конкретной и исключительно волосатой лапе. Разумеется, она вертит здешним миром как хочет. Она и нашего убогого Винни-Пуха губернатором сделала в третий раз. Сделала бы и в четвёртый, даже вопреки закону, перетолковав его, этот закон. Однако у Шурика теперь явно некий конфликт с этой самой лапой. Он настолько вознёсся, так зарвался, что возжелал подкорректировать саму её. Долгие годы власти исказили его сознание, деформировали так, что прежняя система координат вероятнее всего сбивается со всех реперов.
- Вот уж во что не поверю!
- Это правда. Подкусывает наш Шурик свою кормящую лапу, и сильно подкусывает. Явно что-то замысливает, может быть даже нечто запредельное. Тут любые ваши предчувствия вполне могут оправдаться. Я-то хорошо его изучил. То ли пересъём крыш произойдёт, то ли чрезвычайно капитальный ремонт старой. Поэтому-то здесь, на Ближней, внезапно оказалось так много оружия. И кросс-дебилов, прекрасно владеющих им. Тут вы правы. Вероятно, мы и впрямь довольно скоро окажемся свидетелями, а то и, не дай бог, участниками весьма неприятных событий.
- Допустим. В таком случае, я должен учесть тот, заведомо существующий факт, что вы в этой самой, мягко говоря, подозрительной реальности как никак, а советник этого самого вашего супер-гангстера во власти, да ещё имеющего наполеоновские амбиции. Чуть ли не правая рука. Вас такой когнитивный диссонанс не смущает?!
- Да ладно вам. Какая правая рука? Я даже не левая нога! Знаете ли, дорогой Саша, этот губернатор с наполеоновскими амбициями тоже мой студент. Дайте припомнить… да-да, курсов на пять-семь раньше вас шёл. Я у него лишь на общественных началах числюсь, «как бы» научным советником. Учтите - «как бы»! А не на самом деле. Формально считаюсь. Времена такие! Да я и не в претензии.
И главное - денег я от него никогда не получал, ни копейки! Ни в каком виде. Даже в форме презентов. А вот, между прочим, Ефим Несис, тот в своё время ничем и ни от кого не побрезговал. Кхе-кхе… В принципе, ему всё равно, откуда и что капает, лишь бы его дело не останавливалось. С некоторых пор покруче любого майнинга выходит, есть чему позавидовать. Так вот, в каком-то смысле он прав. Если исходить из интересов чистой науки. Как он вам, кстати, помог?!
- Я бы даже сказал основательно. На удивление. Вот за это благодарен вам. Комиссионные за мной. Могу даже признаться, такой товар даже по импорту не закупишь. Экземпляр – залюбуешься. Сработан, судя по всему, классно. Наверно и вправду нано-технология ваша новомодная помогла. Хотя как себя в действии покажет ещё до конца не ясно. Точнее, не до самого конца.
- Рад за вас. Сказано же, старый конь никогда не подведёт. Неважно как, но сделает же! Это я про себя.
- Ваши непрерывные комплименты самому себе до того парадоксальны, что просто с мысли сбивают… Как у Карела Чапека, помните? «Скромность, конечно, украшает человека, но зачем настоящему мужчине украшение?!». Впрочем, с главной мысли вы меня всё равно не сбили. Я следил за вашим «брэйн-стормом» более чем внимательно. Так вот, есть ещё одна позиция или стадия, о которой либо вы, либо сам Дисней, или кто-то там из современных социальных нано-технологов, никак не упомянули. Просто никак! Может быть, даже сознательно утаили. Но в ней-то самая пробивная суть любой технологии успеха.
- Это какая же?! Интересно-интересно.
- «Подстрекателя». Того, кто, являясь фактически посторонним и бесплатным внештатником, как бы формально будучи не при делах вовсе, тем не менее, подозрительно точно знает все до единого нюансы системы. Он всегда в курсе, за что подцепить, что подсказать, на что обратить нужное внимание, куда, что и как направить, если получится.
- А что?! Очень важный и нужный момент, хоть и понятно, на кого вы намекаете.
- Конечно, про вас. А то про кого же?! Вы один у нас тут такой, аист глубоководный.
Теперь на казачке Васильке, может быть и вправду засланном сюда из неизвестной метрополии, а точнее на его оклемавшейся пегой животине Тоське, решили покататься Шахов с Авксентьевым, а ещё точнее, лишь молодой Шахов. Авк же наверняка побоялся физически трясти стариной, может потому что был действительно мудрым и знал кое-что насчёт той старины: не ровен час отвалится же старая. Шахов довольно бодро забрался на бедную скотину, изъезженную невероятным количеством джентльменов, желающих прокатиться на халяву. Водрузился он на лошадку в следующее же утро после выездки её радиоуправляемым энерджайзером командором Борюсиком сотоварищем. Кобыла, хотя и несколько восстановила свои кобыльи силы, всё же долго не могла угомониться, войти в рабочий режим, пойти нормальным, спокойным шагом. Всё ей что-то чудилось со стороны самых уязвимых мест.
Однако новый седок повёл себя достаточно прилично и даже корректно. От него повеяло чем-то родным, притом очень хорошо повеяло и проникновенно родным, прямиком в чуткие ноздри. Тогда славное животное совсем успокоилось, смирилось с судьбой и выполнило все свои последующие обязанности почти безукоризненно. Исполнять их пришлось не слишком долго, потому что у Шахова как всегда оказалось мало времени. Надо полагать, огромная следственная бригада из столицы требовала над собой совершенно неусыпного руководства. Дела же у самого руководства, похоже, и вправду не очень клеились. Куда уж тут было подумать о себе, когда всё и отовсюду клинило по-чёрному?! И одни только профессорские ляля-тополя оставались в утешение. Впрочем, всё более сомнительное.
Здесь, в реперной точке, на Ближней, и вправду всё зависало конкретно. Да и в других местах, судя по всему, следствие также не слишком успешно продвигалось вперёд. Иногда так вообще проблема казалась абсолютно неразрешимой даже на стадии предварительной прорисовки. Кое-кем считалось даже, что у руководства следствия назревает очередной крупногабаритный висяк. Что для него, этого руководства, по определению являлось самым гиблым делом. Поначалу казалось именно так, поскольку всё больше тормозило и чудовищно глючило, как на старом, мелководном компьютере насмерть залипает слишком тяжёлая новейшая игрушка.
Старенький, маленький, но неисповедимо выносливый профессор Авксентьев шёл рядом с молодым следователем по особо важным делам следкома. Иногда почти семенил, но не отставал. Неторопливо и упорно переговариваясь, он поддерживал неугасимо взаимную симпатию, творческое сотрудничество старого и нового поколения в отечественной криминалистике, а также социологии. Казачок Вася очень правильно, по инструкции, молчал и поэтому казался довольно уместным, умным и даже нужным товарищем, в чём-то даже боевым. Оба ВИПа даже изредка к нему за чем-то апеллировали, по правде почти за ровню принимали. На что у того по-прежнему хватало ума никак не отвечать. Даже не хмыкать и не говорить «Да уж». Лишь изо всех сил держаться за узду. Потому что ездила Шахов был ещё тот. Не случайно же он сам себя называл тяжело вооружённым голубем, который ещё только должен был принести мир в сии края. Но пока только грузил их чудовищными опасениями насчёт будущих событий. Притом, ближайше будущих.
Ездили, выкатывались они всё вокруг да около почти что всей Ближней Дачи, да по специальному терренкуру, тому самому, что по над Каменным Хаосом вился-вился, а у самого местного входа во всеобщий ад брал да символически и заканчивался. Мол, дальше сами. Уцелевших тот путь приводил назад. Иногда. Возвращаясь с макушки Лысой Горы, светила отечественной криминалистики, а также социологии, прежде чем заглянуть на незатихающий банкет, проехали и прошли мимо стоянки роскошных автомобилей, всех родов, величин и сортов, припаркованных сюда всерьёз, основательно и надолго. Потом - мимо гаражей. Механики возле них были облачены в яркие будто и впрямь маскарадные комбинезоны, словно бы из фильмов про сладкую, но полную опасностей не нашу жизнь. Или про конец света. Впрочем, с «культурным кодом» нашей жизни, куда ни глянь, всё то же было бы и всё так же. Любого выпотрошит совсем ни за что. Места-то в ней всегда останутся. Куда закапывать. Или подвешивать. А вот на кол сажать – это само собой для избранных.
Эти замечательные механики, привратники преисподней, настолько нетерпеливо-любезно поглядывали на мимо проезжающих-проходящих, что казалось - кого-то из успевших надоесть участников симпозиума или конференции они у себя в боксах уже благополучно порешили, потом расчленили. Теперь вот только что закатали в бетон, расписались на нём и лишь одного-единственного ждут, чтобы он поскорее застыл. Поэтому невидимую, но заветную свою опалубку над делом своей жизни готовы были защищать изо всех сил. Часов так десять, а по такой погоде, если поливать, то может быть и поменьше.
Потом седокам и прочим пешеходам опять «кушать подано» было. Подано быть тут случалось всегда и непрерывно, поскольку завтрак, обед и ужин воистину сливались. В кишке или в экстазе, значения не имело, потому что он был един во всех лицах - этот банкет, хронический и практически перманентный. В честь начала. Даже неважно чего. Когда бы ни пришёл - тебе всегда подадут. Садись только и вкушай. Или пей. По настроению. Поскольку настоящих банкетных распорядителей, больших застольных генералов всё ещё не наблюдалось ни поблизости, ни вдали - поставить точку затянувшегося начала и перейти к деловой части по обмену сокровенным региональным опытом по чему-то предельно важному оказалось всё-таки некому.
Именно поэтому все напряжённо, иногда даже очень напряжённо ждали. Кушали, пили и ждали. И наоборот – ждали, пили и кушали. В том числе дамы, притом и роскошные также. Нежный пол любой комплекции, впрочем, и комплектации, обычно ждёт, чрезвычайно осторожничая, всегда по-своему спуская всё вокруг себя на тормозах. Точнее, в прорву, исподволь пытаясь лишить оных как можно большее количество участников банкетного движения. Далее, стопроцентно, под откос. Или по койкам. Даже к седенькому мудрецу Авку подсаживалась некая фиолетовая особа. Пыталась во время перемены блюд нанести патриарху левополушарной мысли контрольный поцелуй в какую-нибудь часть тела. Вдруг дрогнет старче, на минутку отключит полушария, да и позолотит ручку.
Однако девица оказалась решительно отведена в сторону умелой старческой отрыжкой. Выключатель мозгов вовремя заело. Или заржавел. В любом случае, мудрый гуру Авксентьев опять не сплошал. Дымовую завесу поставил что надо. Повивальная бабка всего, без малого век текущего комсомольско-бандитского бала-маскарада, страж всяческих кодексов, агрессивно асексуальная пацифистка Изабелла на его счёт могла быть абсолютно спокойна. Пожалуй, на счёт единственный. Однако сам Авк в отношении её почему-то изредка всё же тревожился. Даже поглядывал за ней, особенно не скрываясь. Что также показалось следователю довольно занятным и даже немного странным. Но в этом направлении решил пока не копать, посчитав его несущественным. Опять, конечно, напрасно. По этой жизни как раз мелочи решают всё. Но разве можно было тогда это предвидеть?!
Однако потом голубь мира Шахов вновь исчез. Опять внезапно. Снова как бы. Но всё-таки на самом деле. Вероятно, побежал по факсу чего-нибудь такого в свою столицу
