– отрезал Хазин.
Они с Владиком продолжали допытливо смотреть на Пана Директора.
– Ну что? Ну что? – не выдержал он. – Что хотите от меня услышать? Что сделано, то сделано, живем не тужим дальше.
– Можно мне один посторонний вопрос задать, – попросил редактор. – Вот все говорят, что ты до тринадцати лет ни слова не знал по-русски, а словарный запас у тебя побольше, чем у любого русака и ты почти не ошибаешься в точности слов. Откуда?
– Тогда встречный вопрос. Ты вроде назвал меня Пятым всадником Апокалипсиса. А имя у всадника какое?
– Я как-то не подумал об этом.
– Так подумай. А насчет моей русопятости. Если ты каждый день будешь читать по двадцать страниц Толкового и Русско-английского словаря, то тоже будешь языкастым.
– Черт! – всполошился Жорка. – Я совсем забыл, что в десять вечера прилетают две твоих любимых зазнобы. Хватай цветы, «Волгу» с Богданычем и в Шереметьево.
– Ты чо? Чтобы узник совести как последний Казанова с цветами раскатывал?
– Тогда кто? – спросил Хазин и оба князька автоматом посмотрели на Владика.
– Ну конечно, чуть что так Владик, – пробурчал тот, покорно вставая. У двери он обернулся: – «Вождизм» – так называется Пятый всадник.
– А что, очень может быть, – катал во рту интересное слово Жорка.
– Ага. Того, кто самый большой интроверт и в вожди, – парировал Алекс.
– Чем крепче ларец закрыт, тем он больше вызывает интереса. Если бы ты всем мозолил глаза, такой бы харизмы у тебя не было.
12
Когда Жорка сказал про две зазнобы, Алекс даже не стал уточнять, не сомневаясь, что речь идет о Еве и Ларе. Каково же было его изумления, когда три часа спустя в бильярдную, где они с Хазиным катали шары, вместе с Евой впорхнула Сабина.
– А вот и мы! – объявила чуть нервным голосом.
Сзади, нагруженный их сумками топал Владик. Руки у девушек были заняты букетами, поэтому обмен поцелуями получился самым дружеским. Они тут же прошествовали в Директорию, где уже был накрыт приличный стол на пять персон. Алекс находился в легком смятении, не находя с беглянкой верной линии поведения. Выручила Ева, с ходу стала рассказывать про новости «Арткафе»:
– Там вам готовят театральную бомбу под названием «АнтиГамлет». Решили убивать Москву не актерским мастерством, а откровенным выпендрежем. У них появился свой полурежиссер, полудраматург Боря Гучков, решил из трагедии сделать легкий фарс. А что, говорит, в пятнадцатом веке убийство сюзерена было вполне нормальным делом. Никто кроме Гамлета о бывшем короле не печалится, стало быть, Гамлет-старший был вполне пустым местом. Да и сам Гамлет в первых пятнадцать минут узнает, как папу отравили и ничего не предпринимает, пока самого не ранят отравленной шпагой. Значит, сам понимает, что и из него говенный король будет. Да и с Офелией ведет себя не как тридцатилетний мужик, а как девственный подросток. Стало быть, и надо делать не тяжеловесную трагедь, а солнечную комедию положений.
– Ну класс-ребята! – восхитился Жорка. – А сколько месяцев им надо на репетиции? Мы уже на следующей неделе собирались открывать гастроли.
– Ивин сказал, что они могут с листиками текста ходить по сцене – так еще прикольней будет. Костюмы почти современные, декораций минимум.
– А что, мне нравится. Только пиар нужен циклопический. – И Хазин грозно посмотрел на Владика.
– Хочешь, чтобы я по этим словам выдал на-гора, не видя ни кадра, феерическую рецензию? – новоявленный редактор уже успел за истекший месяц обрести некоторую твердость литературного духа.
– Конечно нет. С общего разрешения, я завтра убываю в сторону своих магазинов и буду все посмотреть. И сам нужный текст пришлю.
– У меня есть новое предложение, – скромно взяла слово Сабина. – Я неделю назад видела на Арбате классного художника-шаржиста. А что, если всей питерской команде заказать дружеские шаржи, вставить в рамки и развесить, например, в конференц-зале. И пафосно, и самоиронично.
– И что всем отправляться на Арбат и позировать там? – полу-согласился Владик.
– Зачем? Можно его сюда пригласить и оптом даже скидку попросить.
– А зачем в конференц-зале, тут в Директории и развесим, – одобрил Жорка.
– Леночка, правда, с ума сойдет, но попробовать можно, – вынес вердикт Алекс.
Тут они вдруг осознали, что грохот из ночного клуба им все же мешает и пора разбегаться по норкам. Норка для Евы подготовлена была прямо в «Арго», в номере, где была сделана самая лучшая шумоизоляция. Владик потопал в свою съемную однохатку, которую в порыве щедрости удружил ему финдиректор Никита. «Волги» Богданыча у главного входа уже не было, поэтому вызвали такси, чтобы Хазину ехать в свою квартиру, а заодно подкинуть Сабину с вещами и Алексом до ее съемной Треххатки.
Помочь девушке поднять в квартиру тяжелую сумку было святым делом, но следом прямо в прихожей возникла неопределенная пауза.
– Что, решил наказать меня по полной? – в лоб спросила она. – Даже поговорить не хочешь?
– Не сегодня.
– Ты даже ни разу мне сам не позвонил. Ну могла я просто испугаться, как по-твоему? И не хочешь знать почему я вернулась?
– Давай все завтра.
– Я определила твои три главных фишки, – ей всеми силами хотелось удержать его.
– Ну и отлично. – Он повернулся к двери.
– Первая фишка: ты не хочешь становиться олигархом, хотя вполне можешь. Вторая фишка: ты не хочешь иметь много женщин, просто терпишь тех, кто уже повис на тебе. Третья фишка: ты постоянно в какой-то жуткой ловушке, и она тебе нравится.
– Так все и есть! – рассмеялся он и чмокнув ее в щечку, выскользнул за дверь.
От Треххатки до Ампира было пятнадцать минут пехом. Дома он по городскому телефону набрал Жорку, дав ему поручение ворваться в питерское издательство и запустить в производство зависшую книгу Веры Орешиной (если понадобится отрезать голову любимой лошади главного редактора, то, ничего не поделаешь, придется отрезать).
В ответ Хазин проинструктировал его, как следует обойтись с поэтом Михайловым, который рвется руководить литобъединением «Арго» и непременно завтра пожалует. Надо было еще переговорить со Стасом и Зацепиным, но на это сил у Алекса уже не хватило. Не стал даже душ принимать, быстро разделся и бухнулся в кровать.
Проснулся он от устремленного на него взгляда. Открыл глаза, соображая откуда взялось такое чувство, потом резко обернулся. Так и есть, у двери спальни верхом на стуле, сидела Лара и с улыбкой смотрела на него. Своей короткой прической походила на хорошенькую пуму больше чем всегда.
– А я думал – опять киллер, – шутканул он. – Докладываю: девственность Ампира соблёл… соблюл со страшной силой.
– Вижу. И тоже потрясена со страшной силой. Какой же ты бываешь иногда сахарок.
– И давно так сидишь?
– Минут двадцать. У меня даже стул падал, а ты ни гу-гу. Видно, достали так достали.
Он гостеприимно распахнул одеяло. Лара покачала головой:
– Я прямо с поезда, в нетоварном виде.
– Отлично. Несу тебя мыть. – Он вскочил с постели, перекинул ее через плечо и понес в ванную.
– Уронишь! О косяк не ударь! Мобильник в кармане! – со смехом пищала она.
На душ размениваться не стали, разделись (вернее, раздели наяду, сам он, как всегда, спал нагишом) и бухнулись прямо в ванну, включив на полный напор горячую воду. Интим в воде, что может быть прекрасней и романтичней, а дальше почти без паузы продолжение на кровати. В общем и девушку натешил и сам натешился.
Ну а потом в нагрузку легкие претензии – куда ж без них.
– Я загадала, если застукаю тебя здесь с кем-то, то сразу собираю вещи и на вокзал.
– Стало быть, в других помещениях мне все сойдет с рук? – уточнил он.
– Наслышана, наслышана о твоих похождениях. С двумя или с тремя?
– Кто ж такую ерунду запоминает.
– А что это за история с раскрашенными девицами?
– Хотел в наложницы одну Зеленую превратить, да отвергли меня, сироту.
– Банкиршу с Евой вчера встречал?
– Конечно. Даже два букета в Владиком посылал.
– А почему дальше не срослось?
– Ты же знаешь – один день в неделю у меня полный целибат. Соблюдать высокие принципы – моя слабость.
– Так Банкирше отставка или как?
– Какие ты странные вопросы задаешь! Откуда я могу знать. Ты же знаешь, у меня женский характер, как масть ляжет, так и будет.
В общем, мурлыкали и мурлыкали.
Но, однако, уже и на службу пора, наемный работник как-никак. Завтракать не стали, откушали по быстрому кофе и вперед. До «Арго» дотопали пешком, дальше он передал Лару Еве (Сабины еще не было), впрыгнул в служебную «Волгу» и поехал на встречу с Нилом и Вадимом в «адрес». (Нужный дом и подъезд, естественно, перед Богданычем не светил.)
Парни встретили своего пахана с облегчением – испереживались из-за его драчливых манер, да и не представляли, что и как им делать дальше.
– А дальше приступаем к плану Б, – спокойно объявил Алекс. – Я отправляюсь к господину Вагину, мягко говорю выплатить «Элису» энную сумму, он, понятно, отказывается, тогда мы проникаем в квартиру его сына и грабим ее. Делов-то.
Подельники обалдело смотрели на него.
– А как проникаем? – осмелился Вадим.
– Ну как? С помощью отмычек.
– Ты прикалываешься? Какие отмычки? – чуть возмутился Нил.
– У тебя кто-то есть уже на примете? – зажегся Вадим. – Из банды Плохиша?
Алекс молчал.
– Ты имеешь в виду, что создаем секретные тройки, которые, как ты и говорил, не будут пересекаться друг с другом, – предположил Нил.
– И это, и то, что мы втроем все это принимаем и одобряем.
– А «мужики»?
– «Мужики» на подхвате, все главное делаем мы втроем.
– Что, и голосовать будем? – усмехнулся Нил.
– Нет. Просто говорю о планах, а вы как кобры киваете или не киваете.
Парни рассмеялись:
– Киваем. Точно.
– И еще одно. Приводить на этот «адрес» кого-то четвертого стремно. Нужен еще один «адрес», куда этого четвертого можно привести, проверить на полиграфе и оставить ночевать. И еще. Вадим записывается в «Арго» на английские курсы и со страшной силой проявляет интерес к кино и музейному делу. Мне не всегда будет теперь удобно выскакивать сюда днем, да и вечером. С «лавкиными» также парами продолжаете работать по другому клиенту, вот по этому: – Алекс сунул им листок с анкетными данными совдеповского министерского чиновника. Этот чиновник имел отношение не к «Элису», а к «Списку 30» – пора было заняться еще и своей отдельной охотой, о которой он столько прежде думал.
