстовата и ее из-за этого дразнили “Пятитонкой”, хотя она на это прозвище, как мне тогда казалось, не обижалась, а смеясь, говорила:
- Я не толстая, я упитанная.
Постепенно, мальчишки нашего отряда, видя, что со мной дружит девочка, стали сами звать меня с ними играть. Я сначала не соглашался, скорее всего, из-за обиды, но потом, все-таки, стал с ними дружить. Катя, кажется, не обижалась на меня, только становилась какой-то грустной, когда я уходил играть со своими новыми друзьями. И вот, как-то раз, когда меня мальчишки позвали играть, Катя меня тихо попросила:
- Сережа, не уходи, пожалуйста, давай с тобой поиграем!
А я, уже уходя, зло сказал ей:
- Не хочу, отстань от меня, Пятитонка!
Катя мне на это ничего мне не ответила, но я уже никогда, даже до самой своей смерти, не смогу забыть ее глаза, в которых стояли слезы. Видимо, от меня она совсем не ожидала таких слов.
* *
Я открыл глаза и посмотрел по сторонам. Все тот же белый потолок и те же белые стены. И тихий шум работающей аппаратуры рядом с койкой. Никого из персонала в палате не было видно. Интересно, сколько прошло времени, после того, как мне сделали укол снотворного? Доктор, кажется, говорил, что изъятие органов назначено на завтра. Интересно, это завтра уже наступило, или еще нет? Наверное, еще не наступило, поскольку я, судя по всему, был еще жив. Неожиданно я почувствовал, как у меня задергался мизинец на правой руке. Я попробовал согнуть руку в локте и это у меня получилось! Я посмотрел на свою ладонь, и увидел, что на среднем пальце руки висит какая-то прищепка, с отходящей от нее проводом.
- “Наверное, это датчик”, - подумал я. И в это время мне в голову пришла шальная мысль.
- “А что будет, если этот датчик сбросить с руки?” – подумал я.
Я стал сжимать и разжимать пальцы, стараясь стряхнуть датчик с руки, и вот, наконец, мне это сделать удалось. Прищепка упала на пол и я, опустив руку, стал ожидать реакции. Ждать пришлось недолго. Не прошло и минуты, как дверь в палату открылась, и я увидел, как в палату вбежала испуганная Настя. Увидев, что я еще жив, она подняла с пола датчик и сказала:
- Ну, ты что, дружок, с ума сошел, что ли? Если ты сегодня сдохнешь, меня отсюда выгонят без выходного пособия. Так что, давай, веди себя прилично, не умирай, пожалуйста, раньше времени.
Настя надела мне прищепку на палец и сказала:
- Давай, не хулигань, дружочек, не до тебя мне сейчас, а то, смотри, сделаю очень больной укол успокоительного.
Настя замолчала, смотря на показания приборов, а я унюхал запах алкоголя, исходящий от нее. Похоже, она уже начала отмечать день рождения главврача. Медсестра ушла, тихо прикрыв за собой дверь, и я остался в палате один на один со своими мыслями и воспоминаниями. Хоть тело меня еще не слушалось, голова была, как никогда, ясной и светлой. Итак, что мы имеем на сегодня, как говорится, в сухом остатке? А имеем мы не очень жизнерадостную картину. Завтра, вероятнее всего, с утра, заявится моя жена с врачом, нотариусом и “братом”, чтобы ободрать как липку, меня и дочь. Жена
